Внизу со стуком распахнулась дверь, и, склонившись в лестничный проем, Майкл увидел, как две женщины затолкали в подъезд каталку. На них были темно-синие плащи с ярко-желтыми буквами на спине — «МОРГ».
— Наверх! — крикнул им Майкл.
— Как высоко? — спросила одна из них.
— Шестой этаж.
— Твою мать… — выругалась она.
Майкл снова взялся за перила и продолжил подниматься, прислушиваясь, как ругаются женщины, взбираясь по лестнице, и как каталка бьет по металлическим перилам, словно сломанный колокол.
Майклу оставалось преодолеть еще один пролет, когда внезапно волосы у него на затылке буквально встали дыбом. По спине у него лился пот, но некое шестое чувство заставило его зябко содрогнуться.
Сработала вспышка, тихо зажужжала камера. Майкл аккуратно переступил через женскую туфлю на шпильке, лежавшую на ступеньке так, будто кто-то присел здесь и снял ее. На следующей ступеньке был виден четкий отпечаток окровавленной руки. Дальше был точно такой же след, потом еще один — кто-то явно полз по лестнице.
На лестничной площадке пятого этажа стоял Билл Бургес, бывалый участковый коп, видавший любые преступления, какие только происходили в Атланте. Рядом с ним на полу была лужа свернувшейся крови, из которой вниз, со ступеньки на ступеньку, стекали ручейки. Майкл представил себе эту картину: кто-то споткнулся здесь, а потом попытался подняться, размазав кровь.
Билл смотрел не на кровь, а куда-то вниз по лестнице. Лицо его было бледным, губы плотно сжаты. Майкл даже остановился, подумав, что никогда раньше не видел Билла настолько взволнованным. И это человек, который через час после того, как нашел семь отрубленных пальцев в мусорном контейнере позади китайского ресторана, уже отправился перекусить куриными крылышками!
Мужчины не обменялись ни словом, пока Майкл аккуратно обходил лужу. Он взялся за перила, чтобы повернуть на следующий пролет, мысленно порадовавшись, что тут есть за что держаться, когда перед ним открылась страшная сцена.
Женщина была частично раздета, ее облегающее красное платье было распорото спереди, как халат, открывая темно-шоколадную кожу и островок черных лобковых волос, выбритых в тонкую линию, уходившую между ног. Грудь ее была неестественно высокой: идеальную форму поддерживали имплантаты. Одна рука была вытянута сбоку, а вторая лежала на голове; пальцы тянулись к перилам, как будто ее последней мыслью было попробовать подняться. Правая нога была согнута в колене и вывернута наружу, а левая отведена в сторону под таким углом, что были видны половые органы.
Майкл сделал еще шаг и, стараясь отвлечься от происходящего вокруг, попробовал взглянуть на женщину глазами ее убийцы. Размазанный макияж, обильный слой помады и румян, которые должны были подчеркивать черты ее лица. Вьющиеся черные волосы раскрашены оранжевыми прядями и торчат в разные стороны. Тело было хорошим — по крайней мере, лучше, чем можно было бы ожидать, имея в виду следы от шприца на руках, говоривших, что у этой женщины была порочная привычка, которую она поддерживала тем, что имела между ног. Синяки на бедрах мог оставить убийца или какой-нибудь Джон, который любит грубый секс. Если это был второй вариант, то она, вероятно, сознательно терпела это, зная, что за свою боль получит больше денег, а больше денег означает больше удовольствия потом, когда в тело вопьется игла и по венам разольется сладкое тепло.
Широко открытые глаза пустым взглядом смотрели в стену. Накладные ресницы с одной стороны оторвались и лежали на левой щеке. Нос был сломан, а скула свернута в сторону в том месте, где кость под глазом была размозжена. В открытом рту что-то блестело, и Майкл, сделав еще шаг, рассмотрел, что там было полно жидкости и что жидкость эта — кровь. Лампочка над головой отражалась в красной луже, словно полная луна.
Наверху лестницы стоял Пит Хансон, дежурный медэксперт, и разговаривал с Лео Доннелли. Лео был пройдохой, вечно строил из себя крутого копа, шутил, где надо и где не надо, слишком громко и слишком долго смеялся, но Майкл не раз видел в баре, когда он выпивал одну стопку виски за другой, только рука мелькала, — и все это, только чтобы заглушить страшный привкус смерти.
Заметив Майкла, Лео расплылся в улыбке, словно встретился со старым приятелем и собирается приятно провести с ним время. В руке он держал прозрачный пластиковый пакет для вещественных доказательств, который подбрасывал в воздух и снова ловил, как будто разминался перед игрой в бейсбол.
— Адская ночка выдалась для дежурства, — сказал Лео.
— Что здесь произошло? — спросил Майкл, ничем не показывая, что согласен с ним.
Лео продолжал подбрасывать пакет на ладони.
— Док говорит, что она истекла кровью.
— По-видимому, истекла кровью, — поправил его Пит. Майкл знал, что доктор любит Лео так же, как и все остальные в их управлении, — в смысле, на дух не переносит этого типа. — Когда посмотрю ее на своем столе, смогу сказать точнее.
— Лови, — сказал Лео, швыряя пакет с уликой Майклу.
Майкл, будто в замедленной съемке, следил за тем, как пакет плывет по воздуху, переворачиваясь, словно помятый мяч. Он поймал его, прежде чем пакет коснулся земли, и пальцы ощутили под пластиком что-то толстое и, видимо, мокрое.
— Тут кое-что для твоего кота, — сказал Лео.
— Какого хрена… — начал Майкл и запнулся.
Он вдруг понял, что это такое.
— Ты только глянь на его физиономию! — Громогласный хохот Лео эхом отразился от стен.
Майкл стоял, уставившись на пакет. Он ощущал привкус крови во рту, чувствовал металлическое жало панического страха. Он не узнал собственный голос: ему казалось, что он говорит под водой, а может быть — даже тонет.
— Что же тут случилось?
Лео продолжал хохотать, и ему ответил Пит:
— Он откусил ей язык.
6 февраля 2006 года
После возвращения с войны в Заливе Майкла по ночам преследовали страшные сны. Стоило ему только закрыть глаза, как он видел летящие в него пули, бомбы, отрывающие руки и ноги, и детей, бегущих по дороге и криками зовущих матерей. Майкл знал, где сейчас эти матери. Он беспомощно стоял рядом, глядя, как женщины отчаянно стучат в запертые окна школы, старясь вырваться из огня от взорвавшейся внутри гранаты, которая сожгла их заживо.
А сейчас его преследовала Алиша Монро. Женщина без языка последовала за ним домой, колдовским образом перестроив ситуацию в его сне так, что это уже Майкл гнался за ней по лестнице, Майкл силой затаскивал ее на лестничную площадку и раздирал пополам. Он живо чувствовал, как ее красные ногти впиваются в его кожу, как она сопротивляется и сжимает его горло. Он задыхался, царапал свою шею и руки женщины, пытаясь остановить ее. Он закричал так громко, что Джина подскочила на кровати, прижав простыню к груди, словно ожидала увидеть в их спальне маньяка.
— Господи, Майкл! — простонала она, хватаясь за сердце. — Ты меня до смерти напугал.
Он взял с тумбочки стакан с водой и, чтобы погасить полыхающий в горле огонь, принялся пить большими глотками, обливая себе грудь.
— Ну что ты, — сказала Джина, проводя кончиками пальцев по его шее. — Что случилось?
Майкл почувствовал боль на шее и пощупал это место рукой. На коже была царапина, а когда он встал и подошел к зеркалу над комодом, то увидел тоненькую струйку крови, сочащуюся из свежего пореза.
Она встала рядом с ним.
— Ты поцарапался во сне?
— Не знаю. — Хотя все он знал. После того сна его дыхание до сих пор не могло прийти в норму.
Джина сморщила нос и поднесла его ладонь к лицу. На мгновение ему показалось, что она хочет поцеловать ее, но вместо этого она спросила:
— Почему от тебя пахнет хлоркой?
Он должен был избавиться от этого запаха, от этой едкой липкости, которая остается после пребывания рядом со смертью. Майкл ничего не ответил, просто не хотел заводить этот разговор, и только, быстро взглянув в сторону часов, спросил:
— Который час?
— Блин… — простонала Джина, выпустив его руку. — Можно уже одеваться. Моя смена начинается через два часа.
Майкл взял часы и посмотрел на циферблат. Шесть тридцать.
После работы на месте преступления, обыска квартиры убитой женщины и заполнения всех бумаг он получил на сон где-то часа четыре.
В душе потекла вода, и трубы загудели, когда включился подогреватель. Войдя в ванную, Майкл увидел, что Джина снимает рубашку, в которой спала.
— Тим уже встал, — сказала она. — Ты должен проследить, чтобы он никуда не влез.
Прислонившись к стене, Майкл с восхищением смотрел на ее плоский живот, на то, как напрягаются мышцы на ее руке, когда она вынимает заколку из волос.
— С ним все в порядке.
Джина заметила, как он смотрит на нее.
