Посвящается Анджеле и Лену
Этот город нельзя себе представить никем, кроме женщины, и это хорошо, ведь твое дело — женщины.
Вскинутую женскую голову ты узнаешь в золотисто-каштановых венках линяющей осенней листвы Риверхеда и парка. Ты различаешь линию ее зрелой груди в изгибах реки Дикс, мерцающей струями синего шелка. Ее пупок глядит на тебя из гавани Беттауна, а с ягодицами — Калмс-Пойнтом и Маджестой — ты знаком очень близко. Это женщина, и она — твоя женщина, выбирающая осенью духи, в которых дым горящей древесины и углекислый газ смешаны с мускусным, затхлым запахом ее улиц, ее машин и ее людей.
Ты знал ее посвежевшей после сна, чистой и спокойной. Ты видел ее нагие улицы, слышал печальный шепот ветра в бетонных каньонах Айсолы, наблюдал, как она пробуждается и оживает, оживает.
Ты видел ее в рабочей одежде и в нарядах для развлечений, видел гладкой, как пантера в ночных джунглях, в шкуре, сверкающей миниатюрными бриллиантами отражающихся огней гавани. Ты знал ее распутной и нахальной, любящей и ненавидящей, непокорной и кроткой, жестокой и несправедливой, ласковой и резкой. Ты знаешь все ее причуды и все ее привычки.
Иногда она бывает огромной и грязной, иногда пронзительно кричит от боли, а бывает, стонет в экстазе.
Но она не могла бы быть никем, кроме женщины, и это хорошо, поскольку твое дело — женщины.
Ведь ты грабитель.
Кэтрин Эллио сидела на жестком деревянном стуле в комнате отдела по расследованию убийств 87-го полицейского участка. Послеполуденный солнечный свет, потускневший, как испанская монета, и очищенный осенью, пробиваясь сквозь узкие зарешеченные окна, покрывал сетчатым узором ее лицо.
Ни при каких обстоятельствах оно не могло бы показаться привлекательным. Слишком длинный нос, тусклые карие глаза, чрезмерно густые брови. Под тонкими и бледными губами резко заострялся подбородок. Теперь же, когда кто-то раскрасил правый глаз и оставил вздувшийся рубец вдоль линии подбородка, это лицо было совсем нехорошо.
— Он появился так внезапно, — объясняла мисс Эллио. — Я даже не знаю, следовал ли он за мной или вышел из бокового переулка. Не могу сказать.
Детектив 3-го класса Роджер Хевилланд смотрел на женщину с высоты своих 6 футов и 4 дюймов. Хевилланд обладал телом борца и лицом херувима Боттичелли. Он говорил громким и грубым голосом не потому, что мисс Эллио была туговата на ухо, просто он любил покричать.
— Вы слышали шаги? — выкрикнул он.
— Не помню.
— Мисс Эллио, попытайтесь вспомнить.
— Я пытаюсь.
— Ладно, на улице было темно?
— Да.
Хэл Уиллис посмотрел на женщину, затем на Хевилланда. Уиллис был невысок, он едва соответствовал требованию минимального роста для сотрудника полиции — 5 футов и 8 дюймов. Его рост и фигура производили обманчивое впечатление и не позволяли объяснить ту убийственную эффективность, с которой он выполнял выбранную им работу. Блестящие, смеющиеся карие глаза делали его похожим на веселого гнома. Даже когда Уиллис сердился, он не переставал улыбаться. Но в тот момент он не сердился. По правде говоря, он просто скучал. С некоторыми вариациями он уже слышал эту историю много раз. Двенадцать раз, если быть точным.
— Мисс Эллио, — сказал он, — когда этот человек вас ударил?
— Как только забрал у меня сумочку.
— Не раньше?
— Нет.
— Сколько раз он вас ударил?
— Дважды.
— Он что-нибудь сказал?
— Да, он… — Лицо мисс Эллио исказилось от напряжения — она очень старалась вспомнить. — Он сказал, что бьет меня с целью предостеречь, чтобы я не звала на помощь, когда он уйдет.
— Что ты об этом думаешь, Родж? — спросил Уиллис.
Хевилланд вздохнул, затем то ли пожал плечами, то ли кивнул. Задумавшись, Уиллис немного помолчал. Потом спросил:
— Он назвал свое имя, мисс Эллио?
— Да, — ответила мисс Эллио. На ее невыразительных глазах выступили слезы. — Я знаю, это звучит глупо. Знаю, что вы мне не верите. Но это правда. Я ничего не выдумываю. У меня ни разу в жизни не было синяка под глазом.
Хевилланд снова вздохнул. Уиллис вдруг проявил сочувствие к потерпевшей.
— Ну-ну, мисс Эллио, — сказал он. — Мы верим каждому вашему слову. Дело в том, что вы не первая пришли к нам с такой историей. Мы пытаемся связать факты вашего случая с уже имеющимися у нас данными. — Он порылся в нагрудном кармане пиджака и протянул мисс Эллио носовой платок. — Вот, вытрите глаза.
— Спасибо. — Мисс Эллио всхлипнула.
Хевилланд озадаченно наблюдал за рыцарским поведением коллеги. Улыбался Уиллис, как самый любезный продавец из магазина «А. & Р.». Мисс Элли, незамедлительно отвечая на все вопросы, постоянно шмыгала носом, вытирала глаза и, казалось, пришла не сообщить подробности о грабителе, а купить полфунта луку.
— Ну хорошо, — мягко проговорил Уиллис. — Когда же он назвал вам свое имя?
— После того как ударил меня.
— Что он сказал?
— Он… сначала он кое-что сделал.
— Что именно?
— Он… я знаю, это прозвучит глупо.
Уиллис ободряюще ей улыбался. Мисс Эллио подняла лицо и ответила ему детской улыбкой, и Хевилланд даже спросил себя, уж не влюбились ли они друг в друга.
— В рассказе о грабителе не может быть ничего глупого, — заметил Уиллис. — Расскажите все как было.
— Он ударил меня, — сказала мисс Эллио, — предостерег, а потом… низко поклонился. — Она подняла глаза, словно ожидая увидеть на лицах детективов потрясение или удивление, но встретила невозмутимые, внимательные взгляды. — Низко поклонился, — повторила она, будто разочарованная спокойной реакцией.
— И что дальше? — напомнил Уиллис.
— И сказал: «Клиффорд благодарит вас, мадам».
— Все ясно, — констатировал Уиллис.
— Ммм, — уклончиво отозвался Хевилланд.
— «Клиффорд благодарит вас», — повторила мисс Эллио. — А после этого он ушел.
— Вы хоть немного его разглядели? — спросил Хевилланд.
— Да.
— Как же он выглядел?
— Ну… — Мисс Эллио помолчала, задумавшись. — Он выглядел как любой другой мужчина.
Хевилланд и Уиллис обменялись взглядами, призывая друг друга к терпению.
— А если поточнее? — спросил, улыбаясь, Уиллис. — Он блондин? Брюнет? Рыжий?
— На нем была шляпа.
— Какого цвета его глаза?
— Он был в солнцезащитных очках.
— Его слепил яркий ночной свет, — с сарказмом в голосе произнес Хевилланд. — Или у него редкая глазная болезнь.
— Возможно, — кивнул Уиллис. — Он был чисто выбрит? Или носил бороду? Усы?
— Да, — ответила мисс Эллио.
— Который? — спросил Хевилланд.
— Человек, напавший на меня, — сказала она.
— Я спросил, который вариант из трех…
— А, чисто выбрит.
— Нос у него длинный или короткий?
— Гм… кажется, средний нос.
— Губы толстые или тонкие?
— Кажется, средние.
— Он высокий или низенький?
— Среднего роста, — пожала плечами мисс Эллио.
— Толстый или худой?
— Средний, — повторила она.
Уиллис вдруг перестал улыбаться. Мисс Эллио посмотрела на него, и с ее лица тоже исчезла улыбка.
— Да, средний, — с вызовом подтвердила она. — Что я могу поделать, если у него не было ни красного пятна на щеке, ни родинки на носу — ничего такого. Послушайте, я же не просила его быть обыкновенным человеком. Я не просила его отнимать у меня сумочку. В ней было много денег.
— Хорошо, — выкрикнул Хевилланд. — Мы сделаем все возможное, чтобы его задержать. У нас есть ваши имя и адрес, мисс Эллио, и, если что-либо произойдет, мы вам сообщим. Как вы думаете, увидев этого человека снова, сможете ли вы его уверенно опознать?
— Ясно, смогу, — кивнула мисс Эллио. — Он забрал у меня много денег. В сумочке было много денег.
Уиллис уже взял себя в руки.
— Назовите точную сумму? Сколько там было? — задал очередной вопрос он.
— Девять долларов и семьдесят два цента, — отозвалась мисс Эллио.
— И куча драгоценностей, — добавил Хевилланд, и это была одна из его лучших попыток сострить.
— Что? — спросила мисс Эллио.
— Мы вам позвоним.
Хевилланд взял ее под локоть и проводил к деревянной перегородке, отделявшей комнату детективного отдела от коридора. Когда он вернулся к столу, Уиллис что-то бесцельно рисовал на листе бумаги.
— Опять голые бабы? — спросил Хевилланд.
— Что?
— Ты сексуальный маньяк.
— Знаю. Но я достаточно взрослый и могу себе это позволить. Что скажешь о мисс Эллио?
— Готов поспорить, она все выдумала.
— Брось, Родж.
— Я думаю, она прочитала в газетах о грабителе, которого зовут Клиффорд. Думаю, что она старая дева, живущая в двухкомнатной квартирке. Каждую ночь она заглядывает под кровать и не находит там ничего, кроме ночного горшка. Я думаю, что прошлой ночью она споткнулась об этот горшок, ушиблась и, чтобы немного развлечься, решила обратиться с жалобой. — Хевилланд перевел дух. — Я также считаю, что вы с ней могли бы составить хорошую пару. Почему бы тебе не попросить ее руки?
