— Лейтенант Измайлов слушает.
Нельсон включил громкую связь, чтобы Борис мог слышать их разговор.
— Олежек, это Горчаков. Я из Москвы. Тут объявился Сантехник. Мы тебе высылали фоторобот. Глянь, пожалуйста.
Голос из трубки сообщил:
— Уже получен, смотрю. В общем, возможно. Но у него много образов, он был и рыжим, и седоголовым, и бритым наголо…
— Предполагаемый возраст?
— Где-то в районе шестидесяти.
— Как заказчики выходили с ним на связь?
— Через газету: пожилой, старомодный — Интернет не признаёт, работает по старинке: в газете сообщает номер своего телефона, заказчик ему звонит, попадает на автоответчик, оставляет свой номер, и тогда он перезванивает и договаривается о встрече — там ему вручают фото и адрес клиента, дают аванс и так далее…
— Хоть какой-то след нашли?
— Чёрта с два! Хитёр, подлец! И в то же время наглый: после каждого убийства, оставлял, как визитку, разводной ключ, которым трубы свинчивают. Он им и убивал.
— Как и у нас, — вмешался Борис. — Это он!
— Газету определили? — спросил Нельсон у Питерского коллеги.
— Да, — ответил тот, — с большим трудом, сотню газет перелопатили, пока нашли. «Из рук в руки», рекламная газета, отдел «Контакты по интересам».
— Как его фамилия?..
Трубка вздохнула:
— Если б мы знали!.. Известны только старые клички: Мозг, Лиса и нынешняя, последняя — Сантехник.
— Почему Сантехник?
— Удобно: сантехник, электрик, газовщик — больше доверия, люди открывают двери… Когда мы его уже почти обложили — вдруг месяц назад исчез, как в воду канул. По сей день город прочёсываем, розыск объявлен, но… Такого хрен поймаешь — уже укатил куда-то…
— Спасибо, Олег!
— Рады стараться! Поймаете — сообщите, вместе отпразднуем.
Нельсон положил трубку на рычаг.
— Похоже на нашего сантехника.
Пахомов кивнул.
— Очень похоже. Но почему он не рванул за рубеж?
Нельсон на минуту задумался, потом произнёс:
— Думаю, есть две причины, даже три: во-первых, возраст уже не для эмиграции; во-вторых, он оканчивал советскую школу, поэтому, уверен, иностранного языка напрочь не знает, может, именно поэтому боится Интернета; в-третьих, понимает, что он в розыске, что в аэропортах и на вокзалах пассажиров просеивают. Зачем рисковать?! Он знает, что его ищут, поэтому где-то пересиживает.
— А где лучше всего раствориться?.. — Подхватил Пахомов. — У нас в Москве!
— Конечно! Попробуйте отыскать человека в этом кипящем котле, в вашей столичной многонациональной неразберихе!.. Месяц жил не тужил, а потом всё же принял заказ — профессионал не может долго сидеть без работы.
В камере предварительного заключения они провели допрос Григория.
— В день убийства вы кого-то ждали?
— Ждал. Сантехника. Он должен был прийти в два. Я, как дурак с немытой шеей, прождал до шести, но он так и не явился!.. А потом позвонила Елена, сообщила об убийстве — я помчался к ней.
— Как вы с ним познакомились?
— С кем?
— С сантехником.
— Да, никак не знакомился. Позвонил в домоуправление, обещали прислать, но наш сервис не навязчив!..
Григорий, действительно, заказывал сантехника: в ЖКХ дежурный, проверив по журналу, подтвердил:
— Был вызов, был. В субботу, на Курганскую. Заявку передали сантехнику.
— Фамилия сантехника? — спросил Борис.
Дежурный опять заглянул в журнал.
— Кусько, Иван Ильич, принят на работу месяц назад. Хороший мастер, но пьёт, пьёт как… как сантехник! С вечера пятницы по вечер воскресенья мы его отпускаем…
— Куда отпускаете?
— В запой. Но в понедельник — он уже свеженький, как огурчик…
Машина неслась по адресу, полученному в ЖКХ, к дому, в котором Кусько снимал комнату. Борис рассуждал вслух.
— Значит, в субботу и воскресенье он свободен. Два дня в неделю — можно перестрелять пол-Москвы.
— И убийство Амирана произошло именно в субботу, — уточнил Нельсон. — Домоуправление — хорошее прикрытие.
— Надо его брать, и поскорей, пока не скрылся!
Они прибыли по адресу, позвонили. Дверь открыла хозяйка.
— Здравствуйте, — поздоровался Пахомов. — Нам нужен ваш квартирант.
— Его дома нет. И не ночевал. А вы кто?
— Мы из районной администрации, проверяем всех иногородних.
— Давно он у вас живёт? — спросил Нельсон.
— Уже больше месяца. Снял на год. Аванс дал, за квартал вперёд.
— Откуда он?
— Сказал, с Украины. Вы не подумайте чего — я ему сдала официально, по договору… Вот. — Она поспешно вынула из шкафчика документ и протянула его Пахомову. — Кусько, Иван Андреевич… Мужик не вредный, но пьющий! Когда выпьет, шумит, скандалит — я у себя в комнате запираюсь…
— Зачем же вы такого терпите?
— Я же вам говорила: за три месяца вперёд заплатил. Если выгнать, надо часть денег вернуть, а я их уже потратила.
— Жена у него есть?
Хозяйка всплеснула руками.
— Да кто с таким жить сможет?!. Удрала она от него, и детей увезла, в Рязань, к родителям, у них там домик свой, яблони растут.
— Откуда у вас такие подробности? — поинтересовался Нельсон.
— Он рассказал. Когда трезвый, скучает по ним, грозится в выходные поехать и забрать, а придёт суббота — он уже в драбадане…
— С кем связан, кто собутыльники?
— Родич в Мытищах, такой же алкаш. И однофамилец. Но помоложе.
— Откуда вы это знаете?
— А он однажды по пьянке куртку с ним перепутал, пришёл, бросил, а из неё паспорт родича выпал, так я переписала, на всякий случай… И фамилию, и год рождения, и место жительства.
— Запишите и нам его адрес, — попросил Пахомов. И поблагодарил: — Спасибо за бдительность!
— А нынче иначе нельзя — обдурят.
Они помчались в Мытищи.
Проезжали мимо дряхлого трёхэтажного здания, которое, очевидно, будут сносить: окна без стёкол, стены в трещинах, штукатурка обвалилась, подъезд без дверей. Недалеко от входа, опираясь о стенку, стоял пожилой бомж и играл на губной гармошке. На голове у него — мятая шляпа, на плечах — лоснящийся пиджак, на шее — давно не стиранный шарф, ставший похожим на длинную портянку. У его ног — картонная коробка, в которую прохожие бросали монеты.
Борис притормозил машину. Повернулся к Нельсону.
— Сколько я тут не езжу, он всегда стоит на этом месте, подпирая стенку.
— Привычка?
— Нет. Наверное, понимает, что если отойдёт, дом рухнет. Я думаю, он в нём живёт, пока не снесли.
— Лицо не глупое, остатки хорошей одежды, — отметил Нельсон. — Как дошёл до жизни такой?
— Говорят, был драматургом — разорился, устраивая банкеты после своих премьер, — сообщил Пахомов и нажал на газ. А Нельсон продолжил тему.
— Да, в двадцать первом веке все изменилось. На вокзале ко мне подошёл нищий, прочитал свои стихи и попросил денег. Поверьте, хорошие стихи! Он меня так удивил, что я дал ему сто рублей. И я понял, что сегодня уровень интеллекта наших нищих приближается к уровню интеллекта наших поэтов…
— … а уровень жизни наших поэтов приближается к уровню жизни наших нищих, — завершил Борис, и они оба рассмеялись.
В квартире родича сантехника Кусько за столом пировали несколько человек.
Вошли Пахомов и Нельсон.
— Привет честной компании! — приветствовал всех Пахомов. — Кто здесь Иван Ильич?
— Я! — откликнулся пожилой усач с красным одутловатым лицом — это и был сантехник.
— По какому поводу гуляем?
— У свояка день рождения. Полста стукнуло. Юбилей!
— Вы же должны были прийти по вызову на Курганскую! Вас заказчик полдня ждал, а вы так и не выбрались.
— И тут меня ждали. Не мог же я свояка не поздравить! А заказчик подождёт, я к нему на днях загляну. Там делов-то: заменить прокладки, и всё. Мог бы и сам сделать! Но теперь — все или интеллигенты, или олигархи — ни хрена руками делать не умеют!..
— Давно гуляете? В котором часу вы сюда приехали? — спросил Нельсон.
— Точно не помню, у меня уже в мозгу движение произошло. — Усач повернулся кхозяину дома. — Алёха, когда я прибыл?
— Как раз поспел.
— А точнее?
Хозяин напрягся и стал вспоминать.
— Значит так: завтракать мы засели вчера, в десять утра, завтракали до часу, с часу до пяти обедали, а потом с пяти ужинали до завтрака, до сегодня… — Он остановился и гостеприимно предложил: — Может, позавтракаете с нами, хотя бы до обеда?..
Когда они садились в машину, Борис спросил у Нельсона:
— Ну, что скажете? Ваше мнение?
— Увы, Федот да не тот, — ответил Нельсон. — Кусько — профессиональный пьяница, но это не подпадает под уголовный кодекс. У него проспиртованное алиби.
