— Хорошо.
От этого его «хорошо» любезностью тоже не веяло, но Олеся ничуть не расстроилась — главное, Егор не заартачился и не нарушил ее планов.
Ключевые алгоритмы она помнила, и это значительно облегчало работу. Весь день за компьютером с перерывами на кофе с сыром. К четырем утра основная часть программы была готова. Но все равно, к завтрашнему, вернее, уже к сегодняшнему совещанию представить результат Олеся не могла. На это она и не рассчитывала. Оставалось надеяться, что начальник убьет ее не сразу — даст возможность завершить работу.
Совещание тянулось монотонно. Без всякого интереса Агеев задавал вопросы по вечным проектам, начало которых давно все забыли, а о завершении никто не загадывал. Ему отвечали также скучно и вяло, равнодушно глядя в бумаги.
Наконец, Сырникова дождалась своего часа.
— Что у нас по «Приморскому»? — Егор вопросительно посмотрел на Олесю.
— Мы с заказчиком договорились на завтра.
— На сколько мне известно, в договоре стоит сегодняшняя дата. По какой причине был перенесен срок?
— Дело в том, что мне потребовался еще один день для работы над программой.
— Что же, понятно.
Сырникова заметила, как изменился голос шефа. Еще бы: поставить под угрозу его проект.
— Олеся, прошу вас зайти ко мне, — прозвучало у нее над ухом, когда все стали расходиться.
Она вздрогнула от неожиданности. Не было никаких сомнений в том, что сегодняшнее выступление не сойдет ей с рук, но все равно холодный голос Егора застал ее врасплох.
Сырникова остановилась в дверях, желая пропустить шефа в перед, дабы проследовать за ним, но Егор тоже остановился — он предпочитал, чтобы дама шла первой. Несколько метров до его кабинета Олеся чувствовала себя под конвоем. Она ощущала, как ее спину сверлит недовольный начальственный взгляд. Сырникову не пугало предстоящее разбирательство и вытекающие последствия — она никогда не трепетала перед руководством, но было неприятно выглядеть виноватой, когда вины вовсе не было. Эти минуты нужно было пережить, какие несправедливые обвинения не посыпались бы в ее адрес.
В кабинет Егора Олеся шагнула, словно самоубийца на карниз. Она застыла перед столом шефа, надеясь, что стоя беседа закончится быстрее, но номер не прошел.
— Есть хороший стул, присаживайтесь, — Егор сделал указательный жест, и сам, как обычно, откатился в кресле от края стола.
Следующие полторы минуты молчания давили неопределенностью. Раздражало намеренное оттягивание разговора. В том, что Егор нарочно не торопится ее пилить, Олеся не сомневалась. Она отвела взгляд в сторону — Сырникова вообще редко смотрела в лицо собеседнику, а Егору тем более.
— Значит, у вас личные обстоятельства? — наконец произнес он. — Работа мешает личной жизни?
Олеся молчала. Она решила ничего не говорить, чтобы не на дерзить. Впрочем, ее ответа и не требовалось — Егор прекрасно обходился монологом. Он что-то говорил своим невозмутимым голосом, и если не вникать в смысл его слов, можно было бы решить, что шеф мило щебечет. Олеся переключилась на свои мысли, чтобы не принимать выволочку близко к сердцу. До нее долетали только отдельные фразы.
— Прошу впредь свои проблемы решать без ущерба для компании, — строго сказал Егор, заканчивая монолог. Олеся почувствовала на себе его пристальный взгляд. «Усиливает эффект. Хочет, чтобы я осознала свою вину», — догадалась она. — «Не дождется!» — Она с вызовом посмотрела ему в глаза. Ей показалось, что по лицу начальника скользнула тень смущения. Это придало ей уверенности: она не спешила отводить взгляд. Олеся поймала себя на мысли, что никогда раньше не рассматривала его лица. Сейчас было для этого самое время. Глаза небольшие, но выразительные, на левой щеке тонкий шрам, губы средней величины с приподнятыми вверх уголками, что делало их привлекательными. Олеся нарочно продолжала бесцеремонно разглядывать шефа — пусть не думает, что это только его привилегия. Егор сдался первым. Он потянулся за ежедневником, и стал что-то записывать.
— Вы меня разочаровали, Олеся, — сказал он совсем мягко.
Розовый кот по-прежнему висел на лампе. Он подмигнул ей и самодовольно замурлыкал.
С «Приморским» кое-как обошлось. Усталая, ошалевшая от недосыпания, Олеся представила программу на следующий день после совещания. Егор, растрогавшись, предложил ей уйти домой пораньше. Его участие было приятным и неожиданным.
— Как тебе работа? Уже привыкла? — Рита зашла к подруге одолжить степлер и заодно поболтать.
— Нормально, — меланхолично ответила та, выключая компьютер.
— Как начальник, не обижает? — Ритка задала животрепещущий для себя вопрос, но кроме очередного «нормально», ничего не услышала.
— Что ты, заладила одно и тоже? Тебе с подругой трудно поговорить? Мне интересно знать подробности, устраивает ли тебя работа и Агеев?
— Работа чудная, шеф — ангел. Ритуля, извини, я очень устала. Сейчас пойду домой, отсыпаться, а завтра обязательно все расскажу.
— Домой?! Еще ведь только три часа.
— Я же говорю, Егор Александрович — ангел.
Сырникова подхватила сумку и ушла, оставив подругу в недоумении. Такой расклад Рите не понравился.
Скольких нервных клеток стоило ей залезть в компьютер подруги и удалить ее работу. Улучив момент, когда опустеет комната программистов, озираясь по сторонам, дрожащими пальцами Рита шарила по дискам. Где хранится информация, она знала — Олеся не раз при ней открывала папку со своей недописанной программой. Несколько секунд, в течение которых Рита уничтожала файлы, показались ей бесконечными. Она очень боялась, что кто-нибудь застанет ее за этим занятием. Сначала никто ничего дурного не заподозрит, но когда Сырникова обнаружит следы вторжения, ее причастность станет очевидной. Рите повезло: от страха удалось сработать чисто. Она так старательно удалила файлы, что восстановить их стало невозможно.
* * *
Вера. Париж
Жизнь снова швырнула Веру лицом об асфальт, на этот раз о вымытую чистящим гелем набережную Сены. Но сломать ее бешенную целеустремленность было не под силу никому, даже циничной судьбе. Устроившись в какой-то ночлежке для бездомных, Вера принялась обдумывать очередной план достижения всего и сразу. План включал в себя два основных этапа: первый — выкарабкаться из теперешнего жуткого положения, и второй — найти и женить на себе миллионера. О втором Вера пока не думала, она предпочитала решать задачи поочередно.
Долго ломать голову она не стала, выбрала проверенный и надежный способ заработать на первое время. К счастью, с гардеробом и косметикой дела обстояли гораздо лучше, чем в Турции. Были бы в ночлежке горячая вода и шампунь, тогда все стало бы совсем замечательно — с ухоженными волосами совершенно другой товарный вид.
В первый же рабочий день Веру ждало разочарование: в Париже полно турков. Она с тоской ощутила, что не было никакого авиа перелета, шикарный отель ей приснился, и по-прежнему продолжается турецкий кошмар. Снова все повторялось: немытые наглые пижоны, грязные кабаки и унизительно ничтожные заработки. К туркам теперь добавились негры — все ее клиенты, другие на принцессу в изгнании не смотрели. Конечно, было обидно и не справедливо отдавать себя, свою красоту и молодость этим грубым животным, но Вера понимала, что иного выхода сейчас нет. Все закончится, все очень скоро закончится и ей обязательно улыбнется удача, которая останется с ней на всегда.
Вечер выдался тяжелым и тягучим, ночь — еще паршивее. Измученная, она притащилась в первый попавшийся бар, чтобы прийти в себя за кружкой пива. Обводя зал покрасневшими от усталости глазами, Вера заметила невысокого крепкого мужчину, чуть за тридцать. С виду он был не ее уровня, как минимум, на порядок выше. Такие ею брезговали.
— Угостите даму сигаретой, — сказала она по привычке, ни на что не рассчитывая. Это уже стало рефлексом — предлагаться любому.
— Ну и козел! — выругалась она по-русски, когда несостоявшийся клиент почти исчез за колонной.
Он неожиданно остановился и обернулся: из-под пепельной челки на него смотрели печальные светло-голубые глаза. Взгляд откровенный, нахальный и в то же время беззащитный.
К этой еще молодой, но потрепанной жизнью женщине он вдруг почувствовал жалость. Дешевая, яркая одежда и развязное поведение дамы безошибочно кричали о ее профессиональной принадлежности. Виктор всегда пренебрегал шлюхами, но сейчас неожиданно для себя с ней заговорил.
— Меня еще ни разу не называли «козлом». Мадам, это звучит довольно грубо.
— Ого! Да ты из наших. — Вера искренне удивилась — Виктор довольно сносно говорил по-русски, хотя акцент у него был очень сильным. Она мгновенно оглядела мужчину от стильной прически, до носков дорогих туфель. На свой искушенный взгляд она с точностью до десятков евро оценила всю упаковку визави: костюм, часы, галстук, маникюр — вышло на уровне служащего среднего звена.
