— Давай выкладывай.
— Эйлин Гленнон не жила у своей тети. Более того, эта самая Мулхаер не видела ее около полугода.
— Полгода, говоришь?
— Совершенно верно. Эйлин не гостит там сейчас, и она не проживала там, когда ее мать лежала в больнице. Я спросил ее, зачем она говорила мне неправду. Она ответила, что утром ей звонила сестра — наверное, как только от нее ушел Мейер — и просила, если кто спросит, сказать, что Эйлин гостит у нее в Бестауне.
— Зачем надо было миссис Гленнон заставлять ее врать?
— Не знаю. Но похоже на то, что Клэр Таунсенд была впутана в какие-то темные дела или попала на крючок к каким-то мошенникам.
Мошенница по имени миссис Гленнон, видимо, давно уже встала с постели, когда приехали Карелла и Уиллис. Она сидела на кухне и пила молоко с маслом, которое вне всяких сомнений приготовила себе сама. Отлаженная служба местных сплетен уже сообщила ей об аресте сына, и она встретила детективов с неприкрытой враждебностью. Чтобы подчеркнуть свою неприязнь еще более явным образом, в течение всего разговора она продолжала пить молоко, громко прихлебывая из чашки.
— Нам хотелось бы узнать имена друзей вашего сына, миссис Гленнон, — сказал Карелла.
— Я не знаю ничьих имен. Терри — хороший мальчик. Вы не имеете права арестовывать его.
— Мы считаем, что он со своими друзьями осуществил нападение на офицера полиции, — сказал Уиллис.
— Мне наплевать, что вы там считаете. Он — хороший мальчик. — Она громко отхлебнула из чашки.
— Ваш сын состоит в какой-нибудь уличной банде, миссис Гленнон?
— Нет.
— Вы уверены?
— Уверена.
— Как зовут его друзей?
— Не знаю.
— Они никогда не заходили к вам домой, миссис Гленнон?
— Никогда. Я не собираюсь превращать свой дом в притон для своры малолетних… — Она спохватилась и тут же замолчала.
— Своры малолетних… ну, продолжайте, миссис Гленнон… кого?
— Никого.
— Малолетних хулиганов, да? Миссис Гленнон?
— Нет. Мой сын — хороший мальчик.
— Но он, ведь, избил полицейского.
— Он не избивал. Это все ваши догадки.
— Где ваша дочь, миссис Гленнон?
— Не хотите же вы сказать, что она тоже избила полицейского?
— Нет, миссис Гленнон, но у нас есть все основания полагать, что у нее была намечена встреча с Клэр Таунсенд на субботу вот по этому адресу. — Карелла положил листок бумаги на стол рядом с чашкой молока. Миссис Гленнон взглянула на него и ничего не сказала.
— Вам известно что-нибудь о том, что это за адрес, миссис Гленнон?
— Нет.
— Она собиралась в субботу на встречу с Клэр?
— Нет. Я не знаю.
— Где она сейчас?
— У моей сестры в Бестауне.
— Ее там нет, миссис Гленнон.
— Нет, она там.
— Ее там нет. Мы разговаривали с вашей сестрой. Ее там нет и не было.
— Она там.
— Нет. Так, где она, миссис Гленнон?
— Если ее там нет, то где она я не знаю. Она сказала, что поедет навестить свою тетушку. Она мне никогда не врала, поэтому не верить ей у меня повода не было…
— Миссис Гленнон, вы сами, черт возьми, прекрасно знаете, что ни к какой вашей сестре она не поехала. Вы же звонили вашей сестре утром сразу после того, как детектив Мейер ушел отсюда. И вы попросили ее солгать ради вас. Так, где же ваша дочь, миссис Гленнон?
— Я не знаю. Оставьте меня в покое! У меня и без вас хлопот хватает! Вы думаете, мне легко? Вы думаете, вырастить двоих детей без мужа легко? Вы думаете, мне нравится та компания, с которой водится мой сын? Вот теперь еще и Эйлин? Вы думаете мне…? Оставьте меня в покое! Я больна. Я — бедная больная женщина. — Ее голос стал постепенно затихать. — Пожалуйста, оставьте меня в покое. Пожалуйста.
— А где же все-таки Эйлин, миссис Гленнон?
— Не знаю, не знаю, не знаю, ничего не знаю, — завопила она, зажмурив глаза и сжав кулаки на коленях.
— Миссис Гленнон, — самым мягким тоном сказал Карелла, — нам нужно выяснить, где находится ваша дочь.
— Я не знаю, — сказала миссис Гленнон. — Клянусь богом, не знаю. Это чистейшая правда. Я, правда, не знаю, где Эйлин.
Детектив Боб О'Брайен стоял на тротуаре и разглядывал дом номер 271 по Первой Южной улице.
Это было солидное пятиэтажное здание из бурого песчаника, где витрину второго этажа украшала вывеска: МЕБЛИРОВАННЫЕ КОМНАТЫ. СДАЮТСЯ ПОСУТОЧНО И ПОНЕДЕЛЬНО. О'Брайен поднялся на крыльцо и позвонил в звонок. Он подождал немного, ничего не дождался и позвонил снова.
— Хеллоу? — раздался голос откуда-то изнутри здания.
— Хеллоу! — ответил О'Брайен.
— Хеллоу?
— Хеллоу! — Ему уже стало казаться, что он работает эхом, когда дверь, наконец, открылась. Худой старик в штанах цвета хаки и майке вышел ему навстречу. У него были косматые седые брови, которые частично прикрывали его голубые глаза и этим придавали ему заговорщицкий вид.
— Хеллоу, — сказал он. — Это вы звонили?
— Да. Это я звонил, — ответил О'Брайен. — Я — детектив О…
— Ой-ёй-ёй, — заохал старик.
О'Брайен улыбнулся.
— Не беспокойтесь, сэр, — сказал он. — Я просто пришел задать несколько вопросов. Меня зовут детектив О'Брайен, 87-ой полицейский участок.
— Здравствуйте. Меня зовут О'Лафлин, Первая Южная улица, — сказал старик с усмешкой.
— Да здравствуют повстанцы! — воскликнул О'Брайен.
— Да здравствуют повстанцы! — вторил ему старик, и оба господина с ирландскими фамилиями рассмеялись. — Входи, входи, парень. Я как раз собирался пропустить стаканчик в честь удачного завершения сегодняшнего дня. Присоединишься ко мне?
— Ну, нам, ведь, мистер О'Лафлин, не разрешается пить на работе.
— Само собой, не разрешается. Но какой ирландец выдаст ирландца? — сказал старик. — Ну, давай, парень, проходи.
Они пересекли вестибюль и прошли в квартиру О'Лафлина, располагавшуюся в конце коридора. Они уселись в гостиной, где висела люстра с цветными стекляшками, и окна закрывали бархатные портьеры. Комната была обставлена старой удобной мебелью. О'Лафлин подошел к горке из вишневого дерева и достал оттуда красивую бутылку.
— Настоящий ирландский виски, — сказал он.
— А как же! — вторил О'Брайен.
Старик хмыкнул и налил две солидные порции спиртного. Один стакан он передал О'Брайену, который сидел на диване, а другой взял себе и уселся напротив в высокое кресло-качалку, обитое добротной материей.
— Да здравствуют повстанцы, — тихо сказал он.
— Да здравствуют повстанцы, — ответил О'Брайен, и они торжественно выпили.
— Так о чем ты хотел меня спросить, О'Брайен? — спросил старик.
— Не слишком ли забористая порция, — сказал О'Брайен, оценивая содержимое стакана. Глаза его немного округлились.
— Мягкое, как материнское молоко, — сказал О'Лафлин, — пей, парень.
О'Брайен осторожно поднес стакан к губам и сделал робкий глоток.
— Мистер О'Лафлин, — начал он, — мы разыскиваем девушку по имени Эйлин Гленнон. Мы нашли адрес…
— Ты пришел по верному адресу, парень, — сказал О'Лафлин.
— Вы знаете ее?
— Ну, я ее не знаю, то есть лично не знаком. Но она сняла у меня в этом доме комнату, это точно.
О'Брайен облегченно вздохнул.
— Ну и хорошо. Что это за комната?
— Там наверху. Я сдал ей свою лучшую комнату. Окна выходят в парк. Она попросила хорошую комнату, где много солнца. Я и выбрал для нее такую комнату.
— Она сейчас здесь?
— Нет, — О'Лафлин отрицательно покачал головой.
— А вы не можете предположить, когда она вернется?
— А ее еще здесь ни разу не было.
— Что вы хотите этим сказать? Вы же сами…
— Я всего лишь сказал, что она сняла у меня комнату. Вот и все. И это было на прошлой неделе. В четверг, насколько я помню. Она сказала, что хочет снять комнату с субботы. В субботу она так и не появилась.
— Так значит, она не показывалась здесь с того дня, как сняла комнату?
— Именно, сэр. Вы правы. А что случилось? Бедняжка попала в какую-нибудь беду?
— Не сказать, чтобы в беду. Просто мы… — О'Брайен вздохнул и отхлебнул еще немного виски. — А она сняла комнату только на субботу?
— Нет, сэр. Она сняла ее на целую неделю и заплатила мне за весь срок. Наличными.
— А вам не показалось это несколько странным… я хотел сказать… ну, у вас принято сдавать комнаты таким молоденьким девочкам?
О'Лафлин удивленно вздернул свои косматые брови и уставился на О'Брайена.
— Ну, она вовсе не выглядела настолько молоденькой, понимаете ли.
— Шестнадцать лет — довольно юный возраст, мистер О'Лафлин.
— Шестнадцать? — О'Лафлин расхохотался. — Ну, ваша милая барышня над кем-то здорово подшутила, парень. Ей было не меньше двадцати пяти, как пить дать.
О'Брайен посмотрел сначала в свой стакан виски, а затем на старика.
