Они проезжали мимо безлюдной стройки.
— Останови, Колюня, старику отлить требуется, — сказал Робер.
Когда машина встала, он выстрелил в один стриженый затылок, тут же в другой. Забрал у трупов все документы, пистолет, из которого стрелял, тщательно обтер, бросил пацану на колени, взял пистолет у водителя. Робер был мужик здоровый и легко выбросил мертвые тела в строительный мусор, затем сел за руль, выехал на трассу.
Он оставил машину в городе, а к жене и сыну вернулся городским транспортом. Ночь Робер спал плохо.
Котов и Нестеренко снова приехали на станцию Рощина, хотя не сомневались, что если трупы захоронили в данном районе, искать их следует вблизи от станции Полоза.
— Здравствуйте, господа менты, — приветствовал их Егор Егорович. — Чувствую, полюбили вы нас, расстаться не можете.
— Егор Егорович, мы люди подневольные, — добродушно ответил Котов. Нестеренко, как обычно, больше молчал.
— Теперь-то вам чего требуется? — спросил Рощин.
— Так воровского авторитета убили, а гильзу мы в тот раз так и не нашли, — ответил Котов. — Нам прокуратура приказала найти и без гильзы не возвращаться.
— Врете, господин мент, гильза была, я сам видел, как ее ваш специалист рассматривал, — сердито молвил Рощин.
— Верно, Егор Егорович, гильза была, ее эксперт забрал, — признал Котов. — Только когда ее в лабораторию привезли, она к пистолету, который мы имеем, не подошла.
— Может, пистолетик у вас не тот? — сказал Рощин.
Котов приблизился к мастеру вплотную и доверительно ответил:
— Вы, Егор Егорович, меня не выдавайте, я тоже убежден, что пистолетик не тот. Но у нас ведь начальства, как у сучки блох. Свое милицейское, вы его видели, мировой мужик, головастый. Но по факту дело возбудила прокуратура, а следователь такой буквоед, сил нет. По закону он следствием руководит, а милиция у него на посылках. Ему нашего бензина, наших ног не жалко, сказал — извольте выполнять. Мы хоть бумагу должны отписать, мол, искали, не нашли.
Рощин посмотрел на оперов с сочувствием. Котов видел, что к их разговору прислушивается Илья Титов.
— Наша бы воля, так мы бы у тебя в конторе чаю попили, написали все по форме и уехали. А потом кто-нибудь из твоих, вон Илью Титова возьми, и напишет, что оперативники начальству мозги пудрят, не работают, только бумажки отписывают.
— Надо мне, будто своих забот не хватает, — подошедший ближе Илья вызывающе ухмыльнулся. — Вон и Мосгаз тоже копает, у них где-то утечка, найти не могут, ищут. У нас здесь словно медом намазано.
Нестеренко, молча слушавший пустую травлю напарника, посмотрел на стоявший в кустах “рафик”, на борту которого было написано “Мосгаз”, и на мужика, который вылез из машины и неторопливо направлялся к ним, и пошел навстречу. Опер профессиональным взглядом оценил и возраст, и чисто выбритое лицо мужчины, посмотрел в глаза и все понял. Оперативники при взгляде глаза в глаза узнают друг друга практически безошибочно.
Нестеренко встретился с незнакомцем на расстоянии, когда разговор Котова был уже не слышен, а потому в открытую сказал:
— Здравствуйте, коллега. По чьему приказу прибыли?
— Как и вы, по приказу начальства, — ответил мужчина.
— Его фамилия случайно не Кулагин? — спросил Нестеренко. — Как наши командиры не могут договориться, чтобы мы на ноги друг другу не наступали?
Контрразведчик упорно молчал. Такие всегда считали себя выше милиции и держались значительно сдержаннее.
— Нас тут знают, и мы не такие секретные, так что уберемся, мешать не станем, работайте, как говорится. Бог в помощь. Как старый опер разрешу себе дать вам пару советов.
— Не требуется, — резко сказал контрразведчик.
— Хорошо, — Нестеренко кивнул. — Тогда я те советы через свое начальство Павлу Кулагину передам.
— Занудный ты мужик, посмотрю. И знаешь, как ударить, — контрразведчик заставил себя улыбнуться. — Давай свои советы и езжай. Помощи просите, а сами хамите, грозите. Считаешь, у меня другой работы не хватает?
— Когда на такой объект выезжаешь, не брейся и хороший одеколон в руки не бери. Нет “рафика” с надписью “Мосгаз”, и черт с ним, а рисовать буквы накануне или даже рано утром — это, коллега, чистая халтура, а в серьезном деле — мгновенный провал. Удачи, помощничек. — Нестеренко подмигнул и пошел к Котову, рассуждая, что в бытность полковником — а сегодня он отставник — имел таких же ребят, и ни хрена их не переделаешь.
Оперативники еще минут десять потолкались вокруг станции без толку, к Полозу даже не поехали, понимая: раз парни Кулагина здесь, они обязательно и там, и уехали. С дороги они позвонили в кабинет Гурова, никто не ответил, тогда они набрали номер приемной Орлова. Верочка бодро сообщила, что Лев Иванович и Станислав около часа назад выехали на трупы, а Нестеренко и Котову приказали прибыть в управление.
Друзья подъехали к трупам молодых киллеров одновременно с медэкспертом, которого вызвал начальник отделения милиции.
Как известно, убийца для выполнения задуманного особо места не выбирал, но угадал так, что лучше и не придумаешь. Улочка длиной меньше ста метров подлежала расширению, а домишки с обеих сторон полной реконструкции. С одной стороны уже все снесли и закладывали фундаменты, другая сторона стояла словно мертвая, так как была полностью выселена.
— Лев Иванович, ты беседуй с врачом, а я полазаю по брошенным “дворцам”, никогда не поверю, что там никого не найду. Стены имеются, крыша тоже, значит, человек просто обязан притулиться, — сказал Станислав и зашагал на другую сторону.
Поначалу Гуров как следует не рассмотрел мальчишек, сейчас же их тела казались удивительно маленькими, беззащитными.
Начальник отделения, молодой капитан, и его зам по розыску стояли понуро, отлично понимая, что получили глухой “висяк”. Они оба с удивлением поглядывали на приехавшее начальство, присутствие которого ничего хорошего не обещало, хотя и плохого добавить особо не могло. Два трупа на территории отделения обнаружены, так изволь возбуждать уголовное дело и разыскивать неизвестно где и кого.
— Доктор, я и у живых парней возраст определить не могу, у мертвых тем паче, — сказал Гуров. — Подскажите, сколько им лет?
— Вообще-то главный вопрос розыскника “когда”, а не “сколько лет”. — Врач заглянул покойникам в рот. — Они не так молоды, как выглядят. Приблизительно около двадцати пяти. — Он осмотрел кисти покойников. — Никакой драки, убиты примерно сутки назад.
— Надо пальцы снять, может, судимые, — сказал зам по розыску. — Иначе с установлением личности намучаешься.
— Не намучаешься, — сказал Гуров, представился и дал свою визитку. — Позвони, я сообщу данные убитых. А сейчас, капитан, прикажите своим патрульным осмотреть, как с этого места выехать на трассу, и где-то поблизости должен стоять серый брошенный “Москвич”, если его не угнали. Городской знак я могу узнать, но вы и так разберетесь. Убийца сидел сзади, попросил остановить, якобы по нужде, выстрелил, забрал все документы, выкинул трупы и сел за руль. Но ехать по Москве без документов на машину и водительских прав он не мог. Ему надо было добраться до линии городского транспорта, там он остановился, бросил машину и ушел. Из такого расклада и ищите “Москвич”, он недалеко. Машина необходима, она нам может сказать значительно больше, чем трупы. И не волнуйтесь, “висяка” у вас не будет, я убийцу разыщу.
— Господин полковник, так вы у нас дело забираете? — спросил повеселевший капитан.
— Ничего я пока у вас не забираю, капитан. Быстро выполняйте приказания, гоните “Москвич” к министерству, а если у охраны возникнут вопросы, покажите мою визитку. С производством дела решу, когда увижу “Москвич”. Действуйте, желаю удачи. Да, в “Москвич” садиться только в перчатках, нужны пальцы.
— Господин полковник, да где же я сейчас перчатки достану? — воскликнул зам по розыску.
— Укради, — флегматично ответил Гуров. В этот момент подошел Станислав, развел руками.
— Жители, конечно, имеются, но никто ничего не видел. Машины заезжают по ошибке, разворачиваются, уезжают. Конкретно никто ничего...
— А видел — не скажет, — перебил Гуров. — Давай назад, в контору. Необходимо быстренько разыскать убийцу. У нас не так уж мало на него имеется.
— Через связи покойников, — сказал Станислав, пробиваясь в сторону центра.
— Этих парней убил я. — Гуров наконец закурил, он в последнее время ограничивал себя, мучился.
— Лев Иванович, признавайся: Христа на Лысой горе к кресту, случаем, не ты приколотил? Извини, я тебе по-дружески, надоело. Какое дерьмо ни попадется, обязательно ты замазан. У тебя вроде болезни, самобичевания. Да, ты ушел от них нахально, через нейтралку. Но их никто за язык не тянул. Зачем они покаялись своему шефу? — удивился Станислав. — Но этого, пожалуй, маловато для такой расправы.
