– Ну что ж, это все очень интересно, – сказал Гуров. – А в тот санаторий, где убитая работала, как добраться?
– А такси вызовите, – сказал Володя. – Вот и доберетесь. Правда, влетит в копеечку, да и зря съездите. Этот санаторий, типа, закрытый – для белых, как говорится. Просто так туда не пустят. Там сигнализация по периметру, охрана.
– Ясно. Тогда еще один вопрос – слышал когда-нибудь такую кличку – Грек?
Володя неодобрительно покачал головой.
– Беспокойные вы мужики! – сказал он. – И мне с вами одно беспокойство. Грека в Каменке каждая собака знает. Только помалкивает. С этим человеком связываться не советую. У него разговор короткий. Между прочим, Ашот перед ним на задних лапках ходит, а местное начальство с ним шампанское в кабинетах распивает. И в санаторий он как к себе домой заходит. Так что имейте это в виду!
– Будем иметь, – заверил Гуров. – Спасибо, что предупредил. А то уж мы было собирались у этого Грека взаймы попросить.
– Веселые вы ребята! – с мрачной иронией сказал Володя. – Вас и хоронить, наверное, с музыкой будут. А по мне лучше, когда не так весело, но зато спокойно. Так что извините, но я, пожалуй, на базу поеду, если больше никаких предложений не будет.
– Ну, прощай тогда! – сказал Гуров. – Постараемся больше тебя не веселить. Разве что если до санатория задумаем прокатиться. Подбросишь по старой дружбе?
– Я вот думаю, может, мне отпуск взять да к брату в Челябинск махнуть? – задумчиво произнес таксист. – Наверное, так и сделаю. Лучше всяких санаториев.
Гуров с Крячко засмеялись и вышли из машины. Таксист не стал ждать и, отчаянно газанув, влетел в раскрытые ворота.
– Итак, книги у нас в руках, – констатировал Гуров, когда они с Крячко неторопливо зашагали по улице прочь от фирмы господина Бурмистрова. – У нас печальный опыт посещения «Малины», у нас есть косвенная информация, что в городе процветает коррупция и прочие неприглядные дела. И ничем пока не подтвержденное предположение, что Дудкин в эти самые дела влез. Причем в самую гущу. Честно говоря, у меня появилось огромное желание обсудить все это с капитаном Паниным. Как ты на это смотришь?
– Я на это смотрю двояко, – заявил Крячко. – Побеседовать, конечно, нужно, но только не на его территории. Этот хлюст, чего доброго, захочет нас на всякий случай арестовать, а этого допускать никак нельзя. Нужно сделать так, чтобы разговор происходил тет-а-тет, в каком-нибудь укромном уголке, где я мог бы без помех смазать коллеге по морде…
– Опять кровь и насилие! – укоризненно покачал головой Гуров. – У нас цель – разыскать Дудкина, а не разбить все морды в этом городе. Знаешь, что я сейчас подумал? А какого, собственно, черта Дудкин поперся на Строительную улицу? Получается, что он знал убитую?
– Получается, что знал, – согласился Крячко. – Он знал убитую, он знал Грека, а Грек наверняка ее тоже знал, раз захаживал в санаторий. И еще он знает все местное начальство, этот оборотистый Грек, Ашота с его мордоворотами, и бог знает, кого он тут не знает… Вот только мы про него, можно сказать, ни хрена не знаем.
– Нужно было покопаться в архивах! – с легкой досадой заметил Гуров. – Выехали бы на день позже, зато владели бы информацией.
– Может быть, владели, – сказал Крячко. – А может быть, и не владели бы. Что толку нам от информации о Греке, когда пропал Дудкин? Получается, что на него тут повесили убийство, а он ударился в бега. И куда он подался – один черт знает. Судя по всему, милиция его еще не нашла. Я рискну предположить, что у Дудкина в этом городе могут быть еще какие-нибудь хорошие знакомые, у которых он мог залечь на дно.
– Хорошая мысль, – сказал Гуров. – Если только милиция его действительно не нашла. Манипуляции с его именем наводят на размышления, что у милиции свои соображения. Может быть, им нужно выбить из Дудкина какие-то сведения? Поэтому до поры его существование скрывается.
– А может, все проще, Лева? – вдруг воскликнул Крячко. – Может, Дудкин давно в Москве, а мы тут за него по морде получаем.
– Вот это вряд ли, – покачал головой Гуров. – Во-первых, молчит Плескалов. Во-вторых, зачем бы местные так дергались, если бы птичка улетела?
– А может, они тут вообще нервные? – предположил Крячко. – Рыла-то в пуху…
– Что нервные, это точно. Но, как говорит наш новый друг, без причины и чирей не вскочит. Сегодня свяжемся с Плескаловым, и, если новостей у него никаких нет, то будем работать дальше. Нужно выяснить, в городе ли сейчас Грек и где он вообще обретается, нужно побеседовать с милейшим капитаном Паниным и хорошо бы наведаться в санаторий.
– Насыщенная программа! – похвалил Крячко. – С чего начнем?
– С гостиницы, – неожиданно сказал Гуров. – У меня серьезные подозрения, что капитан Панин уже там. Все-таки с Колосковым они сослуживцы, а такое не забывается.
– Если он там, Лева, – серьезно сказал Крячко, – то наверняка не один. Нас могут повязать. А у тебя на руках ствол.
– С чего бы это? – прищурился Гуров. – Ты же только что меня убеждал, что ничего особенного мы не сделали. И свидетелей нет.
– Так-то оно так… – почесал затылок Крячко. – А все-таки надо бы поберечься. Сдается мне, у них тут нет никакой правовой культуры.
– Зато у нас ее с избытком, – усмехнулся Гуров. – И арестовать себя мы не дадим. В конце концов, мы только на первый взгляд частные лица, а на самом деле – как-никак старшие оперуполномоченные по особо важным делам. И к тому же мы сначала пошлем одного человека на разведку, а ты постоишь за углом, покараулишь наши трофеи. Если увидишь, что меня увозят в неизвестном направлении, действуй по обстановке.
– Не беспокойтесь, шеф, я их тут всех урою, но вас вызволю, – пообещал Крячко. – Я до самого министра дойду!
– Вот до министра не надо, – поморщился Гуров. – Министр может нас неправильно понять. Максимум, что можешь сделать в крайнем случае, это позвонить Петру. Но постарайся обойтись и без этого.
– Лева, ты меня знаешь, – сказал Крячко. – Начальству я звоню, когда уже подопрет к самому горлу. А пока мы с тобой едва ноги замочили, я так считаю.
– Ну да, ноги, – невинным тоном добавил Гуров. – И самую малость фотокарточку попортили. Но мы уже пришли, кажется? Держи пистолет и книги. Найди местечко поукромнее, но с хорошим обзором. А я пошел.
Гуров пересек улицу и поднялся по ступеням гостиничной лестницы. Нельзя сказать, что он был абсолютно спокоен. Заходя в вестибюль, он испытывал некоторое напряжение. Но вместе с тем был уверен, что ни в коем случае не позволит собой манипулировать, и если у местных коллег возникнут к нему претензии, то им придется действовать предельно аккуратно. Простой мишенью для них он не будет.
Первое, что ему бросилось в глаза, – это тускло отсвечивающая лысина портье в глубине холла. Господин Колосков, несомненно, видел, как Гуров вошел, но сделал вид, что ничего не заметил. Поскольку при последней встрече ключей от номера они со Стасом не сдавали, Гуров мог бы пройти к себе незамедлительно, но он счел нужным напомнить Колоскову о своем существовании.
Приблизившись к деревянному барьеру, Гуров остановился и, со смешанным чувством узрев на лице портье свежие следы недавней битвы, спросил:
– Что это с вами, уважаемый, – упали с лестницы?
Колосков бросил на него ненавидящий взгляд и, дернув щекой, прошипел:
– Смотри, как бы тебе с этой лестницы не упасть, с твоим корешем-недоноском! Ты еще меня вспомнишь!
– Я тебя на всю жизнь запомню, – пообещал Гуров. – Только насчет нас с корешем зря надеешься. Мы на ногах держимся крепко. Гораздо крепче здешних недоносков. Поэтому не строй из себя крутого, а займись своими прямыми обязанностями. Пока нас не было, кто-нибудь нас спрашивал?
Портье исподлобья посмотрел на Гурова. На его хмуром лице недвусмысленно отразилась сложная внутренняя борьба. С одной стороны, ему страстно хотелось отбрить Гурова и припугнуть своими друзьями из милиции, а с другой – здравый смысл подсказывал ему, что выгоднее будет захватить строптивых постояльцев врасплох. Гуров не сомневался в том, что милиция здесь уже побывала. Весь вопрос был в том, приготовили им засаду или отложили боевые действия на потом. Между тем здравый смысл у портье все-таки взял верх, и он не стал раскрывать карты, а только процедил сквозь зубы:
– Никто вас не спрашивал. Не очень-то вы кому тут нужны.
– Не скажи, – покачал головой Гуров. – Мы уже, можно сказать, избалованы вниманием твоих земляков. Просто отбиваться приходиться.
Он повернулся и пошел к лестнице, ведущей на второй этаж. Портье напряженно посмотрел ему вслед. Про похищенную книгу он не проронил ни слова. Наверное, эта тема не слишком его вдохновляла.
Гуров поднялся наверх и перевел дух – несмотря на внешнее спокойствие, разговор дался ему нелегко. Кроме того, что Гуров постоянно ожидал подвоха с его стороны, Колосков еще и просто был крайне неприятным человеком, общаться с которым совсем не хотелось.
