— Кое-какое, это верно. К тому же еще неизвестно, действительно ли Лундгрен видел убийцу.
— Мы знаем, что он мужчина.
— Да. Что мы еще знаем?
— Что его нет в картотеке отдела полиции нравов.
— Да. Если у них нет в этом своего интереса или они что-нибудь упустили. Это было бы уже не впервые.
— Мы знаем, когда приблизительно были совершены убийства. В Ванадислундене сразу после семи часов вечера, а в Тантолундене между двумя и тремя часами дня. Это означает, что в то время он отсутствовал на работе.
— И что же из этого следует?
Мартин Бек ничего не сказал. Колльберг сам ответил на свой вопрос:
— Что он безработный, или у него отпуск, или он на больничном, или он здесь в гостях, или у него сменный график работы, или он пенсионер, или бродяга… короче говоря, из этого вообще ничего не следует.
— Ты прав, — сказал Мартин Бек. — Но мы представляем себе, как он ведет себя.
— Ты имеешь в виду заключение психологов?
— Да.
— Это тоже сплошные догадки, но…
Колльберг замолчал и продолжил после краткой паузы:
— Но я вынужден признать, что Меландер на основании всей этой болтовни сделал вполне разумные выводы.
— Это верно.
— Ну что ж, если речь идет о женщине, которая сюда звонила, то мы должны попытаться найти ее. И если уж мы должны — это ты сказал исключительно верно — где-то начать и если уж у нас в руках сплошные догадки, то мы должны спокойно исходить из того, что ты, вероятно, прав. Где ты собираешься начать?
— Начнем в пятом и девятом округах, — сказал Мартин Бек. — Несколько человек отправим обходить дома и расспрашивать всех Андерсонов, а несколько человек будут сидеть у телефонов и обзванивать их. Попросим весь персонал округов отнестись к этому делу с максимальным вниманием. Особенно на широких улицах с балконами, Оденгатан, Карлсбергсгатан, Тегнергатан, Свеавеген и так далее.
— Хорошо, — кивнул Колльберг.
Они приступили к работе.
Это был кошмарный понедельник. Звонили люди, которые считали, что они что-то знают; сумасшедшие, которые во что бы то ни стало хотели признаться, и шутники, которые звонили просто так, чтобы позабавиться. А все городские парки кишели тайными агентами, если, конечно, эта сотня человек вообще могла кишеть, и ко всему этому прибавился еще розыск некой женщины по фамилии Андерсон.
И тут вдруг позвонил Хансон из пятого округа.
— Ты что, снова нашел какой-нибудь труп? — спросил Мартин Бек.
— Да нет, но я немного опасаюсь за того Эриксона, за которым мы должны были следить. За того эксгибициониста, которым вы там у себя недавно занимались.
— А что с ним?
— Он со среды не высовывает нос из квартиры. Причем притащил с собой много выпивки, главным образом, вермута. Обошел несколько магазинов, прежде чем ему удалось все это купить.
— А потом?
— Иногда он появлялся у окна, и ребята говорили, что он выглядел, как привидение. Но со вчерашнего утра он уже вообще не появлялся.
— Вы ему стучали?
— Конечно. Он не открывает.
Мартин Бек уже почти забыл об этом человеке. Теперь он снова увидел перед собой его бегающий несчастный взгляд и трясущиеся исхудалые руки. Он почувствовал, как у него пошел мороз по коже.
— Вы должны туда проникнуть.
— Как?
— Это я оставляю на твое усмотрение.
Он положил трубку и остался сидеть, закрыв лицо ладонями. Нет, думал он, только не это, в придачу ко всем прочим несчастьям.
Через полчаса снова позвонил Хансон.
— Он пустил газ.
— Ну?
— Его повезли в больницу. Живого.
Мартин Бек вздохнул. С облегчением, как обычно говорят.
— Но все висело на волоске, — добавил Хансон. — Он тщательно подготовился, заткнул все щели и даже затолкал что-то в замочную скважину на входной и кухонной дверях.
— Он выживет?
— Конечно, как обычно. У него кончились монеты для автомата, подающего газ. Но если бы он пролежал там еще несколько минут, то…
Хансон не закончил фразу.
— Он что-нибудь написал?
— Ага. «Я больше уже не могу выдержать». На полях старого порнографического журнала. Я уже сообщил в противоалкогольный отдел.
— Это следовало сделать немного раньше.
— Зачем, он ведь нормально работал, — сказал Хансон и через несколько секунд добавил: — До того как вы его задержали.
Оставалось еще несколько часов до конца этого отвратительного понедельника. Около одиннадцати Колльберг и Мартин Бек ушли домой. Гюнвальд Ларссон тоже. Меландер остался. Все знали, что он ненавидит ночное дежурство и одна лишь мысль о том, что ему придется обойтись без его десяти часов сна, была для него хуже кошмара. Меландер, однако, не сказал ни слова и выглядел стоически, как всегда.
Ничего вообще не произошло. Полиция побеседовали со множеством женщин по фамилии Андерсон, однако ни одна из них не вела тот знаменитый телефонный разговор.
Никаких других трупов также не обнаружили, а все дети, которые потерялись в течение дня, в конце концов объявились.
Мартин Бек пошел пешком до Фридхемсплан и поехал домой в метро.
Вот и еще один день позади. Уже прошло больше недели со времени последнего случая. Или только очередного случая.
Он чувствовал себя как тонущий человек, которому только что удалось нащупать какую-то опору, но который знает, что это всего лишь отсрочка. Что через несколько часов начнется прилив.
Было раннее утро, вторник, двадцатое июня, и в дежурной комнате девятого округа еще царило спокойствие. Полицейский Квист сидел за столом, курил и читал газету. Это был молодой человек со светлыми усами и бородой. Из-за перегородки в углу доносились голоса, время от времени прерываемые стуком пишущей машинки. Зазвонил телефон. Квист поднял голову над газетой и увидел, как Гранлунд, сидящий за стеклянной перегородкой, берет трубку.
Дверь у Квиста за спиной открылась, и вошел Родин. Он остановился у двери и надел портупею. Родин был старше Квиста и по возрасту, и по званию. Квист год назад закончил полицейскую школу, и в девятый округ его направили совсем недавно.
Родин подошел к столу и взял фуражку. Похлопал Квиста по плечу.
— Так, пойдем, — сказал он. — Еще один обход, а потом будем завтракать.
Они вышли из ворот и зашагали по Сурбрунгатан в направлении Свеавеген. Они шли медленно, рядом, одинаковым широким шагом, заложив руки за спину.
— Послушай, что велел Гранлунд сделать с этой фру Андерсон, когда мы ее найдем? — спросил Квист.
— Ничего. Спросить ее, звонила ли она второго июня в криминальную полицию и говорила ли она что-то о каком-то типе на балконе, — ответил Родин.
Они перешли Тулегатан, и Квист посмотрел вправо, в направлении Ванадислундена.
— Ты был там, когда произошло это убийство? — спросил он.
— Ага, — ответил Родин. — А ты нет?
— Нет, у меня был отгул, — сказал Квист.
Они дошли до Свеавеген.
У киоска на углу, прямо перед государственным винным магазином уже толкались несколько пьяниц. Один грозил кулаком и пытался снова и снова ударить другого, но был настолько пьян, что не мог как следует попасть в цель. Другой казался чуть более трезвым и придерживал противника на некотором расстоянии, упираясь ему ладонью в грудь. Буян что-то бессвязно выкрикивал и не переставал размахивать руками. Наконец у менее пьяного лопнуло терпение, он толкнул скандалиста и повалил его на землю.
Родин вздохнул.
— Придется взять его с собой, — сказал он и направился через проезжую часть на противоположную сторону улицы. — Я его знаю, с ним вечно возникают затруднения.
— Которого? — спросил Квист.
— Того, что лежит на земле, — ответил Родин. — Другой в порядке.
Полицейские поставили мужчину на ноги. Ему было около шестидесяти, одна кожа да кости, наверняка он весил не более пятидесяти килограммов. Недалеко от них сразу начали останавливаться прохожие из разряда добропорядочных граждан и глазеть на них.
— Привет, Йохансон, как сегодня дела? — поинтересовался Родин.
Йохансон свесил голову на грудь и сделал слабую попытку отряхнуть пиджак.
— Пре-пре-прекрасно, — залепетал он. — Я з-з-здесь с приятелем поговорил. Так, по-дружески, герр полицейский.
Приятель явно приободрился и заявил:
— Оскар в порядке. С ним все нормально.
— Ну, и что же дальше? — добродушно проворчал Родин.
Он показал приятелю жестом, чтобы тот исчез, и тот с невероятным облегчением отступил за пределы досягаемости руки закона.
Родин и Квист крепко взяли пьяного каждый со своей стороны и потащили его к стоянке такси в нескольких метрах от места происшествия.
Таксист видел, как они приближаются, вышел из машины и открыл им заднюю дверцу. Очевидно, он был из числа обходительных.
— Ну вот, Йохансон, теперь ты с комфортом поедешь в автомобильчике, — сказал Родин. — А потом пойдешь баиньки.
Йохансон уже не сопротивлялся, он влез в машину, упал на заднее сиденье и мгновенно уснул. Родин толкнул его в угол и через плечо сказал Квисту:
