– Вы в самодеятельности не занимались? – полюбопытствовал Гуров.
– Нет, а что? – Гранин не понял смысла вопроса, но заподозрил, что Гуров шутит. Он подрожал губами, не имея сил улыбнуться. – Вот так и получилось, что эти господа скупили все остальные акции, – сказал Гранин. – Когда Анатолий Анатольевич, царство ему небесное, пусть будет так, потом у жены спрошу, как правильно, когда шеф решил забрать у Лористонова и Бурляева акции, то они отказались продавать. И, между нами говоря, они были правы. Зачем им это надо?
Гранин подождал версий от Гурова и, ничего не дождавшись, вздохнул и закончил:
– Я их не осуждаю. У меня бы смелости не хватило так противостоять шефу, но они решились, и… и я не осуждаю их. К тому же шеф все равно имел пятьдесят один процент! Он вполне мог обеспечить решение выпустить новый пакет в дополнение к предыдущему, и его доля увеличилась бы, а доля его партнеров уменьшилась.
– Такие планы были? – спросил Гуров.
– Да, и это нормально. Ведь еще шефу нужно было платить по своим обязательствам, – Гранин снова показал пальцем на потолок и значительно поджал губы, – а как платить? Только пакетом акций нового выпуска.
– Когда намечался этот выпуск?
– Не знаю! Ну, не знаю! Правда, не знаю! – закричал Гранин. Потом он подумал и добавил тише, почти неслышно: – В будущем месяце. Я так слышал, но официального решения совета акционеров еще не было.
– А кому после смерти переходят акции Ветринова? Жене или брату? Или есть еще какое-то распоряжение?
– Это зависит от содержания завещания, – неуверенно произнес Гранин. – Жена – наследник первой очереди, брат – второй. Так по закону. А как написано в завещании, если соблюдены все формальности, – так и будет.
– А как там написано, вы не знаете?
– Пока нет. А вы?
Стас с Нонной подъехали к ресторану «Харбин». Стас взглянул на неприятно знакомые вывеску и двери ресторана и подумал, что, наверное, он зря все это затеял, и Гуров точно его поругает. Даже не поругает, а будет орать долго, громко и, может быть, даже что-то разобьет.
– Только бы не о голову, – пробормотал он вслух.
– Ты что-то сказал? – Нонна прижалась к его плечу и попыталась заглянуть в глаза.
– Уже не помню, может, и сказал, а может, просто подумал вслух, – проворчал Стас и поставил «Мерседес» не рядом со входом в ресторан, а на противоположной стороне улицы.
– Ну, пойдем, Стасик, пойдем! – Нонна потянула его за рукав. – Почему ты не идешь?
– Мне хочется подумать, – признался Стас. – И не называй меня Стасиком!
– А зачем думать? – удивилась Нонна, напрочь игнорируя просьбу Стаса. – Ведь все уже ясно и так. О чем еще думать?
– Я не могу понять одной простой штуки, – признался Стас. – А жизнь меня учит, что простые штуки нужно понимать досконально. Иначе побьют. И больно.
– Так ты спроси у меня, и я все тебе быстро объясню! – пообещала Нонна. – И пойдем быстрее!
– Какой-то ресторан, какая-то студия, какие-то магазины, – перечислил Стас, – все это не тот бизнес, который можно назвать особо прибыльным. Какие же здесь есть особые интересы всех наших друзей, вроде того же Лористонова?
– Это у них нужно спросить!
– А скажи мне такую вещь, – попросил Стас, – много ли выпускниц этой студии устроились, ну, скажем, за рубежом? Или на хороших должностях в России?
– Я всех уже потеряла, но помню: кто-то работал в Думе.
– В Государственной думе? – Стас так удивился, что даже приоткрыл рот, но вовремя очнулся. – Как это в Думе? И кем?
– Ну, не в самой Думе, ты так не кричи. Не в Думе, а в каких-то конторах, которые от нее. Ну, пошли, пошли!
– Ладно, пошли, – смирился Стас. – Но имей в виду, что если что-то случится, то я не виноват!
– А что должно случиться?
– Если бы я знал.
Стас вышел из «Мерседеса», Нонна выскочила со своей стороны. Захлопнув дверки и поставив машину на сигнализацию, Крячко взял девушку под руку.
– Не боишься? – спросил он. – Ведь тебя здесь знают как женщину Ветринова? Скажут, что и два дня не прошло после его смерти, а она уже с другим ходит. Назовут нехорошим традиционным русским словом.
– Во-первых, я свободна, во-вторых, о том, что мы с Анатолием жили вместе, знают только несколько человек, в-третьих, мне наплевать, в-четвертых – еще раз наплевать!
– Доводы убедительные.
Они подошли к дверям ресторана «Харбин», и Стас, открыв дверь, пропустил вперед свою даму.
В холле стоял вместо Ванильчикова другой охранник в ярко-синей шелковой китайской национальной одежде.
– Добро пожаловать, – парень согнулся в псевдокитайском поклоне.
– И вам того же, – вежливо ответил Стас.
За стеклянными дверями, расписанными витражами с драконами, горами и долами, открылся зал. Сперва на Стаса обрушилась музыка. Это было что-то китайское эстрадное и слушалось неплохо.
В воздухе стоял непонятный тягучий аромат.
– Сандал? – спросил Стас у Нонны.
Она принюхалась.
– Кто ж их знает, – разумно ответила Нонна, – может, и сандал или какие другие сандалеты. Без понятия.
Улыбающаяся девушка, похожая на китаянку так же разительно, как и Стас на китайца, подвела их к свободному столику в углу, рядом с картиной, изображавшей то ли туман в горах, то ли пожар в городе. Пейзаж был умиротворяющий, и краски неяркие.
Полистав положенную перед ним папку с меню, Стас пододвинул ее Нонне.
– Я вот тут на чай согласен, – сказал он, показывая пальцем, – и… черт с ними, пусть будет «Битва Тигра с Драконом». Из чего это делается? Мясо, да?
– Битва? – Нонна полистала меню. – Да, конечно, из мяса кошки и змеи. А ты разбираешься! Молодец, не ожидала!
– Так, стоп, отставить! – Стас снова заглянул в меню. – А «утка по-пекински» – это же и есть утка? В смысле – птица?
– Да, это настоящая утка. – Нонна улыбнулась и объяснила Стасу, как маленькому мальчику: – Это специально откормленная утка. Не знаю, как их так откармливают, только жесткие, заразы, не угрызешь.
Стас затосковал, обводя взглядом помещение.
Декоративные деревянные решетки, идущие вдоль стен, напомнили ему какой-то фильм с Джекки Чаном, где такие штуковины ломались только от одного прикосновения. Посмотрев на довольно толстые рейки, из которых эти настоящие решетки были набраны, Стас подумал, что не хотел бы он испытывать их на прочность.
– Давай возьмем вот это, – Нонна толкнула Стаса локтем и отвлекла от мечтаний. – Это просто пельмени, но классные.
– Из кошки? Или из мышки? – поинтересовался Стас.
– Из курятины. – Нонна подняла голову и пальчиком поманила к себе официантку. – Тут нет некоторых специальных блюд, но я знаю, что из крыс китайцы делают неплохие блюда. Очень тонизирующие, как говорят.
– Ты пробовала? – осторожно спросил Стас.
– Нет еще, я больше по винам стажировалась в последнее время, – ответила Нонна.
Официантка подошла, Нонна сделала заказ, и тут к их столику подошел неизвестный Стасу мужчина.
– Эти господа – наши гости! – сказал он официантке, и та, с удивлением мазнув взглядом по ковбойским сапогам Стаса и его джинсовой рубашке, быстро убежала.
Мужчина поклонился и сел за столик.
На вид мужчине было лет сорок пять, он был среднего роста, с небольшими островками растительности на голове. Мужчина казался неуверенным в себе и робким.
– Привет, Саша! – Нонна кивнула и представила их друг другу: – Александр Ветринов, брат Анатолия, и Стас Крячко – полковник милиции. Он расследует смерть Анатолия. Говорят, это было убийство.
Александр Ветринов немного покраснел и, наклонив голову, пробормотал, как он рад познакомиться.
– Аналогично, – ответил Стас. – А я не ожидал вас тут увидеть. Мне почему-то говорили, что вы все чаще в магазинах своих появляетесь.
– По-всякому бывает, – ответил Ветринов и взглянул на Нонну. Стас заметил, что Ветринову Нонна нравится. А может быть, ему это просто показалось.
Ветринов помялся и спросил, начиная разговор:
– Вам нравится здесь, у нас?
– Пока не понял. Еще ничем не отравили.
– У нас такого не бывает.
У Стаса в кармане зазвонил сотовый телефон. Извинившись и помня, что Нонна прекрасно слышала все, что ему говорил Гуров по телефону, Стас встал и отошел от стола.
Это снова звонил Гуров.
– Новость слышал? – спросил Гуров.
– Пока нет, но уже готов услышать.
– Этот парень, которого ты под машину загнал на Ленинградском проспекте, он с наркотой связан. Как тебе это?
– А что значит «связан»? Где-то проходил?
– Два раза. Оба раза отпущен. Один раз – недостаток улик, во второй раз – отпущен под залог и сбежал.
– Больше не сбежит. Показания уже дает?
– Притворяется, что память потерял, – ответил Гуров. – Но это ненадолго, вспомнит все, что нужно. Кроме того, приблизительно ясно, откуда появилась та бутылка. Угадай с трех раз!
