Илья и не предполагал, что оперативник районного отделения милиции в курсе происходящего. Однажды Илью остановил у дверей техстанции мужчина среднего возраста, поздоровался, молча протянул служебное удостоверение и кивнул в сторону лежавших неподалеку бревен.
— Отойдем, Илья, хочу тебе несколько слов сказать.
Когда они сели на бревна, Вагин оглядел Илью цепким взглядом и спокойно спросил:
— Из всех подельников я выбрал тебя, как человека цивилизованного. Илья, ты полагаешь, ваша контора будет существовать вечно? Машины и люди пропадают. В конце концов мои коллеги заинтересуются.
— А что у них имеется? — нагло спросил Илья.
— Понятия не имею, — признался Вагин. — Знаешь, на чем основана оперативная работа? На информации. Кто владеет информацией, тот владеет и ситуацией. Нам необходимо знать, что думают о нас в розыске, какие шаги собираются предпринять, в какую сторону пойдут?
— Я тут при чем? — спросил Илья.
— На данный вопрос тебе ответит судья. Но тогда будет уже поздно. Ты знаешь, о чем мечтает каждый опер? О хорошем агенте. Тебе следует внедриться в уголовку. Тебе никто лишнего не скажет, но по заданиям, которые тебе будут давать, мы определим, чем они интересуются, — ответил Вагин.
— Внедриться? Это вроде разведчика в тылу врага? — спросил Илья.
Вагин спрятал усмешку и продолжал:
— Законтачить требуется на самом высоком уровне. В главке служит высокопоставленный опер, но какой бы он ни был головастый, агенты ему нужны. Без агентуры опер пустой человек, хуже участкового.
— А как я с ним познакомлюсь? — спросил Илья.
— Он сам с тобой познакомится, — ответил тогда Вагин. — Ты только ничего не изображай, судя по слухам, полковник Гуров — человек умный и чуткий. Ты держись, как есть — немного авантюрист, немного романтик, сам никаких вопросов не задавай. Если вы с Гуровым законтачите, он сам тебе все скажет. По моему разумению, активный опер обязан заинтересоваться твоей кандидатурой.
Как известно, Гуров отнесся к Илье Титову более чем прохладно. Узнав об этом, Вагин приказал Титову связь с полковником прекратить, не звонить, вести себя так, словно знакомства и не было.
Кроме того, оперативник встретился с Полозом и категорически потребовал “контору” закрыть, “деятельность” прекратить, подходы, всякие следы к захоронению уничтожить и, самое верное, техстанцию продать, а сотрудников разогнать.
А Илья Титов встретился с Викой и не на шутку влюбился. И без того тщеславный, парень начал строить воздушные замки.
Вчера Илье позвонил Шишов, сообщил, что приемная комиссия дала новой техстанции “добро”, можно приходить, оформляться, начинать работу.
Итак, главный инженер и будущий главный механик обходили свои владения. Илья был поражен размерами техстанции, новейшим оборудованием, от приятеля он скрывал, что многие станки и приспособления видит впервые.
— Ну, как? — спросил в конце обхода Шишов.
— Честно? — Илья подумал о Вике, как он приведет сюда эту избалованную женщину. — Потрясающе!
— Пойдем, покажу твой кабинет, — сказал Шишов.
— Нет. Твой братан подпишет приказ, тогда и посмотрим.
— Братан такой ерундой не занимается, существует директор. Чего ты не спросишь о зарплате? Хотя рано. Директор подпишет приказ, ты подмахнешь свое трудовое соглашение, тогда и назовут твой оклад. Заверяю, тебе мало не покажется.
Илья постоянно думал о Вике. Она красивая, умная женщина, наверняка понимает, что погуляла и хватит, пора устраивать жизнь серьезно. Ее клиентура, хахали, все они люди временные, продажные, ненадежные. Илья Титов имеет приличную заначку, теперь хорошую должность, высокий оклад, солидное положение. Прошлая жизнь Вики его совершенно не интересовала. Илья где-то читал, что из женщин легкого поведения получаются изумительные и преданные жены, великолепные матери.
Вспоминая Вику, он невольно возвращался мыслями к Гурову.
Полковник, опер-“важняк”, с первой минуты знакомства не понравился Илье Титову. Объяснялась неприязнь элементарно просто. Гуров был именно таким, каким мечтал стать Титов. Спокойным, красивым и значительным, с одной стороны — предельно вежливым, с другой — мало интересующимся мнением окружающих, молчаливым, с легкой иронией в голосе и взгляде.
Капитан Вагин утверждал, что каждый активный оперативник мечтает о хорошем агенте. Гуров, безусловно человек активный, не то чтобы отверг предложение Титова, но мягко, иронично отклонил его. Титов словно услышал: вы ошиблись дверью, молодой человек, хотя на ней ясно написано:
“Вход только для взрослых и умных людей”. И у него появилась неприязнь к полковнику. А когда Илья познакомился с Викой и неизвестно почему предположил, что роскошную женщину ему подставляет Гуров, он сыщика возненавидел.
* * *
Анатолий Иванович Полоз продавал свою техстанцию. Покупали ее братья-азербайджанцы, не верившие буквально ничему. Не только серьезные документы, но даже обыкновенный паспорт хозяина станции они долго рассматривали, затем старший из братьев, Надир, бросил паспорт на стол и, скривившись, сказал:
— У меня много таких имеется. Дешевка. Обычно спокойный, уверенный в себе, Полоз поднялся из-за стола, сказал:
— Уважаемые, я вас не звал, сами пришли. Извините, в России в таком тоне торг не ведут.
— Националист! — крикнул младший брат Ариф.
— Правозащитник нашелся. Вы пришли в мой дом, а ведете себя как дикари.
— Мы не сами пришли, нас прислал Тофик, — сказал старший, замолчал и многозначительно посмотрел на Полоза.
Тот понял, что названо имя крупного авторитета; однако ранее с азербайджанцами не сталкивался и главу преступного клана не знал. Покупатель заметил это и напыщенно сказал:
— Тофик — уважаемый человек, не знаю, сколько у него стволов, но все соплеменники его слушаются.
— Батый здесь был и ушел, — решительно сказал Полоз, понимая: если проявит слабину, станцию могут просто отнять.
В дверь кабинета постучали, и вошел Сухой, подтянутый, стройный, державшийся не как бандит, а как офицер в штатском.
— Здравствуйте, — сказал он и сел без приглашения.
Азербайджанцы поклонились, смотрели настороженно. Сухой пожал удивленному Полозу руку, как человеку близкому, хотя виделись лишь один раз.
— Я слышал, Анатолий Иванович, ты станцию продаешь? Азеры покупают, дело ваше. Но Тофик порядок знает, гонцов ко мне должен прислать. Вы, уважаемые, на нашей земле собираетесь жить и дело делать или воевать?
— Валентин Кузьмич Сухотый, как и ваш Тофик, уважаемый человек, — пояснил Полоз.
— Так Крещеный погиб, его люди разошлись, — не очень уверенно сказал старший.
— Приятель, вы на нашей земле живете, — строго произнес Сухотый. — Я у вас не спрашиваю, кого вы схоронили, кого короновали. Эта станция находится под моей охраной. Если вы с хозяином в цене сойдетесь, я не возражаю. Передайте от меня Тофику поклон. — Он поднялся, кивнул и вышел.
Гости притихли, затем старший сказал:
— Хорошо, хозяин, договоримся, но нам надо увидеть Тофика, получить совет.
— Ваши дела, — ответил Полоз. — Я словом с вами не связан, торопитесь, покупатели у меня имеются. — Он врал, но визит Сухого придавал ему силы и уверенности.
* * *
Подполковник Суворов вызвал к себе опера Вагина, взглядом указал на дверь: мол, прикрой плотнее, и, стараясь держаться как можно увереннее, сказал:
— Ну что, капитан, не так страшен волк, как его малюют? Слез с нас великий Гуров. Генералы его в другое место послали.
— Кто сказал? — спросил Вагин.
— Я говорю, — хохотнул Суворов. — А то я милицейской службы не знаю. Каждый день прибавляет новые заботы, людей не хватает. Потоптался здесь гений Гуров и двинул в места, где дичь дается легче.
— Ты большой оптимист, начальник. Тебе жить легче, — ответил Вагин. — Я Гурова лично не знаю, но, судя по разговорам ментов, он с дороги не сворачивает, идет до конца. — Он уже знал, что Робер арестован, знал и то, что убийца будет молчать. Но что Гуров в скором времени появится, не сомневался.
— Гуров — человек способный, — признал подполковник. — Но он служит третий десяток лет, значит, мент до мозга костей, и для него главное — это жить в мире с начальством. И он не решает, чем следует заниматься. Приказано вынести мусорное ведро — вынесет, прикажут чистить нужник — станет чистить. У нас не любят заниматься долго одним делом, будоражить прессу. Газеты заткнутся, и Гурова перебросят на другой пожар.
— Дай бог, — Вагину не хотелось спорить с начальником не потому, что опер его боялся, просто он считал это занятие бессмысленным. — Но ты приготовься на всякий случай к допросам, продумай линию поведения.
— Какие допросы? На каком основании? Я ничего не знаю, никогда не имел к происходящему никакого отношения, — ответил Суворов.
