— Какие допросы? На каком основании? Я ничего не знаю, никогда не имел к происходящему никакого отношения, — ответил Суворов.
— Правильно, — согласился Вагин. — Но золотые часы лучше снять, взятки доказать не сумеют, давали один на один. Но если Гуров вскроет истину, с работы тебя точно попрут. — Он подумал и добавил: — Преступления совершались на обслуживаемой тобой территории. Могут пришить халатность, а то и укрывательство. Впрочем, дело твое.
Оперативник повернулся и, не прощаясь, без разрешения вышел. Он жалел, что вообще начал этот разговор. У Сашки, так про себя Вагин называл Суворова, где-то “рука”. Но, видать, не сильная, коли у человека и должность позволяет, и все сроки вышли, а полковника не присваивают. Говно мужик, и мент плохой, хотя и служит всю жизнь по оперативной части.
Гуров дело не бросит, это факт, слишком он упрям и самолюбив. Если все откроется, то Сашку, как минимум, снимут, а старшего опера могут и посадить.
Но как мог сгореть Робер? Такой опытный мужик, а взяли без выстрела, даже без царапины. Утром звонила Груня, говорит, была в прокуратуре, следователь вежливый, даже душевный, не пугал, не мотал, обещал дать свидание с мужем. Свидания просто так не дают, только если арестованный помогает следствию. А чем старый киллер может помочь? Если только удавиться? Нет у него, Вагина, возможности достать “важняка” Гурова. Нету возможности, и все. Уж опытный опер точно знает, один человек — ничто, да в каждом большом деле необходим мотор. Если его остановить, подключат другие, но они другие, дело не их кровное. Они люди служивые, исполняют от сих и до сих, и отбой.
Обратиться к Кузьмичу Сухотому? Попросить пару автоматчиков? От станции до первых деревьев нет и пятидесяти шагов. Но зачем Кузьмичу чужая головная боль? А если у Гурова в группировке имеется свой человек? Очень может статься, почти наверняка. Автоматчиков подстрелят, захватят, они на серьезном допросе и часа не продержатся. Посулят разные послабления, статью заменят, парни начнут говорить, не остановишь. А вопрос будет всего один — кто заказчик? И оперу Вагину петля верная. Нет, обращаться к Кузьмичу нельзя. Взять пистолет самому? Вагин еще раз прикинул расстояние от крайней сосны до техстанции. Бред, умом двинулся, нервы поехали у старого дурня.
Вагин шел мимо станции Егора Рощина, когда из ее ворот вышел молодой высокий франт. Опер не сразу и признал Илью Титова.
— Привет, начальник! — весело сказал Илья.
— Здорово, — ответил Вагин. — Веселый, вырядился... Случаем, не на свадьбу собрался?
— Может быть, может быть! Только еще не сегодня. Но вы меня можете поздравить, уволился, новое классное место получил! — Илья рассмеялся.
— Поздравляю! — Вагин взял парня под руку, подвел к лежавшим бревнам, усадил рядом. — Значит, грех свой здесь оставил, новая работа и молодая жена? Случаем, не на нашей секретарше Валентине женишься? Хороша девка, мне не дает, а жениться я не могу.
Илья усмехнулся, глянул покровительственно.
— Нет, не на секретарше.
— На манекенщице? Как теперь говорят, на топ-модели? — допытывался Вагин.
— Вроде того. — Илья достал из кармана бумажник, вынул из него цветную фотографию Вики. Снимок получился удачный, девушка была очень хороша. Фотографировали в казино, Титов откупил фотокарточку за доллары.
Вагин, настоящий опер, мгновенно оценил и место съемки, и профессиональную работу, вздохнул:
— Везет же некоторым. Я тебя от всей души поздравляю, женишься на красавице и полкашу Гурову воткнул по самое некуда.
— А он здесь при чем? — Илья побледнел, опер это тут же заметил, пожал плечами, сказал:
— Романчик у них был, хотя, может, ошибаюсь, лишь мимолетная связь. Ты не ревнуй... Женщин к прошлому ревновать глупо. Судя по снимку, девушка из казино. Так она там и дня не пробудет, если на деловую связь с опером не пойдет. А твоя красотка тем более. Гуров же в данном вопросе большой специалист.
Вагин отлично видел, что творится с Ильёй, и мягко продолжал:
— Ты не бери в голову, парень, такой красавице жить не просто. Я слыхал, наши кинозвезды без этого дела на экран и высунуться не в силах.
— Заткнись, мент! — сорвался Илья. — Смени тему.
— Извини. — Вагин сплюнул. — Я не думал, что ты такой тонкий. Уволился — молодец, хорошее место подыскал — вдвойне молодец, на красотке женишься — просто король. Только ты учти, коли Гуров здесь все найдет, он тебя и на свадьбе возьмет, и где хочешь. Профессионал.
— Что мне все время этого мента в глаза тычут? — Илья врал, никто его против Гурова не накручивал, он сам себя завел.
И тут Вагин решил сыграть ва-банк и спросил:
— Ты с невестой в казино познакомился? Я и не думал, что ты в таких местах бываешь.
— Вот и не в казино! — Илье было приятно возразить самодовольному менту. — Она в машине ехала с подругой, у них мотор заглох у моего окна. Случай.
Вагин все понял, оперу даже стало жалко симпатичного парня. Но попытаться использовать ситуацию было неизмеримо важнее, и Вагин сказал, как ударил:
— Случайно и около твоего окна? Тебе сколько лет, малый? Случайно голубь может какнуть тебе на нос. А агент, да еще красавица, случайно оказаться под окном разрабатываемого никак не может. А раз она тебе не призналась, значит, не любит, а работает! И ты, мудак, делай быстро ноги. Хотя от Гурова не убежишь. И куда тебе деваться? В нелегалы? Я таких знавал, у них не жизнь...
Последние фразы опера Илья Титов не слышал, думал лишь об одном — “важняка” Гурова следует немедленно убить. Он вяло похлопал Вагина по плечу, сел в свою машину, поехал не в город, а к техстанции Полоза. У того должен обязательно иметься пистолет.
* * *
Гуров, Станислав и оперативники обсуждали план предстоящей операции, и, как ни крутили, их маленькой группы из четырех человек категорически не хватало.
— Просчитываем лишь успешный вариант, — говорил Станислав. — Неуспешный мы имеем уже сегодня, и нас вполне для него достаточно. Немедленно должны быть задержаны...
Зазвонил телефон, Гуров снял трубку. Верочка сообщила, что генерал требует немедленно зайти.
— Понял. — Гуров глянул на оперативников, сказал: — Я пошел к Петру. Ждите. — И вышел из кабинета. Предчувствия у сыщика были самые отвратительные. Между Петром и ним существовал четкий характер взаимоотношений. Вызов через секретаря вместо обычного: “Лева, зайди”, звучал сигналом тревоги.
Гуров увидел Орлова в форме, что говорило: мол, мы идем к Бодрашову, и не в рабочем порядке, а по вызову. Шагая по коридору, Гуров спросил:
— Ты не знаешь, в чем дело?
— Нет. Но ясно, что дерьмо. Молчи, не высовывайся.
Секретарша замминистра кивнула, указала на дверь. Гуров ее открыл, пропустил вперед генерала, вошел следом. Кроме хозяина кабинета генерал-лейтенанта Бодрашова, там находился первый заместитель министра генерал-полковник, назначенный на должность несколько дней назад.
Орлов доложил о прибытии по форме, хотя обычно они здоровались по имени-отчеству. Алексей Алексеевич не вышел из-за стола, сухо поздоровался, выразил надежду, что представлять генерал-полковника нет надобности.
— С начальником главка мы знакомы, а полковник, как я понимаю, и есть старший группы, о работе которой говорил сегодня министр, — сказал генерал-полковник. — Алексей Алексеевич, вы курируете главк, вы и разбирайтесь.
— Садитесь, господа, разговор не минутный. — Бодрашов почему-то смотрел не на Орлова, а на Гурова, у которого создалось впечатление, что хозяин кабинета будет адресоваться больше к оперу, чем к его начальнику.
— Как я понимаю, в деле по розыску пропавших без вести нет ничего нового. — Он не спрашивал, розыскники молчали.
Генерал-полковник отошел к окну, повернулся к присутствующим спиной. Гуров ощущал нечто фальшивое в сложившейся обстановке, словно первый зам присутствовал в кабинете лишь затем, чтобы проследить, как пойдет разговор, и в случае необходимости вернуть его в нужное русло.
Алексей Алексеевич смотрел доброжелательно, но с долей сочувствия.
— У вас, господа сыщики, новостей нет, а у меня имеются. — Бодрашов положил на стол могучие руки, сцепил пальцы. — В пресс-центре отметили, что интерес к вашему делу в зарубежной прессе пропал. Газетчики переключились на иные убийства, которые произошли в России за последние двое суток. Как вам известно, по одному из них создана комплексная бригада во главе с заместителем генерального прокурора.
Орлов понимающе кивнул, Гуров сидел неподвижно.
— Вся информация муссируется в окружении президента, в правительстве и Думе, хотя, как я считаю, у высших чиновников сегодня имеются значительно более насущные заботы, — продолжал Бодрашов.
Генерал-полковник резко повернулся, подошел к столу:
— Алексей Алексеевич, вы абсолютно правы, извините, что вмешиваюсь. Розыскники должны заниматься своим делом. Третью неделю вы топчетесь на одном месте. Как мне сообщили из ФСБ, профессионалы осмотрели данное место. Заброшенная каменоломня, небольшой лесок, никаких захоронений. Вы напрасно теряете время, тратите деньги налогоплательщиков. Я недавно приступил к работе, и мне уже прожужжали уши, какой вы, полковник, замечательный сыщик. Вместо того чтобы заниматься не своим делом, ведь пропавшие без вести вас не касаются, лучше проявили бы свои исключительные способности на конкретном заказном убийстве. Это я к слову. Алексей Алексеевич и начальник главка сами решат, где ваш талант лучше использовать. Тридцать трупов существуют лишь в вашем воображении, полковник. Однако допустим, повторяю, допустим, вы их раскопали. И что? Арестовали двух убийц, трех соучастников? Итог? Зарубежные да и доморощенные писаки щелкают аппаратами, снимают на видео, газеты вновь поливают Россию грязью! Беспредел! Заканчиваю. Прошу, Алексей Алексеевич.
