– Весьма любопытно, – произнес Райни, взяв одно из свернутых полотен. – Как по-вашему, что это может быть?
– Не знаю… – сдавленно сглотнул директор. – Я же вам сказал, что ремонт производился в мое отсутствие.
Аккуратно развернув холст, Уилсон Райни одобрительно хмыкнул:
– Я, конечно, не специалист по итальянской живописи, но могу вам совершенно точно сказать, что эта картина называется «Спящая Венера» и принадлежит она перу Джорджо Барбарелли, представителю венецианской школы. А вам интересно знать, откуда у меня такие глубокие познания? – Директор продолжал хранить угрюмое молчание. – Могу удовлетворить ваше любопытство… Именно эта картина пропала из коллекции господина Феоктистова. Подозреваю, что среди припрятанных вещей, – инспектор показал на скрученные рулоны, – нас ожидает немало интересных сюрпризов. Вы мне ничего не хотите рассказать? Тогда я у вас спрошу: кому принадлежат все эти предметы искусства?
– Я не знаю, – глухо обронил директор.
– Картину «Мадонна с младенцем» вы рассчитывали продать официально?
– Мы все делаем официально, – выжал из себя директор.
– Тогда почему вы их здесь прятали?
– Я уже вам сказал: когда был ремонт, я отсутствовал. Все произошло без моего ведома.
– Я бы этого не сказал, если судить по тому, что я сегодня здесь увидел… Значит, на каждый предмет у вас имеется квитанция?
– Именно так.
– В том числе и на картину Джованни Беллини?
– И на нее… Она ничем не отличается от других.
– В таком случае покажите мне эти квитанции.
– Хорошо. А что делать с картинами? – показал директор на несколько рулонов, аккуратно сложенных в нише под окном.
– Вам не стоит беспокоиться, мы разберемся.
Директор ушел, протестующе постукивая по мраморному полу тяжелыми каблуками.
– Ну, чего стоим? – повернулся Райни к экспертам. – Забираем полотна и описываем.
Эксперты бережно забрали шесть рулонов, лежащих стопкой, и положили их на большой стол, стоящий в самом центре зала.
– Бог ты мой! – неожиданно воскликнул один из них. На его молодом краснощеком лице отразилось неподдельное изумление, граничащее со страхом. – Это эскиз к барельефу «Мадонна на лестнице» Микеланджело!
В кармане у Райни завибрировал телефон.
– Слушаю, – ответил он.
– Директор опять с кем-то связался по телефону, – сказали в трубку.
– И что он говорит?
– Что нашли эскизы Микеланджело.
– Мэйсон называл этого человека по имени?
– Нет, он обращался к нему «сэр».
– Продолжай слушать дальше.
Райни подошел к столу, на котором эксперты уже разворачивали второе полотно. Эскиз был нарисован красными и черными красками схематически, но сильными уверенными мазками, в полной мере раскрывающими чувства молодой женщины, державшей на коленях младенца. Ее лицо выглядело грустным, может, потому, что ей была ведома главная тайна его рождения – она переживет сына.
Вошел директор, держа в правой руке небольшую папку в коричневой обложке.
– Пожалуйста. Все здесь, – едва ли не торжественно объявил он. – Вся документация, квитанции, сопроводительные справки.
– Кто владелец этого полотна?
– Сейчас я вам точно скажу. – Положив папку на стол, Мэйсон расшнуровал завязки, потом нацепил на крупный нос тяжелые черные очки и объявил: – Полотно принадлежит Лиони Хофер, гражданке Германии, проживающей в Мюнхене. Эту картину она сдала нам месяц назад. Мы собирались ее выставить… До нее дошла очередь.
– Вы уверены, что это ее подлинные данные?
– Абсолютно! Здесь указаны все паспортные данные, место проживания. К тому же она наша постоянная клиентка, и мы вправе ей доверять.
К ним приблизился круглолицый эксперт.
– Мы просмотрели каждую вещь в запасниках, нашли еще одну картину, принадлежащую господину Феоктистову. Что прикажете делать?
– Сделаем вот что… Все предметы, включая то, что мы нашли под окном, немедленно опечатать и поместить в архив. Пусть пока побудут под нашим присмотром до приезда господина Феоктистова. Он должен подтвердить подлинность своей коллекции. Ну, а с вами, господин директор, у нас еще будет обстоятельный разговор… правда, в Скотланд-Ярде, и, уверяю вас, он быстро не закончится, так что советую запастись терпением и позаботиться об адвокатах.
– И когда вы планируете этот разговор? – глухо спросил Мэйсон.
– Прямо сейчас… Или вас что-то смущает?
– Дело в том, что у меня еще много срочной работы, – залепетал директор. – И вообще, все это так неожиданно… Что подумают мои коллеги?
– Полагаю, вы бы не хотели, чтобы мы препроводили вас до полицейской машины силой? – источал любезность Райни. Теперь он чувствовал себя по-настоящему отомщенным, и ему было даже где-то жаль бедного директора.
– Нет.
– Вот видите! Тогда прошу на выход! Уверен, что у нас с вами получится весьма содержательная беседа.
Вчетвером – директор в сопровождении двух полицейских и начальник отдела Скотланд-Ярда – вышли из аукционного дома и зашагали к машине, стоявшей на противоположной стороне шоссе.
Несмотря на взволнованность, Мэйсон старался держаться хладнокровно, лишь крепко стиснутые губы и немного раскрасневшиеся щеки выдавали его напряжение.
– Нам через дорогу.
Водители, заприметив полицейских, благоразумно сбрасывали скорость, пропуская их к припаркованному автомобилю. Когда до машины оставалось всего лишь несколько метров, неожиданно из-за поворота выехал внедорожник и, не сбавляя скорости, двинулся прямо на оторопевших полицейских. В какой-то момент показалось, что передние колеса подомнут под себя всех четверых. Но за секунду до столкновения один из полицейских, ухватив директора за плечи, повалился в сторону, а другой отпрыгнул, ощутив на своем лице лишь порыв ветра от промчавшейся машины. Разметав полицейских на дороге, джип исчез за поворотом столь же стремительно, как и появился.
– Что это было?! Черт бы его возьми! – произнес Райни, отряхивая с брючин налипший сор. Следовало бы, конечно, запомнить номер, но разве до того, когда на тебя на полной скорости несутся тонны железа. Тут бы самому уцелеть! – Ну, чего лежишь? – притронулся он к плечу Мэйсона. – Вставай! Проезжая часть – не самое лучшее место для отдыха.
Потревоженное тело плавно переместилось на спину, и Райни увидел в центре лба директора кровоточащее отверстие. Глаза его были широко открыты и смотрели спокойно, будто покойный заполучил, наконец, желанное умиротворение.
Отшатнувшись, Райни посмотрел по сторонам. О промчавшемся лихаче уже позабыли. Автомобилисты дисциплинированно объезжали на малой скорости мужчин, оставшихся на проезжей части, лишь порой бросая быстрые взгляды в их сторону.
– Кто стрелял?! – прокричал он.
Обескураженные полицейские подошли к неподвижному телу. Вряд ли они думали о том, что заурядный обыск обернется на их глазах убийством. Был конец рабочего дня – самое время, чтобы через какой-то час расходиться по домам, а вместо этого придется организовывать оцепление, прочесывать местность, опрашивать свидетелей убийства…
– В него стреляли из толпы, – произнес молодой полицейский, – джип был всего лишь отвлекающим маневром. Кажется, киллером был мужчина в зеленой куртке.
– Проклятье! – покачал головой Райни, ругая себя за то, что не удосужился допросить директора прямо на рабочем месте. Некстати подумалось о том, что о смерти Мэйсона придется сообщить своей бывшей супруге.
Полицейские в ожидании смотрели на шефа, заметно удивленные его нерешительностью. Создавалось впечатление, что он скорбел над телом бедняги так, словно потерял лучшего друга.
– Макс, позвони в отдел убийств, наше дело крайне осложняется.
– Хорошо, господин инспектор. Я могу позвонить жене погибшего, – сказал заместитель.
– Не надо, – качнул головой Райни. – Я сделаю это сам. Все-таки она – моя бывшая жена… – Заметив удивленный взгляд молодого полицейского, стоявшего рядом, он прикрикнул: – Ну, чего глазеете? Оцепите место преступления! Я скоро подъеду.
– Господин инспектор, понадобится ваше содействие, ведь…
– Я вам отчитываться должен, куда еду? – прикрикнул на заместителя Уилсон.
– Нет, но… – обескураженно пробормотал Макс.
– Выполняйте, что вам приказано!
Сев в полицейскую машину, Райни направился к дому бывшей супруги.
Все получилось гораздо легче, чем он предполагал. Луиза за это время много поняла, стала другой, даже выглядела несколько иначе. Возникло смутное ощущение, что она стала к нему несколько ближе. Во всяком случае, такая Луиза ему нравилась куда больше прежней. Выслушав скорбную весть, женщина не заплакала, как предполагал Райни, а лишь сильнее сомкнула губы, сделавшись на несколько лет старше и строже. Потом произнесла спокойно и холодно:
