– Ничего хитрого, – заметил Крячко. – Могли код узнать, или жильцы дверь не закрыли, или с кем-нибудь за компанию. Народ у нас доверчивый.
– Доверчивый, но памятливый, – сказал Гуров. – Группу незнакомых людей кто-то из соседей наверняка должен был запомнить, а в данном случае – ничего. То есть из показаний соседей получается, что никто из них ничего подозрительного не видел и не слышал.
– А кто там работал?
– Следователь Булгин, ты его знаешь, толковый мужик, – ответил Гуров. – А из МУРа – майор Сорокин.
– И неужели никаких следов? – спросил Крячко.
– Вроде бы видели недалеко от дома «Жигули» вишневого цвета, – пожал плечами Гуров. – Сразу после ограбления в машину сели трое мужчин и быстро уехали. Сорокин выяснил при опросе свидетелей – кажется, по времени совпадает. Но ни номера машины, ни внешности этих троих никто не запомнил.
– Ну и что ты обо всем этом думаешь? – поинтересовался Крячко.
– Пока трудно сказать, – хмуря брови, сказал Гуров. – Сдается мне, что тут действовала та же группа, которую уже полгода ищут. И Булгин того же мнения придерживается. Почерк похож. Находят квартиру состоятельного человека, проникают туда без особенного шума, но с наглостью беспредельной и быстро чистят – в присутствии, так сказать, «клиента». Всегда с угрозой применения оружия, но в ход тем не менее до сих пор ни разу его не пускали.
– Что-то припоминаю, – откликнулся Крячко. – Кажется, в МУРе их иронически прозвали «гуманисты в особо крупном размере»?
– Да, я как раз их имею в виду, – кивнул Гуров. – Кстати, в похожих случаях тоже действовали три-четыре молодых человека и фигурировали «Жигули». Правда, кажется, автомобиль был другого цвета… Но я думаю, преступники могут в каждом отдельном случае просто использовать угнанную машину.
– Скорее всего, – согласился Крячко. – Им всего-то – подъехать да уехать. А потом машина отгоняется на прежнее место, и хозяин транспортного средства, даже если обнаружил к тому времени пропажу, оказывается на седьмом небе от счастья и никакого заявления в милицию не подает.
– Там могут быть какие-то нюансы, – сказал Гуров. – Обязательно нужно посмотреть те, схожие дела. Займешься этим сегодня же… После того, как навестим Белинкова.
– Надеешься услышать от него что-то новенькое? – спросил Крячко.
– Даже старенькое предпочитаю слышать своими ушами, – сказал Гуров. – Да и сам господин артист наверняка что-нибудь вспомнит. Надеюсь, он немного отошел от потрясения.
– А он хоть знает, что мы неумолимо приближаемся к его оскверненному жилищу? – спросил Крячко.
– Мы созванивались, – пояснил Гуров и, немного подумав, добавил: – Только попрошу тебя сдерживать там свой неистребимый оптимизм. Актеры – люди чувствительные. Твои шутки Белинков может неправильно понять. И вообще неудобно – все-таки партнер Марии, да и меня знает… Подумает еще, что я злорадствую по поводу его несчастья.
– Нелогично, – заметил Крячко. – Почему же, если шучу я, то злорадствуешь ты? Но, впрочем, как хочешь. Обещаю, что буду скромен и тих. Твой Белинков меня даже не заметит.
Разумеется, это было преувеличением. Как оказалось, Белинков увидел их еще из окна. По некоей нервной привычке, вдруг сформировавшейся у него после ограбления, знаменитый актер с утра торчал у окна, подозрительно всматриваясь в каждого человека, входящего в подъезд. Возможно, он надеялся, что преступники захотят повторить свой эксперимент в другой квартире, и тогда он их непременно сдаст милиции.
Гурова он, слава богу, узнал издалека, поэтому отпер дверь быстро и без лишних вопросов. Он так же быстро намеревался запереть ее, но оперативники попросили его не торопиться.
На лестничной площадке находилась еще одна квартира, и Гуров, внимательно осмотрев все вокруг, поинтересовался у Белинкова, кому она принадлежит.
– Вы, простите, уж не соседа ли моего подозреваете? – с нервным смешком спросил Белинков. – Абсурд полнейший! В этой квартире живет Гаврилов – журналист-международник. Интеллигентнейший человек, категорическая редкость в наши времена. Представить его с пистолетом и в маске просто невозможно. Кстати, он уже две недели в отъезде.
– Вот как, – кивнул Гуров. – Но кто-то, наверное, остался в квартире? Жена, дети…
– Дети давно живут отдельно, а жена Гаврилова отдыхает сейчас в Анталии. Почему-то Анталию она предпочитает всем другим курортам.
– Действительно странно, – с невинным видом отозвался Крячко. – Есть сколько угодно местечек куда интереснее. Например, я знаю такой чудесный уголок – и всего километрах в ста от Москвы. Правда, удобства во дворе, но…
Гуров выразительно посмотрел на него, и Крячко немедленно умолк. Белинков, слушавший его с напряженным вниманием, недоуменно моргнул два раза и перевел взгляд на Гурова.
– Простите, товарищ увлекся, – сказал тот. – Ну что же, к вопросу о соседях, с вашего разрешения, мы вернемся попозже, а теперь, Владимир Александрович, хотелось бы побеседовать с вами. Надеюсь, вы никуда не торопитесь?
Красивое лицо Белинкова болезненно искривилось. Он до сих пор не избавился от пережитого стресса.
– Мне теперь некуда торопиться, Лев Иванович! – с надрывом сказал он. – Я должен был выезжать сегодня в Германию… и вот все к черту… – он махнул рукой и отвернулся.
Оперативники переглянулись, и Гуров деликатно сказал:
– Мы постараемся сделать все возможное, Владимир Александрович, чтобы помочь вашей беде. Нужно только немного потерпеть. И, разумеется, помочь нам.
– Эх, да что толку! – снова взмахнул рукой актер и торопливо предложил: – Прошу вас, проходите! Как бы то ни было, не в коридоре же нам стоять.
Он провел оперативников в большую светлую комнату, окна которой выходили прямо на проспект. С высоты пятого этажа открывалась прекрасная панорама.
– Немного шумновато? – спросил Гуров, осматриваясь.
– Нет, ничего, – сказал Белинков. – Простите, я весь теперь в растрепанных чувствах – даже есть не могу. Наверное, нужно что-то вам предложить. Может быть, кофе? Или что-нибудь покрепче?
– Ради бога, не беспокойтесь, – ответил Гуров. – Не будем отвлекаться. Ведь вы один живете?
– Временно один, – подтвердил актер. – Недавно мы с женой разошлись, простите за интимную подробность. Все было культурно, без склок… Впрочем, иначе и быть не могло – Виктория умная женщина, по-настоящему утонченная натура… Впрочем, я, кажется, не то говорю – вам это совсем не интересно.
– Нам все интересно, Владимир Александрович, – заметил Крячко. – Ведь, как ни странно, больше половины всех неприятностей криминального характера исходит как раз от родных и знакомых – от тех, на кого вроде бы никогда не подумаешь…
Белинков посмотрел на него с ужасом.
– Как, вы и Викторию подозреваете? – недоверчиво спросил он. – Не-ет, это невозможно! И потом, сами посудите, зачем ей меня грабить, если мы обо всем уже договорились полюбовно? Я имею в виду раздел имущества.
Гуров задумчиво посмотрел в потолок, а потом невозмутимо пояснил:
– Вы нас неверно поняли, Владимир Александрович. Мы пока никого не подозреваем. Тем более ваших родных и знакомых. Мой товарищ просто решил вспомнить статистику. Не совсем кстати, потому что каждый конкретный случай имеет свои нюансы. Давайте поговорим о том, что произошло вчера. Расскажите, как все случилось.
– Я уже столько раз это рассказывал, – упавшим голосом произнес актер. – Меня буквально тошнит от повторения этих диких подробностей. Может быть, вам лучше ознакомиться с моими показаниями?
– Я с ними уже ознакомился, – сказал Гуров. – Однако очень бы вас просил повторить все еще раз. Мне хотелось бы все услышать из первых, так сказать, уст. Уж таков мой подход к делу.
– Понимаю, – уныло сказал Белинков. – Ну что же… Собственно, рассказывать особенно и нечего. Я собирался на спектакль, как вам известно. Мысли и чувства были уже там… – Он сделал рукой выразительный пластичный жест. – Практически ничего вокруг себя я не замечал. Одним словом, отпер дверь – и они сразу ввалились. Оттеснили меня в прихожую – пистолет ко лбу и приказ молчать. Что мне оставалось делать? Я подчинился. Знаете, столько раз приходилось стоять под дулом пистолета в кино, изображая героя… Но оказалось, что в жизни никакой я не герой. Наверное, мои поклонницы будут страшно разочарованы, узнав об этом, – криво улыбнулся он.
– Лучше быть пять минут трусом, чем посмертно героем! – убежденно заявил Крячко. – Вы поступили как разумный человек и правильно сделали. Если бы вас убили, нам пришлось бы еще сложнее. Но неужели, открывая дверь, вы не заметили ничего подозрительного на лестничной площадке?
– Да нет же! – с досадой сказал Белинков. – Я был уже весь в образе, я же объяснил… Да и они будто из-под земли выросли.
– Сколько их было? – спросил Гуров. – Как выглядели? Вы – актер, должны были заметить какие-нибудь характерные детали.
