– В Яхрому.
– Ну, стало быть, мимо Икши ему никак не проехать. Если он как раз в ту неделю попал, кода проверки шли, его обязательно должны были остановить и все данные зарегистрировать.
В Икшу Морозов летел как на крыльях. Да, здесь его ждала удача. Из расположенной в Икше колонии для несовершеннолетних преступников как раз накануне, 22 октября, в пятницу, сбежали двое подростков. Впрочем, подростками их можно было назвать весьма условно: обоим уже исполнилось по 18 лет, и они ждали этапа, чтобы отправиться досиживать свои немалые сроки в колонии для взрослых. Оба беглеца шли по одному делу – вооруженный разбой и убийство, в зоне для малолеток отбыли чуть меньше года, и теперь им предстояло провести оставшиеся 9 лет в условиях куда более жестких и куда менее комфортных. Побег, судя по всему, был организован кем-то «с воли». Парни считались опасными, склонными к насилию, поэтому сразу же после обнаружения побега Икшу взяли в плотное кольцо, через которое проскочить незамеченным было невозможно. Было достоверно известно, что беглецы прячутся где-то в радиусе 10 километров, и их успешно выловили, когда они на пятый или шестой день попытались выбраться из городка…
Вечером того же дня перед Морозовым лежал невероятной длины список водителей и их машин, проезжавших через Икшу в направлении Яхромы 23 октября. Надо было начинать отсев.
Костюков утверждает, что человек, пожелавший снять дом, появился у него после обеда. Из списка, таким образом, сразу были исключены те, кто проследовал в направлении Москва – Яхрома до 12 часов дня и после 6 вечера. Затем были вычеркнуты грузовики-транзитники, затем машины, в которых ехали семьи с детьми (при условии, разумеется, что среди них был только один мужчина), затем настал черед машин, в которых ехал только один водитель, либо по возрасту не похожий на «арендатора», либо женщина.
Евгений просидел над списком до поздней ночи, пока в нем не осталось, наконец, 46 машин, в которых ехало в общей сложности 119 человек. 85 из них были жителями Москвы, и ими Морозов планировал заняться в первую очередь. К моменту возвращения Каменской из Италии у капитана появился реальный подозреваемый: некто Николай Фистин, руководитель молодежного спортивного клуба «Варяг». Вместе с ним в машине следовал Александр Дьяков, москвич. Помня о том, что свидетели, давая словесное описание спутников Ереминой в электричке и в поселке, характеризовали их как спортивных молодых людей с накачанной мускулатурой, Морозов понял, что здесь, пожалуй, «горячо». Попробовать, во всяком случае, стоило. Если след окажется ложным, – что ж, в списке оставалось еще 29 машин, будем работать дальше, решил он. На 19 декабря, понедельник, у него была назначена важная встреча с человеком, который мог кое-что порассказать о клубе «Варяг» и его руководителе. Поэтому когда накануне Каменская, едва приехав домой из Шереметьева, собрала всю группу и попыталась впрячь Евгения в очередное заумное мероприятие, он сделал все возможное, чтобы уклониться от участия в этом, хотя бы в понедельник. Впрочем, эта пигалица с Петровки оказалась на удивление уступчива, не давила на него и не командовала. «Не можешь – так не можешь, – сказала она, пожав плечами. – Подключишься во вторник».
Ко вторнику уверенность капитана Морозова в том, что Фистин и Дьяков – те, кто ему нужен, несколько окрепла, хотя изрядная доля сомнений все же оставалась. Он решил понаблюдать за клубом, и очень скоро обнаружил, что Фистиным и Дьяковым интересуется не только он один. Наметанным профессиональным глазом он сразу определил работу коллег. Выходило, что эта Каменская (как ни пытался, он не мог придумать женского эквивалента слову «молокосос», дальше «молокососки» его фантазия не шла, поэтому про себя Морозов называл ее либо пигалицей, либо по фамилии), так вот, выходило, что Каменская все-таки подобралась к клубу, только с какой-то другой стороны. Злости и разочарованию капитана не было предела. Но, поразмышляв некоторое время, он вдруг сообразил, что может гордиться собой: он один сумел получить тот же результат, что и Каменская, у которой в подчинении была целая группа. Конечно, Евгений при этом изрядно кривил душой, ведь он-то скрывал добытую информацию, в то время как все остальные щедро делились с ним, так что на деле выходило, что у него было весьма ощутимое преимущество. Но это не помешало ему воспрянуть духом и испытать прямо-таки мальчишеский спортивный азарт. Раз силы равны, думал он, то можно еще потягаться. Пусть мы в какой-то момент оказались в одной точке, но мы пришли к этой точке разными путами, наши дороги и дальше разойдутся. Вот и поглядим, кто свой маршрут пройдет быстрее!
Но долго соревноваться с Каменской Евгению Морозову не удалось.
Дьяков куда-то пропал, а буквально на следующий же день рано утром Каменская позвонила и сказала, что работа по делу об убийстве Вики Ереминой прекращается и он, Евгений, может считать себя свободным. Все возможные версии проверены, ни одна из них к успеху не привела, сразу после праздников будет вынесено соответствующее постановление следователя.
– Спасибо за помощь. Женя. С наступающим Новым годом тебя, – попрощалась Каменская, но голос у нее был почему-то убитый.
«Что, пигалица, не привыкла проигрывать? – злорадно подумал Морозов.
– Расстроилась? Погоди, еще не так расстроишься, когда я найду убийц.
Локти себе будешь кусать, что отступилась. Как же ты, голубушка, проморгала Фистина с Дьяковым? Ведь сидела же у них на хвосте, значит, было у тебя что-то против них. Чего ж ты бросила дело на полдороге? Не уверена, а подпереть свои подозрения тебе нечем. А мне – есть чем. Потому что я знаю то, чего не знаешь ты. Я знаю, что Фистин снял дом, где его подручные, в том числе и Дьяков, целую неделю держали Вику Еремину. Я знаю, где этот дом. Я знаю хозяина, который может опознать Фистина, и продавщицу, которая опознает троих „качков“. У меня есть также два человека, которые смогут опознать парней, ехавших с Викой в электричке. Если это окажутся парни из клуба „Варяг“, то Фистин не отвертится, он к убийству Ереминой пришит намертво».
Евгений как-то не задумывался над тем, зачем, собственно, Николаю Фистину, руководителю молодежного спортивного клуба, организовывать всю эту историю с Викой: увозить ее из города, держать целую неделю взаперти и под охраной, а потом – задушить. Мотивы и вся эта субъективно-психологическая муть мало заботили капитана. Фистин – дважды судимый, и этим, по мнению капитана Морозова, было все сказано. Какая разница, почему?
Важно установить, кто это сделал, а уж на вопросы «почему» да «зачем» пусть суд ищет ответы. Таким уж был капитан Морозов, и, может быть, эта черта характера и отличала его от Насти Каменской, которая пыталась понять, что опасного для убийцы знала или сделала Еремина и почему ее надо было убивать.
После Настиного утреннего звонка по телефону Виктор Алексеевич Гордеев решил на работу не идти.
– Ночью зуб разболелся, – коротко сообщил он своему заместителю Павлу Жерехову. – Пойду к врачу. Если кто спросит – буду после обеда.
Отправив жену на работу, Гордеев забегал по квартире, стараясь привести мысли в порядок. Настин телефон прослушивается, они это уже установили. Что же с ней случилось? Кто ее так крепко прихватил? И на чем?
Надо найти возможность хоть какого-то контакта с ней… Она, кажется, сказала, что заболела и будет вызывать врача. Можно попробовать, попытка – не пытка. Колобок метнулся к телефону.
– Регистратура, – услышал он равнодушный девичий голос.
– Полковник Гордеев, начальник отдела МУРа, – бодро представился Виктор Алексеевич. – Скажите, пожалуйста, моя сотрудница майор Каменская вызывала сегодня врача на дом?
– Справок не даем, – так же равнодушно ответил голос.
– А кто дает справки?
Но в трубке уже пищали короткие гудки. «Вот стерва!» – зло фыркнул Колобок вслух и принялся набирать другой номер.
– Диспансерное отделение, слушаю вас.
Этот голос показался Виктору Алексеевичу более обнадеживающим.
– Здравствуйте, вас беспокоит полковник Гордеев из МУРа, – проворковал наученный предыдущим неудачным опытом Колобок и сделал паузу в ожидании ответа.
– Здравствуйте, Виктор Алексеевич, – послышалось в трубке, и полковник с облегчением вздохнул: он попал на человека, который его знает.
Дольше дело пойдет более гладко.
На всякий случай он потратил еще несколько секунд и два десятка слов на выражение радости по поводу того, что его знают в диспансерном отделении поликлиники, и только потом перешел к главному. Прежде чем добраться до выезжающего по вызовам врача, ему пришлось сделать еще шесть телефонных звонков, но желанная цель была наконец достигнута.
– Вам повезло, что вы меня застали, – сказала ему врач Рачкова, – я уже на пороге стояла.
