Лёкен посмотрел в заднее окно. Их с «короллой» разделяли всего две машины. Он бросил взгляд на часы. Половина восьмого. Пожалуй, он опоздает, если не сумеет отделаться от этих психов. Тогда он тронул шофера за плечо.
— Я увидел знакомых, — пояснил он по-английски и жестами показал назад.
Шофер мрачно взглянул на него, явно подозревая, что фарангпросто не хочет платить за проезд.
— Я сейчас вернусь, — пообещал ему Лёкен и с трудом протиснулся наружу.
Жизнь стала короче еще на один день, подумал он, вдохнув дозу выхлопных газов, способную оглушить целое крысиное семейство, и спокойным шагом направился к «королле». На одной фаре красовалась вмятина, и свет бил прямо ему в лицо. Он заготовил нужные слова, заранее радуясь, как вытянутся их лица. Он был всего в паре метров от них и мог уже разглядеть две фигуры в машине. Как вдруг его охватило беспокойство. Странно выглядели эти типы. Даже если полицейские в своей массе не отличаются особым умом, они, во всяком случае, понимают, что главное во время слежки — не бросаться в глаза. Но у человека на пассажирском сиденье были солнечные очки, хотя солнце давно уже зашло. И даже если многие китайцы в Бангкоке носили косичку, этот великан за рулем своим видом привлекал излишнее внимание. Лёкен попытался было повернуть назад, но дверца «короллы» открылась.
— Мистел, — мягко произнес великан. Это было какое-то безумие. Лёкен попробовал протиснуться к своему такси, но ему преградил путь другой автомобиль. Он снова повернулся к «королле». К нему приближался китаец. — Мистел, — повторил он, и в это самое время движение на встречной полосе возобновилось. Словно пронесся ураган.
Однажды Лёкен убил человека голыми руками. Он перебил ему гортань ребром ладони, именно так, как их учили в тренировочном лагере в Висконсине. Но это было давно, в далекой юности. И тогда он был напуган до смерти. Теперь он ничего не боялся. Он просто был разъярен.
Впрочем, никакой разницы не было.
Когда он почувствовал, что его обхватили чьи-то руки и приподняли над землей, он уже знал, что ему все равно. Попробовал закричать, но голос не слушался, так как ему стиснули горло. Он увидел, как над его головой вращается звездное небо, а потом его сменила обивка салона в машине.
Он ощутил горячее дыхание на своем затылке и посмотрел в переднее окно «короллы». Человек в темных очках стоял возле его такси, протягивая шоферу пару бумажных купюр. Великан слегка ослабил хватку, и Лёкен судорожно втянул в себя вонючий воздух, словно родниковую воду.
Оконное стекло в такси поднялось снова, и человек в очках направился к ним. Он как раз снял свои очки, и свет покореженной фары упал на его лицо. И в этот миг Лёкен узнал его.
— Йенс Брекке? — изумленно прошептал он.
— Йенс Брекке? — воскликнула Лиз.
Харри молча кивнул в ответ.
— Но это невозможно! У него ведь есть алиби, эти чертовы магнитофонные записи, которые доказывают, что он звонил сестре без четверти восемь.
— Верно, но не из своего кабинета. Я спросил, зачем это он, черт побери, звонил своей сестрице-трудоголику домой прямо посреди рабочего дня. А он ответил мне, что забыл о разнице времени с Норвегией.
— И что же?
— Ты слышала когда-нибудь о брокере, который может забыть о разнице во времени между разными странами?
— Пожалуй, нет, но какое отношение это имеет к делу?
— Он звонил домой сестре на автоответчик, потому что у него не было времени, чтобы поговорить с ней, да и говорить, собственно, было не о чем.
— Ничего не понимаю.
— Меня осенило, когда я увидел, что у Клипры есть такой же магнитофон, как у Брекке. Застрелив Клипру, он позвонил из его кабинета, а потом унес с собой пленку. Ведь магнитофон регистрирует время, но не место телефонного разговора. Мы совершенно упустили из виду, что запись была сделана на другом магнитофоне. Но я могу доказать, что пленка — из кабинета Клипры.
— Каким образом?
— Помнишь, на мобильном телефоне посла был зафиксирован разговор Клипры с послом, утром третьего января? Но его нет ни на одной из пленок в офисе Брекке.
Лиз громко рассмеялась.
— Но это чистейшее безумие, Харри. Получается, что эта крыса создала себе железное алиби и села за решетку, а потом дождалась, когда можно будет ходить козырями, чтобы все выглядело убедительно!
— Я слышу в вашем голосе восхищение, старший инспектор.
— Чисто профессиональное. Думаешь, все было спланировано с самого начала?
Харри взглянул на часы. Мозг слал отчетливый сигнал: что-то неладно.
— Я уверен в одном: что бы ни делал Брекке, он это тщательно планирует. Продумывает до мельчайших деталей.
— Как ты можешь быть в этом уверен?
— Ну, — он приложил ко лбу пустой стакан, — Брекке сам рассказывал мне об этом. Что ненавидит риск, что никогда не вступает в игру, если не знает наверняка, что выиграет.
— Догадываюсь, что ты уже понял, как он убил посла!
— Сперва он спустился вместе с послом на парковку, об этом свидетельствует секретарша. Затем поднялся оттуда на лифте, и это может подтвердить та девица, которую он попутно пригласил на свидание. Вероятно, он убил посла на парковке, всадив ему в спину саамский нож, когда тот отвернулся, садясь в машину. Брекке забрал ключи от машины, запихал труп в багажник, вернулся к лифту и стал ждать, когда загорится кнопка вызова, чтобы обеспечить себе свидетеля, который подтвердит, что он, Брекке, поднимался вместе с ним на лифте.
— Он и девицу-то пригласил ради того, чтобы она его запомнила.
— Само собой. Если бы в лифте оказался кто-то другой, он придумал бы еще что-нибудь. Потом он отключил свой телефон для входящих звонков, чтобы показать, как занят у себя в кабинете, а сам снова спустился на лифте в подземный паркинг и поехал на посольской машине к Клипре.
— Но коль скоро он убил посла на парковке, это должно было быть записано на видео?
— А почему, ты думаешь, пропала видеопленка? Разумеется, никому и в голову не приходило усомниться в алиби Брекке, ведь он сам забрал пленку у Джима Лава. В тот вечер, когда мы встретили его на боксе, он очень спешил в офис. Но не затем, чтобы побеседовать с американскими клиентами, а потому, что договорился с Джимом о просмотре пленки, где было записано убийство посла. А перепрограммирование таймера должно было навести на мысль, что кто-то пытается разрушить его алиби.
— Почему он просто не уничтожил эту видеозапись?
— Потому что он перфекционист. Он знал, что какой-нибудь дотошный следователь рано или поздно обнаружит, что время записи не совпадает с самой записью.
— Но как?
— Он использовал запись другого вечера, а полиция так или иначе стала бы допрашивать охранников паркинга, и те подтвердили бы, что видели, как машина посла третьего января проехала мимо видеокамер между пятью и половиной шестого вечера. Тогда стало бы ясно, что пленка сфабрикована: ведь машины на ней нет.Дождь и мокрые следы от шин лишь сделали свое дело, и мы обнаружили фальшивку раньше, чем могли бы.
— Ты хочешь сказать, что он тебя перехитрил?
— Что же, как-нибудь переживу, — пожал плечами Харри. — А вот Джим Лав кончил плохо. Ему заплатили за услугу отравленным опиумом.
— Потому что он был ненужным свидетелем?
— Брекке, как известно, не любит рисковать.
— Каков же его мотив?
Харри шумно выдохнул — будто сработал пневматический тормоз трейлера.
— Помнишь, мы обсуждали право распоряжаться суммой в пятьдесят миллионов крон в течение шести лет: был ли тут мотив для убийства посла? Тогда мы этого мотива не нашли. Но вот право получить эти деньги на всю оставшуюся жизнь — отличный мотив для Йенса Брекке убить трех человек. Согласно завещанию, Руна должна была получить деньги по достижении совершеннолетия, но там ничего не говорилось о том, что будет с деньгами, если она умрет. Следовательно, вся сумма достанется оставшимся наследникам. То есть Хильде Мольнес. По завещанию, деньги теперь получит она.
— Как же Брекке собирался изъять у нее эти деньги?
— Ему ничего не надо было делать. Хильде Мольнес осталось жить всего шесть месяцев. Вполне достаточно для того, чтобы успеть выйти за него замуж, но не настолько долго, чтобы Брекке устал от роли джентльмена.
— Он убрал ее мужа и дочь, чтобы завладеть наследством после ее смерти?
— Не совсем, — продолжал Харри. — Дело в том, что он уже использует эти деньги.
Лиз вопросительно взглянула на него.
— Он приобрел одну компанию на грани банкротства, «Пхуриделл». Если все пойдет так, как считает «Барклай Таиланд», то через пару лет эта компания будет стоить в двадцать раз больше, чем он заплатил сегодня.
