— Никуда не годится, — объявил Фрёлик. — По-моему, логичнее предположить, что убийца нарочно выставил труп на всеобщее обозрение. И если так и есть, ребус наверняка означает Библию.
— Но почему убили Экхольта? — задумчиво спросил Фристад.
— А может, его убил и ограбил пассажир, — тихо предположил Гунарстранна.
— Ты хоть сам-то себе веришь?
— Я — может, и нет, зато все таксисты в городе верят.
— Но ведь мы считаем, что два убийства связаны между собой?
— Если и есть связь между убийствами Фольке-Есперсена и Экхольта, — сказал инспектор Гунарстранна, вставая и убирая бумаги, — то, скорее всего, потому, что Экхольту было что-то известно о первом убийстве. Пока у нас нет никаких доказательств. Кроме того, мы с Фрёликом не сможем заниматься еще и убийством Экхольта.
Фрёлик кашлянул и сказал:
— Ставлю на то, что Ришара Экхольта прикончили, потому что он видел первое убийство!
— Если твою ставку и примут, то шансы очень невысоки, — улыбнулся Гунарстранна.
Фристад вскинул голову:
— Значит, ты все-таки считаешь, что связь между двумя убийствами есть!
— Совсем не обязательно. Но второе убийство следует расследовать отдельно. Этого требуют все таксисты города.
Подавленный Фристад следил за Гунарстранной, который складывал документы в папку.
— Что будешь делать дальше?
— Я как раз собирался сказать об этом, — жизнерадостно ответил Гунарстранна. — Сейчас я занимаюсь историческими изысканиями. Меня интересует прошлое Фольке-Есперсена.
— И глубоко ты закопался?
— Дошел до сорок четвертого года, — ответил Гунарстранна, убирая очки во внутренний карман.
Франк Фрёлик посмотрел на часы. Четверть четвертого. Он покосился на парадную дверь склада Рейдара Фольке-Есперсена на улице Бертрана Нарвесена. Заглушил мотор, поставил машину на ручник и вышел. Дверь была не заперта; в нижнем этаже горел свет.
— Эй! — крикнул Фрёлик, когда за ним захлопнулась дверь. — Эй, есть кто живой?
Он зашагал по узкому проходу.
— Я — ответил ему знакомый голос. За штабелем стульев стояла Анна с большим блокнотом в руках.
— Значит, справилась? — спросил он.
— С чем? — удивилась Анна.
— С визитом. В больницу Акер.
— А, вот ты о чем. — Она кивнула. — Да. А ты?
— Я… да, я тоже сделал то, что должен был.
Они молча смотрели друг на друга. Черная прядь упала ей на лоб. Она двумя пальцами заправила ее за ухо.
— Вот и хорошо, — сказал он, чувствуя себя идиотом, напрочь лишенным воображения.
— А ты? — спросила Анна. — Я имею в виду — что ты здесь делаешь?
— Надо кое-что поискать в документах, если они, конечно, здесь есть.
— Есть, целых два шкафа.
— Где?
Анна показала на лестницу:
— Вон там — в конторе на втором этаже. — Она сочувственно улыбнулась. — Бумаг целое море… Хватит на докторскую диссертацию.
Фрёлик вздохнул и посмотрел на часы.
— Неплохо начинается вечерок, — с вымученной улыбкой произнес он.
Анна улыбнулась в ответ:
— Вечер еще не начался!
На складе было холодно. Когда они говорили, изо рта у них вырывался пар. Фрёлик заметил, что ее пальцы, сжимавшие ручку, порозовели от холода.
— А ты как? — застенчиво спросил он.
Она показала ему блокнот:
— Вот, составляю опись.
— Я имел в виду твою спину. Как она?
— Получше, — ответила Анна. — Знаешь, что мне помогает? Рефлексотерапия. Вчера мне делали массаж стоп… Просто чудо! Я даже заснула в кресле.
— Здесь чертовски холодно, — заметил Фрёлик.
Анна кивнула и подышала на пальцы.
— Зато наверху тепло. Что ты ищешь?
Он пожал плечами:
— Понятия не имею!
Он направился к лестнице.
— Не знаешь, что ищешь?
Фрёлик попытался блеснуть остроумием:
— А я никогда не знаю, что ищу!
— Иногда знаешь, — возразила Анна, зажмуриваясь.
Они снова посмотрели друг другу в глаза. Фрёлик понял, что у него горит лицо.
— Да, — вздохнул он, пятясь к лестнице. — Пойду-ка я лучше осмотрюсь.
Поднявшись на верхнюю ступеньку, он обернулся. Анна закрыла дверцу шкафа и принялась писать в блокноте. Должно быть, она почувствовала на себе его взгляд, потому что вскинула голову. Они снова посмотрели друг на друга.
Фрёлик вошел в кабинет Есперсена. Внутри у него все бурлило. Он встал, привалившись спиной к двери, и выругал себя за тупоумие, неуклюжесть и неумение поддержать непринужденную беседу.
Он ведь собирался позвонить ей! И вот они случайно встретились, и он понятия не имеет, что ей сказать. Он нехотя подошел к шкафчику для документов и выдвинул верхний ящик. Ящик оказался битком набит папками, из которых торчали пожелтевшие документы. Он механически вытащил стопку папок, отнес их на письменный стол, сел и принялся листать. Сосредоточиться оказалось трудно. Он ни на миг не забывал об Анне. Анна совсем рядом, внизу, на складе… Фрёлик думал о том, что ему недостает навыков общения. Через полчаса он снял свитер и куртку. Груда бумаг на столе росла — он уже просмотрел половину одного ящика. Покосился на дверь и стал гадать: может быть, лучше спуститься и поговорить с ней? Нет, лучше не надо. Он только выставит себя полным идиотом.
Прошел час. Внизу хлопнула дверь. Фрёлик посмотрел на часы — половина пятого. Анна уехала домой. Подавив тяжелый вздох, он снова выругал себя за то, что не воспользовался удобным случаем.
Он встал и через кухоньку вышел на площадку. Просторный склад утопал в полумраке. Тусклый свет проникал только из окон, пробитых высоко под потолком… Сверху можно было различить лишь неясные очертания шкафов, стульев и непонятного хлама. Впервые за много лет Фрёлик пожалел о том, что не курит.
В десять минут девятого он изучил содержимое шести ящиков из восьми. Пока что поиски оказались тщетными. Фрёлик устал. Решив, что глоток свежего воздуха ему не повредит, он приоткрыл окно.
Внизу грохнула дверь. Он встал, спотыкаясь, вышел на площадку… и увидел Анну. Она поднималась по лестнице с упаковкой из шести банок пива под мышкой. Увидев его, она показала ему пиво:
— Надеюсь, сегодня вечером у тебя нет других срочных дел?
* * *
Оставшиеся папки они разделили пополам. Просматривая документы, они вспоминали музыку семидесятых. Даже затеяли игру: один называл группу, а другой должен был сказать, какие песни они исполняли и когда. Задавать наводящие вопросы не разрешалось. Анна, стоя на коленях на полу, листала папки и пила пиво.
— «Эдгар Броутон бэнд», — сказала она в тот миг, когда он нашел документ, который искал.
— Как ты их назвала? — рассеянно спросил Фрёлик, не веря своим глазам.
Анна торжествующе улыбнулась, уверенная, что он не знает:
— «Эдгар Броутон бэнд»!
Фрёлик дочитал найденный документ и быстро ответил:
— Я наткнулся на них в «Шато-Неф» [15]году в семьдесят втором или семьдесят третьем. Тогда я учился в восьмом классе.
— Докажи! — потребовала она.
— «Инсайд аут», — сказал он. — Пластинка семьдесят второго года. — Он помахал листком бумаги: — Все!
Анна стояла к нему спиной и смотрела в окно на луну. И тогда он предложил ей поехать к нему и послушать пластинки. Она ничего не ответила, но вышли они вместе и, пройдя мимо стоянки, отправились к станции метро. По пути говорили обо всем подряд. Иногда о чем-то серьезном. Анна первая заметила, что они идут не на ту платформу.
— Не на ту? — удивился Фрёлик.
— Если ехать в центр, нам нужно на другую сторону.
— А если ко мне, то вон наш поезд, — возразил он, показывая на поезд линии Ламбертсетер, выползающий из туннеля.
Выйдя, оба почему-то посерьезнели. Они шли, тесно прижавшись друг к другу, и молчали. И только когда оказались в лифте одни, он прикоснулся к ее губам. Она обеими руками обхватила его шею. Они стояли, забыв обо всем, и опомнились, только когда лифт начал спускаться.
Они занимались любовью под Heartattack and Vine Тома Уэйтса. Потом он заснул, но проснулся, когда она укрыла их одеялом. Они лежали голые и смотрели на небо в большое окно спальни. Видимость была прекрасная. Фрёлик заметил, что поверхность луны как будто закрыта красной промокашкой.
— Кажется, я сошел с ума, — сказал он.
