Макс довольно потирал руки:
— Люблю я, патрон, когда вы допрашиваете всякую сволочь. Ей-богу! Я уже по этому делу соскучился.
— Погоди радоваться, присядь.
Блейк извлек из нагрудного кармана листок бумаги.
— Ты ведь, наверно, не просмотрел вчера список?
— Какой?
— Пациентов хосписа.
— Нет, честно говоря.
— Ну вот, а там всего семнадцать фамилий. И одна мне показалась очень знакомой.
— Какая?
Блейк ткнул пальцем в середину списка:
— Нордау. Генри Нордау. Ничего тебе не говорит?… Ну потрогай волосы, потрогай.
— Спасибо, патрон, теперь говорит. Убийство известной пианистки, месяца полтора назад? Поблизости от нас?
— Да, у наших соседей.
— Э… ну и что?
— Свяжись-ка с их полицейским управлением, справься о родственных связях.
— Ладно, все равно, пока этого Роббинса не привезли, делать нечего.
— И еще. Вот список торговых точек, куда в то утро завозил товары второй работник Крайтона. Узнай, действительно ли он там везде побывал?
Блейк на всякий случай позвонил шефу и спросил, не хочет ли тот лично присутствовать при допросе Роббинса.
«Нет, лейтенант. Начальство не должно в эти дела мешаться. Но потом, пожалуйста, доложите мне о результатах».
«Правильно понимает, — с удовлетворением подумал Блейк. — Сколько же было лет покойной дочери этого бедняги? Едва ли и двадцать. И этому Нордау, кто бы он там ни был, тридцать четыре года всего. Мрет молодежь, а раньше такого не наблюдалось».
Он проверил магнитофон для будущего допроса и поставил его на нужный режим.
Еще минут через десять появился Макс.
— Прозвонил, патрон.
— И что?
— Работник Крайтона побывал во всех указанных в списке точках. Он вне подозрений. А что касается этого Нордау, у убитой пианистки действительно сын с таким именем. Возможно, это он. Но тамошняя полиция ничего не знает про хоспис, обещали уточнить… А! — Макс посмотрел в окно. — Привезли кого-то в наручниках. Похоже, это наш Роббинс. — Он наклонился к стеклу, присматриваясь: — Довольно противная рожа, патрон!
Макс сказал правду.
Наверное, на том, что Джон Роббинс имел приветливую симпатичную внешность, не стала бы настаивать и его собственная мамаша.
Маленькие злые глазенки стрельнули в Блейка из-под жидкой черной челки, прилипшей к узкому лбу. Нос, как у неудачливых боксеров, с пробитой внутрь перегородкой и широкими расходящимися ноздрями, и тонкогубый полуоткрытый рот с выпирающими по бокам скулами. Вся это композиция помещалась на довольно тщедушном теле с длинными обросшими волосами руками.
Роббинс дышал ртом, коротко и часто.
— Я требую адвоката, — не успев еще сесть в кресло, отрывисто проговорил он. — За что вы меня задержали?
— Адвоката ты можешь требовать только после того, как будет предъявлено обвинение. И задержали мы тебя как раз для этого.
Блейк сидел напротив, а Макс, как всегда, сбоку сзади.
— Назови свое имя, возраст, если была судимость, — когда и за что?
— Роббинс, Джон, сорок два года. Одна судимость за уличное ограбление. Восемнадцать лет назад. Больше к суду не привлекался. Что вам еще от меня нужно?
— Не так резко, Джонни, не торопи полицию. Ты наверно хочешь, чтобы мы сняли наручники? Хочешь или не хочешь?
— Снимите.
— Ну вот, располагайся поудобней в кресле. Кофе я тебе не предлагаю, но если желаешь воды…
Задержаный отрицательно мотнул головой.
— Ладно, тогда скажи, чего это ты вдруг пустился бежать из города? Напугал кто-нибудь?
— Шутите, начальник? Кого мне пугаться?
— Ну так, чего ж ты?
— Просто сел в самолет, я что, не гражданин, не имею права?
— Ой, Джонни, вот этого не надо. Ты что ли хочешь, чтоб я прочел тебе декларацию прав граждан США? Где у нас декларация, Макс?
— В соседнем кабинете, патрон, ее как раз читают угонщику автомобиля.
Блейк огорченно развел руками:
— Немного не повезло. Но ты не огорчайся, Роббинс, я ее помню почти наизусть. Там есть один очень интересный для тебя пункт, кстати сказать. Насчет президента. Тебе, как гражданину, никто не мешает им стать.
— Издеваетесь, да?
— Нет, просто хочу понять, почему ты, как гражданин, воспользовался своим правом сесть в самолет, а правом зарегистрировать свою кандидатуру на новых выборах не воспользовался. Ну, дело твое. А где ты был в то утро, когда убили хозяина?
— Сидел в конторе, звонил по телефонам. Я скажу куда. Вы проверьте!
— Там что, везде знают твой голос?
— Зачем им знать, я называл нашу фирму.
— Тогда что же мы проверим, Джонни? Что какой-то человек звонил им от имени фирмы?
— И, возможно, не из конторы, а откуда-то еще, — добавил Макс из-за плеча задержанного.
— Какой еще человек?
— А твой сообщник.
— Не понимаю, к чему вы клоните.
— Ты ведь стоял у кабины, когда хозяин собирался отъехать в хоспис? — опять заговорил лейтенант.
— Да, и меня видел напарник.
— Вы с хозяином разговаривали? О чем?
— О каких-то мелочах, я уже не помню.
— Значит у тебя ничего серьезного к хозяину не было. Тогда почему ты в это утро раньше обычного прискакал на работу?
— Случайно. А что здесь такого?
— Многовато случайностей, Роббинс. Случайно сел срочно в самолет, случайно не стал регистрироваться в президенты, и в то утро случайно попробовал перехватить хозяина…
— А вы не издевайтесь.
— Ну вот, ты опять нас неправильно понял. Нам просто хотелось бы знать, не залез ли ты в то утро, тоже случайно, в кабину джипа? Быть может, просил хозяина куда-нибудь тебя подвезти?
— Что это вы придумали, а?! Что вы меня путаете?! Ни в какой кабине меня и близко не было!
— Ну не было, и не было, чего волноваться. Ты ведь давно знал Крайтона, чуть ли не с детства?
— Давно с ним знаком. — Блейку показалось, Роббинс обрадовался, перемене темы. — С самого детства. Он как раз и предложил мне работу, когда я оказался на мели, дал жилье в собственном доме.
— Хороший человек был этот Крайтон, — понимающе кивнул лейтенант и посмотрел на помощника.
— И дом у него очень хороший, — продолжил тот. — Слушай, Джонни, а ведь неплохо раскрутился твой уличный приятель, да? Теперь дело прошлое, ему уже все равно. Рассказал бы ты нам — на каких это старых делах он сколотил свой капиталец.
— Откуда мне знать. Что он дурак, об этом рассказывать.
— Тогда расскажи о делах новых, за те полгода, что ты у него прожил.
— Не знаю о чем вы говорите.
— Ну о деньгах, которые хранились в тайнике в подвале, за вентиляционной решеткой.
Последовала небольшая пауза. Блейк как будто выключился из разговора и с равнодушным видом посматривал в окно, щурясь от бокового солнечного света.
Роббинс молчал, и никто не торопился его переспрашивать.
«Хорошая остановка, — подумал лейтенант, — теперь можно и прессинг начинать».
— Ну что ж, Роббинс, — он повернул к задержанному голову, — мы люди покладистые. Раз нам не хотят ничего рассказывать, мы сделаем это сами. Макс, налей всем минералочки перед выходом на финишную прямую… Спасибо.
Блейк в три глотка выпил воду, крякнул от удовольствия, потом положил руки на стол и уставился на задержанного.
— Про деньги в тайнике ты, Джонни, нам все равно расскажешь. После того, как услышишь от меня, как именно мы их найдем. Но сперва не об этом. Мы ведь занимаемся не розыском краденного, а расследуем убийства — вот наша главная работа. Поэтому — вместе вы наворовали те деньги, что ты вытащил из тайника и увез из города — или они остались у Крайтона от старых дел, нас не особенно волнует. Этим займутся ребята из другого отдела. Пусть этих денег ты вместе с Крайтоном и не крал, но ты из-за них убил. И вот как именно это было. В то утро ты специально пришел пораньше и затеял с Крайтоном пустяшный разговор, когда он отъезжал в хоспис. Тебе было нужно, чтобы напарник засвидетельствовал потом этот факт. Ведь он, казалось, удостоверяет твое алиби. В такой ситуации ты действительно не мог опередить хозяина на другой машине или поехать вслед и успеть пробраться в хоспис до его приезда туда. Не знаю, что именно ты придумал в качестве аргументов, возможно, что вам обоим удобней будет вдвоем подъехать куда-то на обратном пути, но что-то убедительное для Крайтона ты ему наплел, и вы отправились в хоспис вместе. Джип у вас с сильно затемненной кабиной, к тому же при въезде в хоспис можно наклониться за уроненной бумажкой или поправить развязавшийся шнурок. Так что проехать незаметно внутрь тебе совсем не было сложно. Потом вы оба вышли из кабины, и Крайтон велел позвать рабочего из помещения рядом со служебным входом. Вместо этого ты, Джонни, запер дверь и тут же, выйдя наружу, пустил две пули хозяину в сердце. А там недалеко — забор и дорога. В запасе у тебя оставалось полтора часа — до того, как напарник вернется в контору. По другую сторону дороги до самого города лесопасадки — это меньше часа ходьбы прогулочным шагом. А дальше — деньги из тайника, и ноги в руки…. Э, не торопись, Джонни. Ты хочешь сказать, что у нас нет ни одной прямой улики и любой адвокат ткнет в это пальцем? Правильно, но это была только первая серия. Сейчас будет вторая. Плесни, Макс, еще минералочки… Спасибо. Поехали дальше. Ты, Джонни, очень спешил убраться из города, а почему ты так спешил? Логичнее было остаться. Меньше подозрений. И прямых улик ведь действительно нет. К тому же ты не ребенок, и не мог не понимать, что попадешь сразу в розыск. Надежного логова у тебя тоже не было, иначе тебя не сумели бы взять так быстро. Видишь, как просто дать ответ на вопрос, почему ты спешил? Потому что надо было спрятать деньги из тайника где-нибудь по дороге.
