Молчуненко стянул с ног туфли, с трудом присел на пуф, специально стоящий для этих целей в коридоре, и, вытянув ноги, приложил руку к голове. Крови, кажется, не было. Господи, как он надрался. Геннадий Сергеевич провёл по сухим губам языком, и понял, что если сейчас не найдёт в себе силы, не поднимется, и не дойдёт до раковины, то в скором времени умрёт от жажды. Но понять, одно дело, а вот выполнить…
Дойти до раковины не получилось. Получилось доползти. Потом он минут десять держал голову под холодной струёй, надеясь на облегчение.
Сегодня, после сумасшедшего марафона, который Геннадий Сергеевич выдержал, практически не покидая студии, приводя в себя и свой внешний вид в общественном туалете, питаясь чёрт зная чем в буфете, и тем самым основательно посадив желудок, ему, после всего пережитого, вдруг сообщили, что Г. С. Молчуненко, то есть он, уволен из телекомпании «СТВ» по причине непрофессионализма. Вот так. Не больше, не меньше. Сначала бойкот. Потом увольнение. Конечно, можно было поспорить, поднять шум, взять голосом на арапа. Да что толку.
Геннадий Сергеевич, несмотря на последний диагноз руководителя телекомпании, всё-таки был настоящим профессионалом. И прекрасно осознавал: с некоторого времени, во всех средствах массовой информации основополагающую роль будут играть не профессиональные качества людей, а их принадлежность к определённой партии. Близость к кормушке. Конечно, потом, рано или поздно, всё начнёт возвращаться на круги своя. И он тоже вернётся. Может быть. Но, не на «СТВ». И не в том качестве, в котором жил последнее время.
Молчуненко снова опустил голову под кран. Твою мать… — мужчина выматерился. В голос. С обидой и жалостью к себе. — Только бы не упасть, раскроив голову о край ванны. Не хватало ещё, чтобы его труп нашли в таком месте. Господи, о чём он думает?
Геннадий Сергеевич нашёл в себе силы выключить воду, и добраться до постели. Не раздеваясь, Молчуненко рухнул на кровать, и в таком положении отключился почти на сутки.
* * * 04.18, по Киевскому времени
В самолёте Генрих Хольм, верховный комиссар Евросоюза по вопросам внешней политики и безопасности, как только машина набрала высоту, пригласил к своему откидному столику Гюнтера Шлоссера. Тот, тяжело поднявшись с места, прошёл через весь салон и расположился в кресле напротив главы долгосрочной миссии от Европейского Союза в Украине.
— Гюнтер, — Хольм был хорошо знаком с депутатом Бундестага, и членом парламента Евросоюза, что позволяло ему вести себя со Шлоссером несколько непринуждённо, — вы знакомы с доктором Ричардом Ирвингом?
— Директором Центра Демократии?
— С ним. — рука верховного комиссара полезла во внутренний карман костюма и извлекла сложенный вчетверо лист. — Вот, прочитайте.
Шлоссер развернул бумагу. В тексте говорилось следующее:
«Мы, члены миссии наблюдателей второго тура выборов президента Украины от ПАСЕ и ОБСЕ, ошеломлены тем, как описывается ситуация в выше указанной восточной стране конкретными западными политическими деятелями, и средствами массовой информации. Президентские выборы, впрочем, как и любые выборы на постсоветском пространстве, будучи несовершенными, тем не менее, были свободными и законными, и должны быть признаны таковыми. Мы уверены в нашем утверждении, потому, как принимали непосредственное участие в выборах в качестве наблюдателей (четверо из пяти в обоих турах, и один во втором).
Мы, лично, посетили и осмотрели несколько городских и сельских избирательных участков в Киевской области. А потому, можем засвидетельствовать следующее: официальные лица, участники избирательной компании, приложили все усилия, чтобы выборы прошли справедливо и легитимно. Нами не были отмечены какие-либо нарушения избирательного законодательства и инструкции Центральной избирательной комиссии. Мы, на проверяемых участках, не заметили ни одного факта вмешательства властей в избирательный процесс, и давления на свободное волеизъявление населения.
С другой стороны, нами отмечен факт, когда наблюдатели от оппозиции на некоторых избирательных участках специально одевались в форму с символикой своего движения, вмешивались в организацию проведения голосования. Кроме того, нами были проверены более пятидесяти избирательных участков в столице и области. Нас удивило то, что ни на одном избирательном участке не наблюдалось никакого независимого экзит-пола…»
Шлоссер встряхнул статьёй:
— Что это?
— Читайте дальше, Гюнтер. Там есть не только об Украине.
«… Мы были удивлены и первоначальными протестами, которые увидели в Киеве утром следующего дня, после выборов. На центральной столичной площади была сооружена большая сцена с огромными телевизионными экранами по обеим сторонам от сцены. Повсюду развешаны флаги жёлтого цвета с символикой оппозиции. Плакаты по стенам близстоящих домов, бигборды, с фотографией кандидата от оппозиции, во весь рост — всё свидетельствовало в пользу хорошо финансируемой предварительной подготовки к «неожиданному и спонтанному» проявлению негодования лидерами оппозиции и их сторонниками. Действия, которые мы наблюдали на площади, по законодательству любой демократической страны, можно было квалифицировать, как запланированное стремление к захвату власти. Наличие же представительств самых крупных телеканалов Европы и США на Майдане, уже говорило само за себя о том, что данная манифестация являлась не реакцией народного гнева на действия властей, а тщательно подготовленной акцией.
Открытая же предвзятость правительств Запада и назначенных ими наблюдателей в делегации ПАСЕ и ОБСЕ не позволяет полагаться на правдивость их отчётов о выборах. Иностранцы не должны поощрять гражданский конфликт из-за проигрыша кандидата, поддержка которого им обошлась так дорого!»
— Ого. — воскликнул Шлоссер. — Хлёстко. Особенно, последнее предложение. И куда наш доктор собирается это отправить?
— Сначала он думает опубликовать сей трактат в одном из Лондонских изданий. После, отправить письмо в Европарламент и Верховный Суд Украины.
«Предположим, последний потеряет данный документ. — смекнул Шлоссер. — А вот с первыми придётся попотеть».
— А кто те четверо, подписавших этот…
Шлоссер не смог найти подходящего слова для документа, который держал в руках.
— Один историк, второй из Палаты представителей конгресса США…
— Бодански? — тут же уточнил Шлоссер.
— Он самый.
«С ним мы пообщаемся». - тут же решил Шлоссер.
— Кто ещё?
— Два представителя от британской Хельсинской Группы по правам человека.
«Ну, этим то рот заткнуть проще простого». - еле сдержался от усмешки политик. — Это хорошо, что Хольм успел показать письмо до прилёта в Киев. Данный материал ни в коем случае не должен просочиться в ближайшие дни. Это бомба. Козырь, который может появиться в руках Яценко, если во время переговоров ему на стол положат газету с подобной статьёй».
— Данное письмо ещё не есть факт. — уверенно произнёс Шлоссер. — Всё, что здесь написано, следует проверить и перепроверить.
— Но, данный документ может повлиять на ход переговорного процесса.
— Я так не думаю.
Шлоссер откинулся на спинку кресла. Хольм последовал его примеру.
— Наша задача помочь обеим сторонам провести переговоры. В рамках закона и традиций европейской дипломатии. И, я вам признаюсь, господин Шлоссер, мне несколько непонятна позиция вашего комитета. Исходя из сути данного письма, в Украине ещё точно никем не определено: выборы прошли с нарушением закона со стороны премьера, или нет? И второй момент, который мне непонятен: к чему такая спешка? Почему, по инициативе вашего комитета, переговоры перенесены на более сжатое время?
Хольм взглянул за борт самолёта через толстое стекло иллюминатора. Чёрт бы побрал этого старика с его железной логикой.
— Дело в том, господин Хольм, — начал плести словесные кружева более молодой политик. — что в Украине намечается раскол страны на две составляющие. А этого допустить никак нельзя.
— От чего? — Хольм удивлённо посмотрел на собеседника. — Украина — демократическая страна. И имеет право на самоопределение. Как та же самая Чехословакия.
— Но Чехословакия, пусть и разделённая, полностью вошла в состав Евросоюза. — вынужден был отреагировать Шлоссер.
— Исходя из вашего ответа, Украина…
— Да. — жёстко отреагировал Шлоссер. — И даже не будет рассматриваться как кандидат. В свете последних закулисных решений. Просто вы не имели времени с ними ознакомиться.
«И я костьми лягу, — мысленно добавил политик, — чтобы она не вошла в состав Евросоюза ещё лет, эдак, с двадцать. Пока мы из неё не выкачаем всё, что нам нужно».
