Будьте осторожны.
— Успокойся! — Павел положил руку на ее плечо. — Генерал не умрет.
— Я многое слышала о вас, но никогда не имела смелости рассказать вам об этом. Они вас ненавидят. Отец Кирилла погиб вместе с Жасминой, женой генерала. Его дядя — страшный человек. Он и сейчас его избивает, настраивает против вас. И подполковника Симеонова тоже настраивает против вас. А Кирилл — хороший парень...
— Кирилл? — Павел пытался увязать с чем-то это имя, но оно все ускользало. Это имя он уже когда-то слышал.
— Он отец моего будущего ребенка. Но я не о себе беспокоюсь. О вас. Вы с товарищем генералом...
— Хорошо, — отпустил ее Павел.
В кабинет один за другим входили офицеры штаба и докладывали об обстановке. Павлу хотелось освободиться от всех, остаться одному и еще раз осмыслить все.
Из госпиталя позвонили повторно. Сильва решила сама оперировать отца, взять на себя всю ответственность. Из его правого плеча она извлекла три пули. Теперь жизнь генерала вне опасности.
«Жизнь генерала вне опасности», — повторил Павел и попытался успокоиться.
В дверь постучали, и в кабинет вошел полковник Ралев, очень взволнованный. Он присел на стул, нашел сигарету и только после этого спросил:
— Что ты имел в виду, когда упомянул имя Драгана?
Павел ответил не сразу. Сел рядом с Ралевым, долго постукивал кончиком сигареты по ногтю своего пальца.
— Все довольно сложно, — начал он, но Ралев задал новый вопрос:
— Как у тебя с Венетой?
— Ты интересуешься как друг или как служебное лицо? — озадаченно посмотрел на него Павел.
— Сейчас это не имеет значения. Весь вопрос в том, с чего начать.
— Ты слишком загадочен. — Павел погасил недокуренную сигарету и ощутил жажду, но не потянулся к графину с водой.
— И то и другое для меня чрезвычайно важно, а ты, как всегда, пытаешься быть скрытным, — Ралев был недоволен началом их разговора.
— Ночью Драган приезжал к Велико. Они ссорились. Сильва была очень встревожена. — Павел перевел дыхание и продолжал: — А что касается Венеты, то я не могу сказать тебе, как у нас идут дела. Я люблю ее, но что-то запуталось в наших отношениях и я сам ничего не понимаю. — Он закрыл глаза и потер веки.
— Я не думал сегодня вести с тобой этот разговор, но... — Казалось, Ралеву мучительно тяжело подбирать слова.
— Говори, говори. Когда-нибудь надо же высказать все до конца.
— Она увлеклась каким-то молодым человеком. Недавно мы провели расследование и установили, что его зовут Кирилл, он незаконнорожденный сын подпоручика Чараклийского, ты знаешь, кто это. Мы хотели внушить ей, что эта связь не для нее, но она отказалась говорить на эту тему. Это, видите ли, ее личное дело.
Павел стоял спиной к Ралеву и смотрел на солдат строительного батальона, которые работали на стройке жилого дома напротив. Он следил за бадьей с цементом, но не пропускал ни одного слова из того, что ему говорил старый приятель. В это утро Павел вторично услышал имя Кирилла и внезапно вспомнил, что его жена говорила как-то об этом талантливом поэте. Он все допускал — и увлечение, и любовь, но то, что она может продолжать это после того, как узнала, кто были родители Кирилла, — это уж слишком.
— Не знаю, далеко ли зашли их отношения, но предыдущим вечером она ждала его всю ночь в лесной хижине в горах. Он не пришел. Она была очень расстроена, но искать его не стала. А он до сих пор где-то скрывается.
— А что ты знаешь о его дяде? — в свою очередь спросил Павел, вспомнив слова Софьи.
— Темная личность. Помогал нашим товарищам в Беломорье, в том числе и Драгану, когда тот бежал из концлагеря. Работал учителем. Потом следы его теряются. — Ралев говорил спокойно, но Павел чувствовал, что это стоит ему больших усилий.
— А сейчас где он?
— Главный плановик на новом заводе. Сегодня утром он едет за границу на экскурсию.
— Задержите его! — внезапно повернулся Павел, и Ралева поразил его взгляд.
— На каком основании? — спросил Ралев.
— Задержите его! — повторил Павел.
— Ты меня удивляешь! — подошел к нему Ралев. — Наш разговор только начался, а ты отдаешь распоряжения, заставляешь меня думать...
— Думай, что тебе угодно, но этот человек мне необходим, — вышел из себя Павел. — А возможно, и всем нам.
— Хорошо, я отправлю телеграмму, чтобы отложили его вылет, — сказал Ралев. — Наконец ты успокоишься?
— Благодарю тебя, — проговорил Павел, думая о себе, о Венете, о Велико.
— Посмотри, что у меня есть, — сказал Ралев.
Павел поднял голову, посмотрел на него. Полковник держал пистолет.
— Ты узнаешь этот вальтер?
Павел взял пистолет и с удивлением обнаружил, что это его личное оружие, которое он сохранил в качестве трофея с фронта.
— Откуда он у тебя?
— Мы нашли его утром в сарае Драгана. Из этого пистолета стреляли в Велико. — Лицо Ралева было непроницаемым.
— Это невозможно! — только и сумел проговорить Павел. — Неделю назад я оставил пистолет дома. Этой ночью я его искал. Не нашел и решил, что он здесь, в сейфе.
Ралев молчал.
— Я в твоем распоряжении! — Павел понимал, что должно за этим последовать.
— Все вы в моем распоряжении, — повысил тон Ралев, но тут же овладел собой. — Вы наивны, как дети. Удивляюсь, сколько же еще в вас осталось от тех времен... — Он замолчал, задумался и потом спросил: — Ты побывал у Велико?
— Сильва извлекла пули из его плеча.
— Она лучше других чувствовала, где у него болит, — сказал Ралев. — Среди молодежи есть решительные люди, а мы им подчас не доверяем. — Ралев опять что-то недосказал и ушел, оставив Дамянова в одиночестве.
Всю ночь шел дождь. На рассвете облака стали прозрачнее, но ветер то и дело пригонял новые тучи, и снова начинало моросить. Драган вернулся домой поздно.
