Зал взорвался. Яценко нервно постучал костяшками пальцев по столу. Ну, вот и первый сюрприз. Смелякова поддержали все, в том числе присутствующие в зале депутаты Верховной Рады. В количестве, ни много, ни мало, почти восьмидесяти человек. Сила. Фанатики, конечно, здорово. Вот только они, то есть, фанатики, не любят, когда их кидают. И мстят. Смеляков не дурак. Сразу просчитал будущие шаги премьера. И теперь, если Яценко, завтра, за просто так отдаст свои позиции, то новообразовавшаяся сила сможет диктовать свои условия парламенту. А ситуация тому сопутствует. Сегодня никто не отдаст приказ о разгоне массовки на востоке, в то время, как в Киеве никого не трогают. На этом и сыграет Смеляков. И ведь, как, сукин сын, смог овладеть залом! И подвести под статью. Теперь все, кто сидит в манеже, чувствуют на себе объективы телекамер. Вот он, обвиняющий материал. А значит, обратного пути нет, как, либо воевать, либо торговаться с Козаченко, но по полной программе.
Владимир Николаевич посмотрел в спину удаляющемуся со сцены оратору и усмехнулся. А может и хорошо, что тот так выступил? Показал зубы. Не просто зубы. Клыки. А если ещё их покажет и завтра, перед Верховной Радой, то глядишь, и битва выиграна. Пусть оппозиция аппетиты свои поумерит. Главное, теперь есть, чем попугать.
Яценко легонько прихлопнул по столу ладонью: нет, завтрашним днём всё не закончится. А Смелякова следует взять в команду. Причём, сегодня. Сразу по окончании съезда. И в Киев вернуться вместе с ним. Но без Резниченко и его людей. Пусть те останутся здесь, на Востоке. Для подстраховки.
* * * 22.44, по Киевскому времени
Литовченко прибыл к Кириллу Викторовичу под конец трансляции из Южнодонецка.
— И как вам сей цирк? — с ходу поинтересовался мнением лидера социалистов Александр Борисович.
— Всё в духе застойных, советских времён. Только с оттенком страха. Своеобразное перекручивание сталинских «спектаклей». — Онойко несколько покоробило поведение Литовченко. Молодой человек напоминал наркомана, принявшего дозу, и которому теперь было море по колено. А может он не смотрел репортаж? Или же, кое-кто свыше, дал ему понять, что игра продолжается в любом случае? Нет, Коновалюк — игрок, намного интереснее данного субъекта, пришёл к выводу Онойко. По крайней мере, Тарас смог просчитать шаги противника. Этот же прёт напролом. И снова прав Коновалюк: такие, как Литовченко, ни перед чем не остановятся. «Зелень» вложена, а потому назад пути не существует. Либо победа, либо смерть. Пусть даже страны. А собственно, что им страна? Они могут осуществить свои амбициозные планы, и свалить за бугор. Как некогда сделал Горбачев. Читать лекции в престижных вузах, получать нобелевские премии, жрать лангустов. В то время, когда те, кто останутся здесь, в высосанной, в выдоенной ими стране, даже понятия не имеют, что такое лангуст: то ли рыба, то ли зверь. Да и зачем им это знать? Их жизненная задача: обслуживать. Выращивать. Выкармливать. Выслуживаться. Можно, иногда, говорить. Но, желательно, тихо. И дома.
— Александр Борисович, а что будет, если я не соглашусь с вашим предложением? — Онойко спросил так, на всякий случай.
— Будем бороться до конца. До нашего победного конца.
— А если этот конец будет омыт кровью?
— А революций без жертв не бывает, Кирилл Викторович. — молодой человек усмехнулся. — На счастье, данную формулу вывел не я.
— Что ж. Передайте Андрею Николаевичу, завтра на заседании парламента я, вполне возможно, приму вашу сторону. В обмен на политреформу.
— И…
— И всё.
* * * 23.00, по Киевскому времени
Евдоким Семёнович встретился с Петром Степановичем Цибулей на Нивках, в парке. После крепкого рукопожатия, они некоторое время смотрели друг на друга. Много, очень много времени прошло с тех пор, как они познакомились, в декабре сорок четвёртого. Старики редко встречались. Последний раз виделись шестнадцать лет назад. Когда Петро Степанович организовывал «Патриотический Союз Украины», который после вошёл в состав «Украинского сопротивления». Тогда, в Москве, было принято секретное решение о насильственном запрете «ПСУ», и выполнить данное поручение приказали команде Евдокима Семёновича. Но старый, готовящийся уйти на пенсию генерал, понимал: страна под названием СССР доживает последние дни. А потому, приехав в Киев, он сделал всё для того, чтобы «спустить на тормозах» вышеуказанную инструкцию. Впрочем, особенных сил прилагать не пришлось. Ему в этом помог первый секретарь КПУ Виталий Сергеевич Онопенко. Ставший после первым президентом независимой Украины, и Головой объединения социал — демократических сил. Именно он встал на защиту «ПСУ», тем самым противопоставив себя политбюро ЦК КПСС, и отведя удар от генерала. Вот такие любопытные катаклизмы происходили при их последней встрече.
— А ты постарел. — Петро Степанович похлопал по руке генерала. — Видимо, жизнь на пенсии плохо влияет на физическую форму. Я вот потому и не хочу сидеть в тиши. Пока двигаюсь, живу.
— Да я тоже, вроде как существую.
— Слушай, Москва. — Петро Степанович присел на скамейку. — Может, пойдём в ресторан. Примем по сто грамм. В тепле… А то сидеть на холоде…
— Да нет, Петро. — Евдоким Семёнович примостился рядом. — Разговор у нас с тобой будет недолгий. А мне ещё к себе возвращаться.
— Так я тебя подвезу.
— Нет, Петро. Как-нибудь, в другой раз.
— Не хочешь показать свою берлогу. — усмехнулся Петро Степанович. — Мне всё время, после нашего последнего разговора не даёт покоя мысль: а зачем «Москва» приехал в Киев? Я ведь прошёлся по твоим бывшим Киевским контактам. Дали мне и финансовую информацию. И вывод, который был мною сделан, один: никаких интересов у тебя в Украине нет. Абсолютно никаких. От всех предложений, которые тебе когда-то делали, ты отказался. Денег ни во что не вкладывал, в отличие от твоих соратников по борьбе. — последняя фраза была Петром Степановичем произнесена с сарказмом. — А потому, я не увидел логики между твоим приездом и Майданом. Но приехал ты, судя по всему, именно из-за Майдана.
Евдоким Семёнович достал баллончик с нитроглицерином, положил одну таблетку на язык. Петро Степанович с сочувствием покачал головой:
— Хреновы твои дела, «Москва», если уже валидол не помогает.
— Так что ты хочешь. Возраст. — старик достал из кармана маленькую, пластиковую бутылочку с минеральной водой. — К тому же приболел. Глотать больно, в горле першит. Но, дело не в этом. Позвал я тебя Петро, чтобы поделиться некоторыми личными соображениями. И начну с недалёкого прошлого. Представь себе такую картину. Некто, проживающий в России, и имеющий приличный капитал, положил глаз на газотранспортную систему в Украине. Но, этот некто прекрасно понимает: без поддержки президента Украины контрольный пакет акций он никогда не получит. А получить его хочется. Ну, просто очень хочется. И вот тогда этот некто производит зондаж: кто и на кого на Западе и в России делает ставку, и кого ещё может заинтересовать транспортировка газа? И узнаёт довольно любопытную вещь. В случае победы кандидата, скажем, номер один, его мечты никогда не сбудутся. Потому, как на трубу уже претендуют люди, стоящие у руля в России. То есть в данной ситуации, как говорит молодёжь, у него полный облом. И вот тогда он решает вступить в игру на стороне кандидата номер два. Но вступить довольно оригинальным способом. Дело в том, что ему необходим полный контроль над будущим президентом. И он прекрасно понимает, что при наличии такого заместителя, как у кандидата номер два, у него может произойти второй облом. И вот тогда этот некто в России принимает решение о ликвидации зама кандидата номер два.
— Что-то я тебя не пойму. Кандидат номер один, кандидат номер два… Говори нормальными словами.
— Петро, — вторая таблетка легла на язык. — Ты всё прекрасно понял. И, конечно, догадался, кто мешал этому некто. Однако, у хлопцев ничего не получилось.
— У каких хлопцев?
— Во-первых, у человека, проживающего в России. Во-вторых, у наёмника, приехавшего из Москвы. В третьих, у вашего сотрудника спецслужб. Впрочем, он может заниматься и другим родом деятельности, но обязательно плотно связанной с «конторой». Либо с «органами».
— Так. — протянул Петро Степанович, давая себе возможность собраться с мыслями. — Вы, выходит, снова об о всём знаете, а мы ни сном, ни духом. Ходим, как слепые котята. Занимаемся демократией. В то время, как Россия снова спасает Украину! И, конечно, вы сейчас начнёте трубить во все лёгкие о своей спасительной миссии.
— Да брось ты. — Евдоким Семёнович запахнул шарф поплотнее, так, чтобы полностью скрыть худую шею. Генерал понял: Цибуля пытается уйти от главного вопроса. — Оставь словесный понос для парламентской трибуны.
— Да пошёл ты со своими нравоучениями. — украинский политик с трудом поднялся со скамьи. — Сколько я знаю вас, кацапов, вы на словах ратовали за всех на земле, а делали только для себя. И там действительно, национальное не имело никакого значения. Главное, урвать побольше.
