— Ладно. Дай мне знать, если я что-то смогу сделать.
Боб провёл три дня, продираясь через три книги — сверяя одну с другой, пытаясь найти общий рисунок, увидеть что-то, что увяжет всё воедино в одну симпатичную упаковку. Миллионы делали это же самое до него, и, как и у них, у него ничего не получилось. Ничего. Нет неувязок. Освальд убийца, и точка. Так должно было быть, всё остальное не имело смысла. Выстрел из «Дал-Текса»? На самой дальней границе физически возможного, при том не подкреплено никакими уликами за исключением общей концепции третьей пули, прилетевшей сзади и сверху и нескольких окон «Дал-Текса», которые попадали в конус траекторий, выстроенных в компьютерную эру на основании данных реальности, в которой происходили события. Не существовало известных фотодокументов, отображающих верхние этажи здания в период половины первого и устанавливавших, что окна были закрыты или открыты.
Новым фактом было только убийство Джеймса Эптона. Если так, то не могло ли стать причиной убийства нечто обыденное, не связанное с убийством ДФК? Может быть, Эптон изложил свою теорию, а этот парень распознал в ней что-то новое и особенное, пожелал присвоить и решил, что теперь она у него в руках, для чего и убил Эптона в Балтиморе. Убийства происходят по гораздо меньшим причинам: за гроши, из-за игрушек, из-за пары кроссовок, из-за гордости и предубеждения, из-за чести и славы. Может, это был сам Ричард, хотя трудно было представить кого-то настолько помятого и всклокоченного в роли крутого убийцы. Но, если «Джек Брофи» прояснит все вопросы с Ричардом, то Ричард может вывести на кого-то из сообщества, кто способен на такие вещи.
Что делать дальше — понять было сложно.
На третий день Суэггер был уже неспособен мириться с бездельем и отправился на такси по адресу в пригороде, который нашёл в интернете. Это было огромное место, где продавались спортивные товары под названием «Склад активного отдыха», которое было призвано, судя по заявлению в рекламе, «иметь внутри почти всё, что можно использовать снаружи». Там был и охотничий отдел, в котором среди красиво сработанных новых винтовок, чёрного пластикового штурмового оружия и бесконечных вариаций оружия калибров 9мм, 38, 357 и.45 в подсвеченных витринах он нашёл крупный отдел по продаже боеприпасов, в котором между 6.5мм «Кридмур» и 6.5мм «Свед» нашлись несколько коробок 6.5 «Манлихер-Каркано». Откуда-то из Чехии, от производителя «Први партизан»,[54] но с требуемой 162-хграновой[55] пулей и на удивление дешёвыми, а тринадцатилетняя девчонка за кассой не выразила никакой иронии по поводу того, что человек покупает коробку «Манлихер-Каркано» 6.5мм в Далласе.
Вернувшись в номер «Эконолоджа», Боб открыл коробочку, достал двадцать патронов и поднёс один поближе к глазам. Он выглядел, как маленькая тупоносая ракета, сверкающий и блестящий в флуоресцентном свете. Пуля была необычно длинной, сравнимой по длине с гильзой, и своим тупым носом она указывала на девятнадцатый век, поскольку в 1890 м году этот нос был новомодным изобретением.
Боб оглядел его со всех углов, пытаясь раскрыть его секреты. Патрон был осью всего — весьма похожий на настоящий, тот, который использовал ЛХО.
Хоть это и была «волшебная пуля», но сегодня она не выглядела волшебной, а просто забавно-старомодной, со своим закруглённо-уплощённым носом — «меплатом», как в технике обозначается передний кончик пули. Он попытался припомнить все раны, которые она причинила, попав президенту в верхнюю часть спины, пройдя сквозь тело, попав в губернатора Коннели, пройдя сквозь него, пробив его запястье и остановившись в ноге, практически не повредившись при этом. Под каким-то углом рассмотрения та пуля — предмет рассмотрения комиссии Уоррена с индексом WC399– выглядела такой же нетронутой, как и эта, что находилась в трёх дюймах от глаз Суэггера. Но Боб помнил, что с других углов она вовсе не была такой уж «нетронутой»— её основание было помято, а свинцовый сердечник выдавлен наружу из внутренней полости вследствие удара. Она была далека от безупречной формы, но то же время выглядела подозрительно неповреждённой.
У Суэггера имелся печальный запас знаний о том, что пули делали с телами — как с его собственным, так и с чужими, так что для него подобная целостность пули не выглядела столь уж таинственной. Он знал, что пуля не встречалась с костями до тех пор, пока не пробила запястье губернатора, сломав его, но к этому времени она уже сильно замедлилась от своей изначальной дульной скорости в две тысячи футов в секунду и потеряла большинство своей энергии, которая могла бы помять её или разрушить при столкновении с чем-то твёрдым.
Суэггера не покидала мысль о её старомодности. Она была старомодной по стандартам 1963 года. Её теории и дизайну было восемьдесят два года, когда она попала в президента. Многие люди не понимали этого: для них это была просто пуля.
Но на пулю можно было посмотреть и по-другому: выяснить её происхождение и предназначение. Слишком много дураков писали о случившемся без понимания этих двух вещей. Слишком много дураков думали, что пуля — это всего лишь тяжёлый кусок свинца, вставленный в патрон и посланный по своему назначению. На самом же деле уже в 1891 году пули, их дизайн и характеристики находились среди самых сложных созданий инженерии в арсенале человеческих изобретений, тщательно просчитанных математикой. Задолго до того как люди создали канализацию и горячее водоснабжение, они уже написали целые математические трактаты, касающиеся баллистических характеристик, принципов и законов, а баллистика была первым предметом, к которому обращались лучшие умы государств.
Та пуля, как и эта, что сидела в гильзе в его руке сейчас, весила сто шестьдесят два грана, состояла из медной оболочки необычной толщины поверх свинцового сердечника и имела дюйм с четвертью в длину до кончика закруглённого носа. Она была создана после широких исследований и экспериментов для выполнения определённой военной работы, которой итальянский генералитет придавал высокую важность на рубеже веков. Тут не было ничего случайного. Она была создана не для того, чтобы просто убивать, а для того, чтобы убивать конкретного врага в конкретной обстановке.
Исходя из этого, Суэггер пришёл к мысли, что для понимания смысла WC399 ему следует понять военные реалии итальянской армии в 1891 году. В то время этот патрон был принят в качестве стандартного винтовочного во время всеобщего европейского обновления, когда эра однозарядных мушкетов сменялась эрой магазинных винтовок с болтовым затвором, таких, как германский «Маузер» К98, французский «Лебель», британский «Эннфилд» и, наконец, американский «Спрингфилд».
С кем же ожидали возможности сразиться итальянские генералы и в какой обстановке? Итальянцы никогда не были экспансионистами, и даже Муссолини тридцать лет держал пику книзу. Они не были великими колонизаторами с заокеанской империей, которую нужно было беречь, как британцы или немцы. Если пренебречь двумя жалкими набегами в Африку, их войскам никогда не приходилось сражаться с местными силами в Азии, Индии или на Тихом океане, так что они просто хотели сберечь спокойную жизнь, которой они жили в своей красивой стране, залитой тёплым солнцем, где всегда было в избытке винограда и макарон.
Так что в 1891 году итальянцы понимали, что их важнейшие битвы будут оборонительными по своей природе. Они не будут вторгаться — это к ним будут вторгаться, а их работой будет остановить накатывающееся вторжение. Где произойдут такие битвы? Морская высадка тогда ещё не была отработана: никто даже не пытался этого делать, так что противники, — немцы или австрийцы, очевидно, — пойдут по суше. Если вы посмотрите на карту, она многое вам скажет: вторжение должно будет пройти через Альпы. Это будет горная война.
Кого и с какого расстояния будет пытаться убить итальянский солдат в этих сражениях? Ну, размышлял Суэггер, природа горной войны такова, что расстояния, скорее всего, будут большими. Гляньте хотя бы на Афганистан с его перестрелками на пятьсот ярдов. Горная война включает в себя стрельбу вверх по склону, вниз по склону и через долины. Кроме как в редких исключениях, рукопашных боёв там не будет, цели ожидаются на расстоянии двести-четыреста метров. А это ведёт к пуле, отличающейся точностью, что в свою очередь диктует длинную, тонкую пулю, чтобы нарезы винтовки могли бы как следует закрутить её и вместе с тем необычно тяжёлую, чтобы не быть подверженной неожиданным порывам горного ветра. И всё это было идеальным описанием «Манлихер-Каркано» калибра 6,5 мм — хотя итальянская производственная практика редко достигала идеальности.
В кого собирался стрелять итальянский солдат в горах? Предполагаемым врагом был германский или австрийский горный стрелок, обученный скалолазанию, атлетически сложенный, с высоким болевым порогом, в превосходной физической форме — элитный боец. И ещё одна особенность, ключевая: он будет плотно одет. Бельё, подштанники, плотные шерстяные штаны, такая же плотная шерстяная рубаха или форменная лёгкая куртка, свитер, плотный кожаный или флисовый жилет, верхняя куртка с толстой подкладкой («Гор-Текса» в те дни не было), всё плотно стянуто ремнями на пряжках.
