Майор со щеголеватыми усиками — это был Остащенко, убеждал капитана — Салтовского, послать куда дальше Еременко с его «быть как штык на месте к началу проверки», плюнуть на Бологое и досмотреть до конца игру. Упоминание этого небольшого городка, затерявшегося в лесах на полпути между двумя столицами, легкой тенью отразилось на лице Митрова. Он с грустью посмотрел на военных и посочувствовал:
— Не повезло ребята, я в этой «дыре» когда-то начинал.
— В каком смысле? — сделав вид, что не понял, спросил Кочубей.
— В том, что служил в ракетной дивизии.
— А я думал, ты москвич.
— Тоже нашел мне москвича! Как был окопным офицером, так им и остался! — отмахнулся Митров.
— Если не секрет, ты в каком звании? — старался расшевелить его Николай.
— Да какой тут секрет — подполковник!
— О! А я дорос только до капитана.
— Подполковник, капитан — никакой разницы. В мои годы некоторые уже дивизиями командуют, а я все старшим офицером штаны в штабе протираю, и в перспективе ничего не светит.
— Ну, это как кому повезет.
— Особенно тем у кого «лапа» в «арбатском» военном округе или дядька в Охотном ряду трется.
— Без связей везде тяжело, — поддакнул Кочубей.
— Вот-вот, а мне безродному куда деваться? Четыре года в общаге на Власихе с женой нищету пложу. Если бы не квартира, которую обещают, то давно на все плюнул и ушел на гражданку, — с ожесточением произнес Митров и потянулся к бутылке.
Болезненная для каждого военного тема карьеры разбередила душу Митрова, и Кочубей, посчитав, что настал подходящий момент, чтобы подвести его к главной теме — «шпионской», предложил:
— Сережа, выпьем за надежду!
— И чтобы она не умерла раньше нас! — горько обронил тот.
— Одним словом, за удачу! — поднял тост Николай и, выпив, заметил: — Только не надо ждать, когда она сама упадет в руки.
— Легко сказать. Выше головы не прыгнешь, — уныло произнес Митров.
— Так не стоит биться ею о потолок, а лучше осмотреться по сторонам, и тогда откроются иные перспективы.
— Поллад, какие к черту перспективы, когда над головой нет крыши, а на руках висят два пацана!
— А все-таки, если как следует подумать, то могут появиться другие варианты. По крайней мере, вопрос с квартирой решить реально, — исподволь подводил к главной теме Кочубей.
— Реально? Да ты что?! У нас в управлении очередь на десять лет вперед расписана? Стоп, а ты, что… — и Митров другими глазами посмотрел на Николая, — «бугор» в конторе, где ордера выдают?
— Не «бугор», но с квартирой могу помочь.
— Ты?! Мне? Ну, меня нет таких «бабок», чтобы на «лапу» дать.
— И не надо. Ты же специалист.
— Я? Не смейся! После двадцати лет службы только и гожусь на то, чтобы перед «Метрополем» шлагбаумом перед «жирными котами» махать!
— В Москве, может, и да, а в другом месте твою голову и опыт оценят как надо.
— В каком таком месте?
— Например, в «Исфахан-текнолоджи».
— Где, где?!
— В «Исфахан-текнолоджи». Солидная иранская торгово-промышленная компания, на российском рынке работает пять лет. У нас уже есть несколько ваших военных, и пока никто на жизнь не жалуется, — бросил очередную наживку Кочубей и с нетерпением ожидал реакции Митрова.
Осторожная радость на его лице сменилась недоверием, потом переросла в настороженность, и осипшим голосом он спросил:
— И кем я там буду?
— Ты же ракетчик!
— Ну да.
— То, что нам требуется. Одно из основных направлений в работе компании — это современные ракетные технологии.
— Ракетные технологии? — потухшим голосом произнес Митров и заерзал на стуле.
— А что здесь удивительного? Мы уже второй год работаем с рядом российских компаний в этом направлении, но ваша дремучая бюрократия серьезно мешает деловым отношениям, потому предпочитаем сотрудничество с конкретными специалистами на договорной основе. В итоге все оказываются в выигрыше. Озолотить мы тебя не озолотим, но то, что будешь с квартирой, так это точно.
— Стоп-стоп, Поллад! Погоди с квартирой! Ты кто такой? — спросил Митров и судорожно сглотнул.
— Я?.. Я не последний человек в компании, — самоуверенно заявил Николай.
— Я не о том. Ты что, не русский, ну, в смысле не наш?
— А-а-а, вот ты о чем. Азербайджанец, но из Ирана.
— А как же с капитаном?
— Сережа, капитаны есть не только в русской, а и в иранской армии, — с усмешкой заметил Кочубей.
Митров ответил вымученной гримасой и с опаской оглянулся на майора с капитаном за соседним столиком. Для него, офицера, дававшего подписку о неразглашении, сам факт разговора о ракетной технике, да еще с иностранцем, в лучшем случае грозил разбирательством в службе по защите гостайны, а в худшем — об этом даже не хотелось думать, вызовом в отдел контрразведки. А там, после того что он наболтал иранцу, ничего хорошего ждать не приходилось.
Три года назад Митрову уже пришлось испытать это на себе. После командировки, поленившись сдать документы в секретную часть, он потащил их в общежитие, а на следующее утро уже объяснялся с особистами. В тот раз дело закончилось строгим выговором и лишением квартальной премии. Сейчас все обстояло гораздо серьезнее. Встреча с иностранцем и разговор о футболе — это одно, и совсем другое работа на иностранную компанию, от которой потягивало шпионским душком.
Пряча глаза, Митров просипел:
— Поллад, давай выпьем!
А «иранец» словно не замечал его состоянии и, поддержав, воскликнул:
— За ракетчика, которому в нашей компании будут только рады!
Митров поперхнулся и бросил затравленный взгляд на майора с капитаном. Те перестали говорить и с интересом посмотрели на него и «иранца». Майор-здоровяк сделал даже попытку присоединиться к их компании, но капитан придержал его. Лицо Митрова пошло пятнами, и он поспешил уткнуться в тарелку с закуской. С этой минуты между ним и иранцем будто выросла незримая стена. И потом на трибуне Лужников ее не смогли разрушить ни голы спартаковцев, ни заразительный азарт болельщиков, ни проглянувшее под занавес матча весеннее солнце. Он сидел как на иголках, и не успел прозвучать финальный свисток судьи, как подхватился с места и ринулся к проходу. Призывы Николая подождать, остались без ответа. Митров как черт от ладана шарахнулся от него в сторону.
На следующий день на настойчивые звонки Николая ни один из его телефонов не отвечал. Все воскресенье, по данным разведчиков наружного наблюдения, он не выходил из комнаты общежития. В понедельник с опозданием появился на службу, имел разбитый вид, а от запаха перегара завял даже фикус в кабинете.
Все вместе взятое наводило контрразведчиков на грустные размышления. Сердюк, Гольцев, психолог Федоряк и Кочубей снова и снова обращались к видеозаписи разговора в кафе «Спорт», чтобы найти ответ на главный вопрос: кто, перед ними — честный офицер подполковник Митров или затаившийся Инициативник. Экран монитора погас, стихли голоса Митрова с Кочубеем, и в кабинете воцарилась тишина. Первым решился ее нарушить Гольцев.
— Похоже, работать на иранцев Оператор не рвется, — заключил он.
Федоряк не был столь категоричен и осторожно заметил:
— В предварительном порядке, судя по интонациям в голосе и физиомоторике, можно предположить, что объект проверки является…
— Петя, ты можешь без научного тумана русским языком сказать: он шпион или нет? — перебил Гольцев.
— По тому, что я видел и слышал, ясно одно: это довольно распространенный тип личности. Для нее характерны устойчивый алгоритм мышления и логически связанная последовательность действий. Вместе с тем при определенных обстоятельствах и наличии ряда побуждающих факторов он способен на неординарные шаги. Более подробный отчет я смогу представить завтра после углубленного изучения видеозаписей беседы.
— Петя, да что ты все вокруг да около! — потерял терпение Гольцев.
— Виктор Александрович, не горячись! А тебя, Петр Алексеевич, попрошу не затягивать с отчетом, — закончил на этом бесплодный разговор Сердюк и, после того как Федоряк вышел, взял красный карандаш и склонился над аналитической схемой розыска Гастролера.
Гольцев и Кочубей уныло смотрели за тем, как под его рукой в цепочке, где значилась фамилия Митров, появился красный крест. Отложив схему в сторону, Сердюк с грустью признал:
— Итак, по «ракетчикам» мы, похоже, имеем чистый ноль.
— Анатолий Алексеевич, по Митрову я и без заключения Федоряка был уверен, что он чист, а вот по Оноприенко и Литвину вопросы остались. К ним надо вернуться, — предложил Гольцев.
Но ответа он не услышал — зазвонил телефон оперативной связи. Сердюк снял трубку, и в кабинете отчетливо зазвучал голос Писаренко. Его просто распирало от радости.
