группы вели параллельное расследование. И где они, и где ты? Они где-то там, неизвестно где, а ты у меня в кабинете с красной папочкой в руках. Молодец! Все молодцы! Вся твоя группа будет представлена к правительственным наградам.
Калачов решил пошутить на тему, известную одному ему:
– А можно вместо наград ящик кофе в зёрнах?
Джужома продолжал трясти руку собеседника, но улыбка постепенно сползла с его лица:
– Ты знаешь, с кофе у нас большая проблема. Даже мне по малым квотам выдают одну пачку на месяц. А у меня бывают очень важные персоны…
Калачов его оборвал:
– Да я шучу. Правда, шучу.
Джужома разомкнул рукопожатие и энергично погрозил пальцем:
– У-у-х, шутник! У-у-х, баловник! Ты, наверное, потому в опалу и попал, что твои шутки не все понимают. Ладно, сначала дело. Я папочку сразу в сейф уберу.
Он открыл сейф и положил туда папку. После чего нажал кнопку селектора:
– Люси, кофе и где-то у нас были конфеты – такие в двухярусных коробках. Хотя нет, неси только конфеты, – он развернулся в сторону гостя: – Какое кофе, правда? Коньяк! По такому поводу грех не выпить.
Довольный начальник подошёл к портрету президента России и сдвинул его. За ним показалась клавиатура ещё одного сейфа. Доставая из него дорогой французский коньяк и водочные стопарики, Игорь Артёмович не уставал болтать:
– Завтра совещание у президента, а я тут как тут с красной папкой. Вот будет фурор! Не люблю из коньячных бокалов. Не по-русски это как-то. Тебе по полной? Во всём должна быть мера. А эта хрень безразмерная, в которой надо только дно заполнять – полная фигня. Так тебе по полной? Впрочем, зачем спрашиваю? И так понятно. Извини, привычка. Приходится и дамам наливать. Хотя бывают мужики, хуже баб. Это я не о нас с тобой. Ну, где там она?
Дверь открылась, и в кабинете простучали высокие каблуки секретарши. Положив коробку конфет на стол патрона, она тут же удалилась. Джужома проводил её зажигательным взглядом:
– Ух, и поднял ты мне сегодня настроение! Даже все привычные взгляду бабы кажутся интригующими незнакомками. Давай, Гена! За успех нашего великого начинания!
Они выпили, и шеф сразу наполнил по новой:
– И паровозом за Россию! – он опрокинул содержимое стопки в рот. – У-а-а! Хорошо пошла. Садись дорогой, закусывай, – пододвинул он открытую коробку поближе к Калачову. Чавкнув конфеткой, спросил: – А автор кто?
– Авторов пока ищем. Один где-то в Сочи затерялся. Есть опасение, что он в подвале у американцев, – при этих словах, Джужома, разливающий по третьей, замер. Калачов же продолжал рассказ: – А двое остальных оставались на свой страх и риск в Москве. За ними Нутрецов с утра вылетел. К сожалению безрезультатно.
Начальник ФСБ не удивился:
– В курсе. Если честно, немного зная твой характер, я думал, что ты Нутрецова будешь держать на поводке и кормить его только с чайной ложечки.
– Это почему? Понятно, что он вам докладывает о всех действиях группы. Но у нас общее дело. Я тоже об этом же вам докладываю. Вот и выходит, что он не врагам докладывает, а руководству ФСБ.
– Ну, ты же должен понимать, что в такой организации, как наша, всегда плетутся интриги. Каждый хочет укусить соседа и что-нибудь поиметь. Например, моё кресло или хотя бы должность повыше. Нутрецов человек Проскурина. А Генрих Эрнстович человек не простой. Он любит тянуть на себя одеяло и делает это с превеликим энтузиазмом и искусством. У него на каждую мало-мальски заметную фигуру полно убийственного материала. Не только на тебя или меня, а даже на президента. Гаков попроще. Но за внешней простотой тоже спрятан умный, хитрый и опытный политик. Ты что-то мало с ним общаешься. А зря. Он может и обидеться. Всё-таки Глеб Олегович официальный твой куратор.
– С Глебом Олеговичем мы старые дружки. Со мной он не будет дуться, как девочка. Если надо всегда может позвонить и обложить матюками.
– Как знаешь, как знаешь. Но в наше время всегда надо держаться стаи и быть поближе к вожаку. А то неровен час акула схватит или кашалот заглотит. Это хорошо, что ты принёс проект прямо ко мне. Этим ты выдаешь своё расположение и можешь рассчитывать на перспективы. Я тебе всегда помогу. Надеюсь, и ты придёшь на помощь, когда я тебя призову. Скоро нам понадобятся преданные и умные головы.
Калачов кивнул головой. Он всё понимал, но никогда не желал окунаться в мутную воду интриг. А проект принёс шефу только потому, что его сейф надёжней.
Джужома поднял рюмку и произнёс третий тост:
– За взаимопонимание…
…Калачов вышел из кабинета начальника уже в десятом часу. Контора почти обезлюдила, поэтому он сразу засёк, как из кабинета Проскурина выпорхнул Нутрецов и быстро направился к выходу. Калачов нагнал его уже на крыльце:
– Володя, подожди!
– Геннадий Васильевич? Вы тоже здесь? Впрочем, извините, не ожидал.
– Володя, ты почему не доложил по возвращению с задания?
– Геннадий Васильевич, я же докладывал, – чуть вспылил полковник.
– Поменьше эмоций – ты на службе.
– Я…
– Володя, ты не первый год на службе. Обязан понимать, что в первую очередь ты должен был выйти на меня, а уже потом, если хочешь, на Проскурина. Где ты пропадал?
– Я же был в Москве! – вновь вспылил Нутрецов.
– Володя, из Москвы ты мне звонил в 12:15. Сейчас 21:25. Ты через Камчатку сюда летел?
– Геннадий Васильевич, я прибыл совсем недавно.
– Почему не доложил о задержке?
– Не доложил, потому что не получалось.
– Должно получаться. Что тебе помешало выйти на связь? Землетрясение? Вторжение инопланетян?
– Вертолёт сломался, да ещё мы совершали посадку… – в этом месте Нутрецов осёкся.
– Зачем?
– Да, лётчик решил приземлиться… Это не имеет отношения к службе…
– Говори, говори. Я всё равно узнаю.
– Девушка там была, – Нутрецова тут же стала мучить досада, что он проговорился, но деваться было некуда.
– Какая девушка? Где была? Володя, почему из тебя всё клещами надо вытаскивать? Докладывай обстоятельно.
– Да это просто девушка. Она лежала на снегу. Мы приземлились и забрали её в Ростов. Я уже говорил, что вертолёт сломался. Отказал реактивный двигатель, который в хвосте установлен. Вместо двух часов, мы добирались до Ростова почти шесть, – приврал для убедительности оправданий Нутрецов, – Там вертолёт встал на ремонт, а я вылетел сюда на рейсовом самолёте.
– Где вы подобрали девушку?
– Не знаю, лётчик в курсе. У него зафиксирована посадка.
– Приблизительно хотя бы можешь сказать? Сколько вы летели с места посадки до Ростова?
– Час – полтора.
– Понятно – это больше двухсот километров. Выходит, вы её подняли с ледника.
– Да, практически так. Ледник в этом месте уже спускается вниз.
– А куда увезли её?
– Девушка была без сознания. Мы вызвали скорую в аэропорт. Врачи её прямо с вертолёта сняли.
– Я понимаю, понимаю. Куда увезли?
– В больницу, наверное.
– В какую больницу?
– Да на черта она мне сдалась, чтобы я записывал адрес? – Нутрецов уже не сдерживал
