Идохара занял место во главе стола, на котором были расставлены бутылки с пивом и холодные закуски. Вслед за ним сели за стол семь директоров «Ориента», в том числе управляющие Нэмото и Касама. Должность генерального директора Идохара пока не учредил, но в дальнейшем прочил на этот пост своего воспитанника Сёдзи.
— Господин президент, позвольте от имени всех собравшихся поздравить вас с благополучным возвращением, — сказал старший по возрасту Касама, поднимая свой бокал с пивом.
— Благодарю, — улыбнулся Идохара, но его лицо при этом оставалось угрюмым.
Завязавшийся разговор касался не столько поездки Идохары за границу, сколько кончины Сугинумы. Все знали, что Идохара пользовался его особым покровительством, и готовы были выразить ему соболезнование.
— Я слышал, что старик слаб, но не предполагал, что умрёт так быстро, — спокойно сказал Идохара. — Подробности я сейчас узнал от семьи покойного. Большой был человек, и теперь вести дела компании станет непросто. Что ни говори, а президент Коити ещё слишком молод.
«Поэтому именно вас попросили взять на себя управление компанией», — дополнили про себя присутствующие — здесь не место было говорить об этом вслух.
— Всю жизнь старик действовал так, как ему заблагорассудится. Да и перед самым концом он не
отказывал себе в некоторых удовольствиях, — добавил Идохара, и все, вздохнув с облегчением, весело рассмеялись. — В моё отсутствие, видимо, накопилось немало дел, но разбираться с ними будем завтра.
Нэмото глядел на Идохару и думал, что за эти несколько часов у хозяина вдвое прибавилось уверенности.
— Вы тоже устали с дороги, — подхватил Касама. — Давайте на этом закончим совещание.
Затем поднялся молчавший до этого Нэмото.
— Сегодня поистине знаменательный день. Поистине! — воскликнул он. — И не только потому, что наш президент вернулся из поездки в добром здравии. Отныне его ожидает величайший взлёт — вот почему я считаю этот день особенно знаменательным.
Смысл сказанного поняли все: смерть Сугинумы открыла перед Идохарой новые перспективы. И уже никто не собирался выражать Идохаре соболезнование по поводу кончины Сугинумы.
— Не говори глупостей! — Идохара прервал панегирик Нэмото и встал из-за стола. Это было знаком, что совещание окончено.
Идохара прошёл в свой кабинет, за ним последовали Сёдзи и Рёсабуро. Остальные участники совещания остались за дверями.
— Коити ничего не сказал вам, когда вы посетили его дом, чтобы помолиться перед прахом усопшего? — спросил Сёдзи.
— Кое-что сказал, но об этом как-нибудь в другой раз, — ответил Идохара, доставая из небольшого саквояжа две коробочки. — Это для ваших жён — бриллианты из Амстердама. Не знаю, понравится ли им мой выбор?
— Хацуко извещена о вашем возвращении? — спросил Сёдзи, мельком взглянув на вздувшуюся крышку саквояжа.
— Нет, я не звонил ей и не телеграфировал. Стоит ли прерывать её путешествие? Она так его ждала.
Идохара вызвал личного секретаря Окуно, и молодые люди сразу же покинули кабинет.
— Поедешь со мной, — бросил он через плечо, направляясь к двери. Окуно подхватил саквояж и последовал за ним. Остававшиеся в зале заседаний члены правления проводили Идохару до машины.
— В Акасаку, — приказал он шофёру. — Ну как там, всё в порядке? — обернулся он к Окуно.
— Да, проводил до самой квартиры.
Встретив Идохару, Окуно не сразу вернулся в контору. Он довольно долго ещё оставался в аэропорту, кого-то поджидая.
— Она ничего не просила передать?
— Нет.
— Кто ещё её встречал?
— Мать и старшая сестра.
— Слишком раздобрела её старшая сестрица. Не поверишь, что они сёстры.
Идохара вынул из саквояжа две небольшие коробочки, положил их в карман, после чего передал его Окуно.
— Отвезёшь домой, да скажи Осиме, чтобы спрятала его и без моего разрешения никому не показывала.
Окуно кивнул.
— Кстати, хозяин, позавчера и вчера вам звонил Кияма, сказал, что хотел бы встретиться сразу после вашего приезда.
— Кияма из «Финансов»? Да, в нюхе ему не откажешь.
Кияма, владелец журнала «Финансы», за последние пятнадцать лет превратил свой журнал в первоклассное издание. Уже много раз он обращался к Идохаре с просьбой рассказать ему о себе с тем, чтобы опубликовать об Идохаре очерк, но тот отказывался, мотивируя тем, что пока ещё не занял достойного места в финансовом мире и писать о нём рановато.
Машина подъехала к отелю. Идохара вошёл внутрь, внимательным взглядом окинув холл.
Лифтёр низко поклонился ему и, не спрашивая, нажал кнопку одиннадцатого этажа. Было ясно, что Идохара здесь не впервые.
— Благодарю, — буркнул Идохара и сунул лифтёру купюру в пять тысяч иен.
— Со счастливым возвращением. — Бой снова поклонился.
Должно быть, узнал от Минако о моей поездке за границу, подумал Идохара. Минако была известной кинозвездой, выступавшей под сценическим именем Юкико, и лет пять назад часто снималась в фильмах в роли принцесс. Теперь в мире кино о ней уже не вспоминали, но популярность среди молодёжи она по старой памяти ещё сохранила.
Выйдя из лифта, Идохара пошёл по длинному тёмному коридору, остановился у нужного ему номера и постучал.
Дверь сразу же отворилась, и в коридор выглянула женщина в красном халате.
— Добро пожаловать, — тихо сказала она. Её глаза сияли от счастья. Пропустив Идохару внутрь, она заперла дверь. Номер с отдельной спальней был прекрасно обставлен. У стены стоял хороший диван, вокруг стола — четыре кожаных кресла, в углу — красный торшер с абажуром в форме тюльпана. Минако сняла с Идохары пальто и прильнула к его груди.
— Как я рада вас видеть, — прошептала она. От её шеи исходил слишком сильный запах духов.
Идохара одной рукой обнял её несколько располневшую талию, другой приподнял подбородок. Минако ответила долгим поцелуем, потом, с трудом переведя дыхание, снизу вверх поглядела на Идохару. Её ресницы были влажными от слёз.
— Когда я получила вашу телеграмму, мне показалось, что это сон. Ведь вашего возвращения я ожидала лишь через две недели, — прошептала Минако, дрожа от полноты чувств.
— Умер Сугинума, и его сын попросил меня срочно вернуться, — сказал Идохара, одновременно думая о том, что Минако за последнее время очень располнела и теперь уже ей никто не предложит играть роли молоденьких девушек, а он, Идохара, всегда предпочитал худеньких — таких, как та женщина, с которой он ездил на этот раз за границу.
— Как хорошо, что вы сразу же приехали ко мне, — воскликнула Минако, вешая его пальто в шкаф. — Ванна для вас приготовлена, надеюсь, вода ещё не остыла.
— Погоди, я сначала немного отдохну. — Идохара сел в кресло и закурил. — Кстати, в кармане пальто для тебя подарок.
— Что бы это могло быть?
— Потом посмотришь. Приобрёл на свой вкус — не знаю, понравится ли.
— А где же ваши вещи?
— Отправил с Окуно домой. Ничего интересного там нет.
— Не верю. Вы просто не хотели, чтобы я поглядела на подарки, которые вы привезли жене. Зря опасаетесь — я не считаю её своей соперницей, как бы молода она ни была. — Минако перестала улыбаться и закурила.
На следующее утро Идохара проснулся часов около десяти, взял с ночного столика сигарету и, не вставая с постели, закурил. В ванной шумела вода, оттуда доносился голос Минако, что-то напевавшей. Она была в хорошем настроении. Должно быть, уже разглядела полученное ею в подарок бриллиантовое кольцо, подумал Идохара.
Это ему принадлежала идея поселить Минако в отеле. Такое положение его меньше связывало. Дом покупать было ни к чему: и истратишь больше, и свободы лишишься. Сейчас страшно подорожала земля, на строительство и обстановку пришлось бы угробить уйму денег, да и прислугу надо нанимать.
Номер в отеле тоже стоил недёшево, зато в любой момент он мог расстаться с Минако: достаточно прекратить оплачивать номер. И ещё: жизнь в отеле как бы исподволь внушала женщине мысль о том, что связь их временная, им это тоже облегчало расставание, если бы в этом возникла необходимость.
Минако не спеша принимала утреннюю ванну. Она ещё не знала, что Идохара уже проснулся. Новая женщина, с которой он ездил в Европу, была значительно моложе Минако. Идохара подумал, что в последнее время его стало тянуть к молоденьким девушкам. Не признак ли это надвигающейся старости? Не оттого ли он чувствует себя не по годам старым, что всю жизнь слишком спешил к какой-то цели? В семнадцать лет он мотыжил землю в деревне, в девятнадцать ушёл оттуда. Потом началась жизнь, полная опасностей и риска. Во время войны он сражался на континенте, а когда война закончилась, занялся тёмными делами, граничившими с преступлением. Нет, путь, по которому он прошёл, не имел ничего общего с жизнью других предпринимателей. Наверно, поэтому его лицо избороздили преждевременные морщины. Он давно уже привык, что окружающие удивлялись и даже просто не верили, впервые узнав его истинный возраст.
