— Генри, все будет о’кей! Мы им еще покажем, — заверил он.
— Значит, ты не поверил в эти бредни, Марк? Не поверил? — воскликнул Ковальчук.
— Нет!
— Спасибо! Если бы ты знал, как это для меня важно.
— Держись, Генри! А сейчас извини, меня ждет Маргарет, — закончил разговор Перси.
— Да, да, конечно, прости, что задержал, — извинился Ковальчук и распахнул дверь террасы.
Перси возвратился в холл, прежде чем пройти в номер, задержался у зеркала, посмотрел и не узнал себя. На него смотрел смертельно усталый человек с землистого цвета лицом.
«Господи, что подумает Маргарет? — ужаснулся он. — Надо, что-то делать? Что? Немедленно избавиться от этого похоронного вида! Как? Выбрось из головы Кейджа. У тебя все о’кей, Марк! Легко сказать. Маргарет не проведешь, она — жена разведчика. Ты успешно выполнил опасное задание, и тебя вызвали для доклада. Тебя, а ее зачем? У тебя нервный срыв, и врачи рекомендовали отдохнуть».
Последнее объяснение Перси показалось наиболее убедительным. Он решительно направился к номеру, энергично постучал в дверь и, не дождавшись ответа, шагнул в прихожую. Глаза не успели освоиться с полумраком, как их ослепил, хлынувший из гостиной яркий дневной свет.
— Марк! Милый! — возглас Маргарет, в котором смешались радость и тревога, сжал ему сердце.
В дверном проеме возникла легкая тень. Перси рванулся навстречу, и они слились в крепком объятии. Маргарет трепетными поцелуями касалась его щек, а с губ срывалось:
— Ты, жив! Ты здесь! Чего только я не передумала, пока летела сюда.
— Все хорошо, милая. Мы вместе. Я в порядке, — успокаивал он.
— Почему не позвонил? Почему? Почему они…
— Успокойся, родная! Все хорошо! Все хорошо! — повторял Перси и нежно гладил ее по пышной копне волос.
Силы оставили Маргарет, и она бессильно повисла на его руках. Он внес ее в гостиную и усадил в кресло. Его вид, как он ни храбрился, говорил сам за себя. Маргарет побледнела и в ужасе воскликнула:
— Господи! Что они с тобой сделали? Ты ранен, болен?!
— Нет-нет! На мне ни царапины.
— На тебе лица нет!
— Трудное задание. Теперь все позади, — невнятно бормотал Перси.
— Ты, ты… — спазм перехватил горло Маргарет.
Ей не хватало воздуха. Перси бросился к холодильнику, схватил бутылку, сорвал пробку и, расплескивая воду по полу, столику, налил в стакан и подал Маргарет. Она, захлебываясь, сделала несколько глотков, затем закрыла глаза и откинулась на спинку кресла. Прошла минута-другая, нервный спазм прошел, на щеках Маргарет проступил слабый румянец, а голос снова окреп.
— Марк, тебе надо к доктору! — потребовала она.
— Да, да, — не стал спорить он.
— Сейчас! Немедленно!
— Это лишнее, Маргарет. Док осматривал меня в Киеве и ничего не нашел. Нервный срыв, что поделаешь, годы берут свое.
— Тем более!
— Маргарет, ты — мой самый лучший доктор.
— Марк, если тебе и твоим боссам наплевать на здоровье, то мне…
— Не наплевать. Это они тебя вызвали? — перебил Перси.
— Да. Но почему не предупредили, что ты болен?
— Это я попросил.
— Ты? Но зачем?
— Чтобы не трепать тебе и детям нервы.
— Нет, Марк, ты что-то от меня скрываешь?
— Успокойся, дорогая, самое худшее позади.
— Марк, ты выглядишь ужасно! Я настаиваю на обследовании у доктора!
— Непременно, как только закончу дела в Лэнгли, — заверил он и, чтобы уйти от опасной темы, поинтересовался: — Как дома? Как дети? Как Джим?
— Все хорошо. Джимми сделал первые шаги, — и на лице Маргарет впервые появилась улыбка.
По ее щекам темными струйками текла тушь. Перси зашарил по карманам в поисках платка. Маргарет, стыдливо пряча лицо, принялась убирать салфеткой следы косметики. Оставив ее одну, он прошел в гостиную и принялся распаковывать чемодан. На кровати выросла горка белья, а на столе коллекция сувениров. Среди них не оказалось забавной матрешки — подарка для Джимми. Перси принялся ворошить белье, надеясь обнаружить ее там, и здесь легкая ладошка Маргарет легла на плечо. Смущаясь, она спросила:
— Как я?
Перси поднял голову и не нашелся, что ответить. Боль и тревога каким-то особенным светом высветили перед ним жену. В ее карих глазах плескалась безоглядная любовь. Любовь, о которой в текучке будней он начал забывать.
— Ну, так как ты меня находишь?
— Ты?.. — у Перси защемило сердце, и из глубин памяти всплыл сонет Шекспира. Тот самый, когда-то покоривший сердце жизнерадостной двадцатилетней студентки факультета социологии. И он пронзительно остро ощутил, что ни обольстительная Грей, ни любая другая женщина не могли дать ему то, что он находил в Маргарет, — любовь и нежность. Бережно обняв ее за плечи, он дрогнувшим голосом повторил потрясающие по своей глубине строки, рожденные человеческим гением три столетия назад:
Ее глаза на звезды не похожи,
Нельзя уста с кораллами сравнить.
Не белоснежна плеч открытых кожа,
И черной проволокой вьется прядь.
С дамасской розой, алой или белой,
Нельзя сравнить оттенок этих щек.
А тело пахнет так, как пахнет тело,
Не как фиалки нежной лепесток.
Ты не найдешь в ней совершенства линий…
Воркующий смех Маргарет прозвучал для него самой сладкой музыкой и снял с души камень. Она, лаская его любящим взглядом, с нежностью произнесла:
— Я помню каждую строчку. Ты их читал двадцать восемь лет назад.
— Читал и буду читать вечно! — поклялся Перси.
— Ах, ты мой, Шекспир, — и рука Маргарет опустилась ему на голову.
В эти минуты разведчик Перси забыл о Кейдже, Ковальчуке и спецрасследовании. Ему было глубоко наплевать на скрытые микрофоны и видеокамеры, установленные в номере. Он был просто любящим мужем. От былой апатии и усталости не осталось и следа, а проснувшаяся в нем энергия искала выхода. Стены номера, этой прозрачной «шкатулки Кейджа», давили и плющили, он больше не мог оставаться в них. Его предложение — поужинать в ресторане — Маргарет приняла охотно. Он вызвал такси.
Водитель — выходец с Ямайки — оказался на редкость словоохотливым. Через пять минут от него начала болеть голова, и они с тоской поглядывали по сторонам. Справа и слева тянулись деловые кварталы, а таксист все не умолкал, когда, наконец, впереди мелькнула вывеска китайского ресторана. Перси остановил свой выбор на нем и не ошибся. Вышколенный швейцар, бивший чуть ли не до пола поклоны, мелодичная музыка, располагавшая к неторопливой беседе, предупредительные официанты, семенившие между столиками, будто тени, обилие цветов и карликовых деревьев, создававших иллюзию китайского сада, пришлись Маргарет по душе. Они заняли укромный уголок и не успели расположиться, как перед столиком возник официант и предложил меню.
Маргарет не стала в него заглядывать, а Перси не стал блуждать в дебрях изысков китайской кухни. Пробежавшись по меню, он остановился на уже опробованных блюдах: усянцзы — замоченной в ячменной патоке и зажаренной на углях из каштана утке, яньво — супе из «ласточкиных гнезд», грибах муэр с рисовым сыром тофу, салате, приготовленном из молодых побегов бамбука, и хуаншэне — жареном арахисе. Сложнее оказалось с выбором напитков. Перси подвела память, ему на помощь пришел официант и предложил:
— Есть замечательная рисовая из самого Пекина.
Китайскую водку Перси на дух не переносил и резко мотнул головой. Официант сообразил и перешел к японскому ассортименту:
— Имеется превосходное саке.
— Какое?
— Чо текусен кинпаку — золотое, михосакари баншку — серебряное. Рекомендую!
— Не надо! Есть что покрепче?
— Русская водка.
— О, водка! — на лице Перси появилась улыбка, а в голове мелькнула шальная мысль: «Взять, да напиться? Вот обрадуется Кейдж. Получит подтверждение тому, что я, как и Ковальчук, продался ФСБ».
— Прямые поставки из России, — принялся нахваливать официант водку.
— В следующий раз. Принесите виски или бренди.
— Рекомендую бренди.
— Хорошо! Одну бутылку, — согласился Перси и поинтересовался у Маргарет: — Ты что будешь пить, дорогая?
— Что-нибудь из французских вин, — не стала изменять своему вкусу она.
— Есть превосходная бургундская коллекция, — предложил официант.
— В таком случае принесите красное полусладкое.
— У вас прекрасный вкус, сэр. Что еще?
— Все! На десерт чай, — подвел итог Перси.
— Благодарю, сэр, за столь тонкий выбор. Вы не будете разочарованы, — заверил официант и отправился на кухню.
Эти слова оказались не пустым звуком. Не прошло и десяти минут, как он появился перед ними с огромным подносом, накрытым изящным бамбуковым колпаком. Его размеры мало чем уступали столу. Марку и Маргарет оставалось только поражаться тому, как официанту удавалось удерживать все это на одной руке, а другой извлекать бутылки и блюда. Казалось, еще мгновение и изыски китайской кухни окажутся у них на брюках и платье. Опасения оказались напрасны, официант с ловкостью фокусника расставил на столе разнокалиберные тарелочки, миниатюрные чашечки, разлил по бокалам вино и бренди и тихой тенью исчез.
