— А по второму?
— Уточняем через нашего источника в России.
— Источника? В России?!
— Да.
— Его информации можно доверять?
— Абсолютно!
— Давно сотрудничает?
— Марк, на такие вопросы ответы не дают.
— Ах да, конечно.
— Итак, что ты можешь сказать о перспективах работы с Фантомом? — вернулся к нему Кейдж.
Перси воспрянул духом. У него снова появился шанс смыть темное пятно со своей репутации и опять оказаться на коне. Вероятность провала Фантома его не смущала, такова была судьба большинства агентов. Отбросив последние сомнения, Перси решительно заявил:
— Фрэнсис, надо рисковать! Тем более если есть возможность контролировать действия русской контрразведки.
— К сожалению, только косвенно.
— Но это немало.
— То есть ты хочешь сказать, что готов к работе с Фантомом?
— Да, но если не будут вставлять палки в колеса.
— Палки я беру на себя, — заверил Кейдж и впервые за время беседы улыбнулся.
— О’кей! Я готов, Фрэнсис! — подтвердил Перси.
— Вот и договорились! Когда ближайшая явка?
— В первой половине октября.
— Достаточно времени, чтобы тебе отдохнуть и набраться сил.
— А как же Саливан? Он будет против.
— Вопрос твоего отпуска согласован с директором.
— То есть я могу ехать домой?!
— Хоть сейчас.
— Сейчас? Ну, спасибо, Фрэнсис! Сентябрь — мое любимое время года, — растроганно произнес Перси.
— Вот видишь, Марк, как все удачно складывается. Так что хорошего вам с Маргарет отпуска, — пожелал Кейдж, поднялся из кресла и пожал ему руку.
В приемную Перси вышел, не чуя под собой ног. Карьерные «качели» подняли его со дна и снова вознесли наверх. Саймон как в воду глядел, когда предрекал, что Фантом перевесит все страхи бюрократов от разведки. Покинув Лэнгли, Перси спешил в отель и всеми своими мыслями уже находился в отпуске. Его счастливый взгляд сказал Маргарет все.
— Тебя отпустили в отпуск? — догадалась она.
— Да! — выпалил Перси.
— Марк, но сначала к…
Слова Маргарет потонули в его поцелуях. Покружив по комнате, они свалились в кровать и залились счастливым смехом. Потом были лихорадочные сборы, аэропорт, самолет, и через полтора часа полета под крылом появился тихий, по-домашнему уютный городок Бойз — столица штата Айдахо. Здесь, у подножия гор, в доме, построенном еще отцом, в кругу родных Перси, наконец, обрел душевный покой и с головой окунулся в домашние дела. Истосковавшиеся по работе руки не выпускали пилы, рубанка и молотка. К середине сентября на берегу речушки появился летний флигель — сбылась давняя мечта Маргарет. Вечерами они собирались на террасе за ужином и наслаждались воркующим журчанием воды, щебетом птиц и пьянящими запахами леса. По уик-эндам из города приезжали Джим и Мери с внуком, и тогда дом наполнялся жизнерадостным детским смехом и веселыми голосами.
В приятных заботах и тихих радостях незаметно подошел к концу отпуск. Перси с грустью поглядывал на календарь: тридцатого сентября ему предстояло прибыть в Киев, и он старался, как мог, отдалить этот день. Но наступило двадцать восьмое сентября, он и Маргарет отправились в аэропорт, чтобы спустя сутки с головой окунуться в бурлящий политическими страстями и густо опутанный шпионской паутиной Киев.
Ранним утром двадцать девятого сентября в столичном аэропорту Борисполь их встретил Дик Динар — самый молодой из сотрудников резидентуры. По дороге в город он рассказал последние горячие новости и сплетни, гулявшие по посольству и в резидентуре. Самой обсуждаемой была та, что касалась Ковальчука. На его место прибыл новый сотрудник. Перси не стал углубляться в эту болезненную для него тему и скользил взглядом по сторонам.
На Украине наступила пора золотой осени, и ее столица выглядела чудесным брильянтом в неповторимой золотисто-багряной оправе листвы. Привольно раскинувшись на холмах и крутых берегах Днепра, мать городов русских завораживала красотой древних святынь: Киево-Печерской лавры, Владимирского и десятка других соборов. От них, и это Перси ощущал каждой клеточкой своего тела, исходила исполинская мощь загадочной славянской души. Мощь, которую он, а вместе с ним Саливан и сотни других сотрудников ЦРУ здесь, в Киеве, а также в Москве и Минске должны были низвести на нет. Но ему не хотелось думать ни об этом, ни о предстоящей работе, всеми своими мыслями он все еще находился в отпуске. Однако она сама напомнила о себе. Не успели они с Маргарет подняться в квартиру и разобрать чемоданы, как начались звонки.
Первым напомнил о себе Берд: его интересовала старая разработка по русскому журналисту. Вслед за ним позвонил Дункан и дал понять, что пора готовиться к явке с Фантомом. Рабочий «зуд» завладел Перси. Он уже не мог усидеть на месте и отправился в посольство, но прежде чем подняться к Саливану, решил пройтись по кабинетам и понять, какие ветры веют в резидентуре. Дальше Берда ему не удалось пройти. Саливан пронюхал про его появление и вызвал к себе.
За время отпуска, как показалось Перси, старомодные очки резидента стали еще больше, а холодные рыбьи глаза совсем обесцветились. Сухо поздоровавшись и ограничившись парой дежурных вопросов об отпуске, Саливан принялся монотонным голосом бубнить о сложности политической обстановки на Украине, вездесущих агентах ФСБ, которые ухитрились «забраться» под стол президента Ющенко и средь бела дня перетаскать секреты из-под его носа. Терпеливо выслушав эту словесную «жвачку», Перси возвратился к себе в кабинет и до позднего вечера занимался тем, что перелопачивал материалы, поступившие в резидентуру за время отпуска.
На следующий день ему было не до бумаг. Агенты обрывали звонками телефон и вызывали на явки. На третий день он уже забыл об отпуске и как белка в колесе крутился между явками с агентами и встречами с конфидентами из властной политической тусовки. И те и другие завалили его компроматом на конкурентов и, кажется, готовы были продать мать родную — только бы набить себе карманы. В лихорадочной текучке буден он не забывал о главном — предстоящей явке с Фантомом.
Помнили о ней и Саливан с Саймоном. С шестого октября Саливан принялся теребить Перси, а десятого из Москвы позвонил Саймон и поинтересовался датой явки. Перси сообщить было нечего: Фантом хранил упорное молчание. Закончилась первая декада октября, а сигнал от него все не поступал. Прошла еще неделя, у Саливана иссякло терпение, и он потребовал: «Пошевелить агента».
Семнадцатого октября в сети Интернет на сайте «Ракетная техника. Новинки, изобретения, предложения» резидентура ЦРУ поместила внешне безобидный текст, в котором назначала явку своему агенту:
«Майкл для Фантома. Прошу Вас по известному каналу подтвердить возможность нашей встречи. Предлагаем провести ее в Государственной Третьяковской галерее 23 октября в тринадцать часов у картины «Петр I допрашивает царевича Алексея в Петергофе». Вас будет ждать известный Вам человек».
Глава шестая
Значит… там же, на старом месте — в Третьяковке
Подошло время докладов начальников управлений ФСБ по военным округам, а в кабинете Градова все телефоны, кроме прямой связи с директором, молчали. Он дал команду дежурному по департаменту: в ближайший час его ни с кем не соединять, и на то имелись веские причины. Накануне в адрес Фантома — Кочубея поступило указание ЦРУ: срочно выйти на связь с Перси. Но не время — его хватало, чтобы обеспечить оперативный контроль за явкой с американским разведчиком, а иные причины заставили Сердюка, Писаренко, Гольцева и Кочубея собраться на совещание у Градова.
В кабинете царила напряженная тишина. Сам Градов нервным шагом мерил кабинет и бросал на подчиненных тяжелый взгляд. Они прятали глаза, так как знали, чего будет добиваться Перси на явке с Кочубеем — секретов «Тополя», а с ними снова возникли серьезные проблемы. Ракетчики генерала Соловцова исчерпали себя. Из последней поездки в штаб РВСН Гольцев привез материалы, которые вряд ли могли представлять интерес для ЦРУ. В довершение ко всему директор запретил ввод в операцию доктора технических наук Мальцева. Его решение было окончательным, не подлежало обсуждению и окончательно хоронило надежду на то, что в операцию «Мираж» удастся вдохнуть свежее дыхание. Это читалось на лицах Сердюка, Писаренко и Гольцева. Их выражение не прибавило настроения Градову. Он возвратился к столу, тяжело опустился в кресло и едко заметил:
— М-да, товарищи, с таким похоронным видом осталось только помянуть Фантома.
— Куда ни кинь — всюду клин. Была надежда на Мальцева, и та сплыла, — потерянно произнес Писаренко.
— А мы с ним сработались, — не мог скрыть досады Кочубей.
