— Ой, — воскликнула она, — извините!
Он почти инстинктивно задержал ее.
— Как тебя зовут?
— Эльза.
— Послушай, Эльза, я запер дверь своей комнаты. Прошу тебя, приглядывай за ней, чтобы никто туда не заходил, пока меня нет.
— Ой, да никто и так не войдет.
Он ласково положил ей руку на плечо.
— Кто-нибудь может попробовать. Так что держи ключ при себе, Эльза. Я тебе верю.
— Я присмотрю, я никого не пущу, — шепотом поклялась она. На тарелке катались яйца.
«Центр по изучению энтернационо» обосновался на третьем этаже дома на южной стороне Оксфорд-стрит. На первом этаже была лавка, торговавшая бусами, над ней — страховая компания и редакция журнала «Психическое здоровье». Старенький лифт, дергаясь, поднял его на третий этаж. Он не представлял себе, что ждет его наверху. Толкнув дверь с табличкой «Справочная», он оказался в большой, насквозь продуваемой комнате с несколькими креслами, двумя шкафами, набитыми папками, и конторкой, за которой сидела занятая вязанием дама средних лет.
— Моя фамилия — Д., — сказал он. — Я пришел на ознакомительный урок.
— Я очень рада, — сказала дама, одаряя его ослепительной улыбкой. Морщинистое лицо ее под нечесанными, торчащими в разные стороны волосами излучало идеализм. На ней был синий шерстяной джемпер с болтающимися алыми помпонами. — Надеюсь, что вскоре вы станете нашим добрым другом. — И с этими словами дама позвонила в колокольчик.
Ну и страна! — подумал он насмешливо, но не без восхищения.
— Доктор Беллоуз любит перекинуться словцом с новыми слушателями, — сказала она.
Интересно, не к нему ли меня направили? — подумал он. За конторкой приоткрылась маленькая дверь в кабинет.
— Пройдите, пожалуйста, — сказала дама.
Нет, он ни за что не поверит, что его командировали к этому Беллоузу. Д-р Беллоуз стоял посреди крохотной комнатушки — крашенные под орех стены, кожаные кресла, запах высохших чернил — и простирал руки навстречу гостю. У него были гладкие седые волосы и взгляд, полный робкой надежды. «Ме трей жоес», — приблизительно так прозвучало его приветствие. Жесты и голос были красноречивее лица, которое, казалось, ссохлось от бесчисленных неудач.
— Первые слова на языке энтернационо — всегда слова привета, — сказал д-р Беллоуз.
— Очень приятно, — сказал Д.
Д-р Беллоуз затворил за ним дверь.
— Я устроил так, что первый урок вам даст — надеюсь, вскоре я смогу сказать «уроки» — ваш соотечественник. Такого правила, по возможности, придерживается наша система. Это способствует лучшему взаимопониманию и постепенно прокладывает путь к новому мировому правопорядку. Вы сами убедитесь, что мистер К. весьма способный педагог.
— Не сомневаюсь.
— Но прежде всего, — сказал д-р Беллоуз, — я, как принято, хотел бы вкратце ознакомить вас с нашими идеалами.
Все еще держа Д. за руку, он любезно подвел его к кожаному креслу.
— Я всегда питаю надежду, что новичка привела к нам любовь.
— Любовь?
— Любовь к человечеству. Желание обрести средство общения с людьми всех стран и континентов. Ненависть, войны, о которых мы читаем в газетах, все это проистекает от непонимания друг друга. Ах, если бы мы все заговорили на одном языке… — Он вздохнул горестно, ничуть не актерствуя. — Я всегда мечтал помочь такому сближению.
Суетливый, невезучий человек, он пытался претворить свою мечту в жизнь и понимал, что хорошего из этого пока вышло мало — кожаные креслица, продуваемая сквозняками приемная, тетка в джемпере с вязанием в руках. Он мечтал о всеобщем мире, а располагал двумя этажами в доме на южной стороне Оксфорд-стрит. Было в нем что-то от святого, но святым сопутствует удача…
— Вы занимаетесь весьма благородным делом, — сказал Д.
— Я хочу, чтобы каждый, кто к нам приходит, понял, что он вступает с нами, ну, как бы это сказать, не в коммерческие отношения. Мне хочется, чтобы вы все чувствовали себя моими соратниками.
— Конечно, конечно.
— Я понимаю, что мы пока еще немногого добились. Но дела у нас обстоят лучше, чем может показаться. В наших рядах — итальянцы, немцы, сиамцы, один из ваших земляков, ну и, конечно же, англичане. Естественно, наибольшую поддержку мы получаем от англичан. Увы, не могу сказать того же о французах.
— Это вопрос времени, — сказал Д. Ему было жаль старика.
— Я занимаюсь этим делом уже тридцать лет. Конечно, война нанесла нам страшный удар. — Внезапно он выпрямился в кресле и твердо сказал: — Но итоги этого месяца великолепны, мы уже дали пять ознакомительных уроков. Ваш — шестой. Не смею вас дольше отрывать от мистера К.
Часы в приемной пробили девять.
— Ла ора сонас, — сказал д-р Беллоуз с испуганной улыбкой и протянул ему руку. — Это значит — «Часы бьют». — Он снова взял Д. за руку, словно испытывал к нему особую симпатию. — Всегда приятно познакомиться с умным человеком. С такими, как вы, можно сделать много добрых дел. Могу ли я надеяться на еще одну, столь же интересную беседу с вами?
— Разумеется.
В дверях д-р Беллоуз еще чуточку задержал его.
— Да, хочу предупредить вас — мы учим прямым методом. Мы верим, полагаясь на ваше слово, что вы будете общаться с преподавателем исключительно на энтернационо.
И он закрылся в своей комнатенке.
Женщина в джемпере сказала:
— Какой интересный человек доктор Беллоуз, не правда ли?
— Он полон великих надежд.
— Кто-то же должен надеяться, ведь верно? — Она вышла из-за конторки и проводила его к лифту. — Комнаты для занятий на четвертом этаже. Нажмите кнопку. Мистер К. вас ждет.
Лифт, громыхая, поднял его на четвертый этаж.
Интересно, как выглядит этот К. — наверное, не вписывается в эту обстановку, поскольку принадлежит к тому же растерзанному миру, откуда явился он сам.
Но мистер К. вполне вписывался, если и не в идеализм, то, по крайней мере, в обстановку этого заведения. Маленький потертый человечек с пальцами, перепачканными чернилами, он был похож на низкооплачиваемого преподавателя языка заурядного коммерческого училища. Он носил очки в стальной оправе и явно экономил на бритвенных лезвиях. Он открыл дверь лифта и сказал:
— Бона матина.
— Бона матина, — ответил Д., и мистер К. повел его по коридору, обшитому сосновыми панелями, раскрашенными под орех. Одна большая комната, размером с приемную этажом ниже, была разделена на четыре клетушки. Из головы Д. не выходила мысль — не тратит ли он время понапрасну, может быть, произошла какая-то ошибка? Но тогда кто же дал им его фамилию и адрес? Или все это подстроил Л., чтобы выманить его из отеля, пока они там обшаривают его номер? Тоже невозможно. — Л. не мог узнать его адрес до того, как завладел его записной книжкой.
Мистер К. провел его в одну из клетушек, где было тепло от батарей. Двойные оконные стекла не пропускали ни воздуха, ни шума с Оксфорд-стрит, тянувшейся внизу. На одной стене висела простенькая, по-детски нарисованная картинка: семейство, готовящееся к трапезе на фоне домика, типа швейцарского шале. У отца семейства в руках ружье, у одной из дам — зонтик. На заднем плане красуются горы, лес и водопад. Стол завален всяческой снедью — яблоки, кочан капусты, цыпленок, груши, апельсины, картофелины, кусок мяса. Один ребенок играет с обручем, а другой младенец сидит в коляске и сосет из бутылочки. На другой стене висел игрушечный часовой циферблат с картонными стрелками. Мистер К. сказал: «Табло», — и постучал по столу. Затем с нарочитой старательностью уселся в одно из двух кресел и произнес: «Эссего». Д. тоже сел. Мистер К. сказал: «Эль тимо эс» и указал на часы — «нуево». После чего произнес «Атентио» и начал извлекать из кармана какие-то коробочки.
— Извините, — сказал Д., — тут, наверное, какая-то ошибка…
Мистер К. принялся ставить одну коробочку на другую и при этом считал: «Уна, да, треа, квара, виф». И шепотом пояснил:
— Правила запрещают нам говорить не на энтернационо. Если меня на этом поймают, то оштрафуют на шиллинг. Так что, пожалуйста, говорите шепотом, если не на энтернационо.
— Кто-то организовал для меня урок…
— Совершенно верно. У меня есть инструкция. — И сказал громко, указывая на коробочки: — Ку сон ля? — Сам же ответил: — Ля сон кастес. — И спросил шепотом: — Что вы делали прошлым вечером?
— Я желал бы взглянуть на ваше удостоверение.
К. достал из кармана карточку и положил ее перед Д.
— Ваш пароход опоздал только на два часа, а в Лондоне вас вчера вечером не было.
— Прежде всего я опоздал на поезд — задержка на паспортном контроле. Затем одна женщина подвезла меня на машине, но лопнула шина и пришлось задержаться в придорожном отеле. Там был Л.
— Он говорил с вами?
— Он послал мне записку с предложением двух тысяч фунтов стерлингов.
