— Ну, раз приглашение принято, ничего не поделаешь.
Поезд, идущий в Ретли, ехал неторопливо, не вызывая у своих пассажиров досадного ощущения спешки. Мисс Силвер, сидевшая на угловом месте, спиной к паровозу, находила это весьма удобным. Вагоны третьего класса обычно переполнены, но на этот раз ее единственным попутчиком оказался пожилой джентльмен, увлеченный чтением книги. Так что его присутствие действовало скорее успокаивающе. Она почувствовала, что можно расслабиться и следить за тем, как несколько монотонные сельские пейзажи скользят мимо окна, как чередуются поля и живые изгороди, проселочные дороги и тропинки, фермы и небольшие деревушки, порою картина оживлялась прудом или небольшой речушкой.
Примерно через полчаса она открыла вместительную вязаную сумку и вытащила стальные спицы, с которых свисал недавно начатый серый носок — около шести дюймов длиной. Сыновья ее племянницы Этель Бэркетт (все трое уже учились в школе) были непоседами и постоянно нуждались в новых носках, а у Этель не было возможности покупать больше одной пары за раз. Сняв перчатки, мисс Силвер устроилась поудобнее и принялась вязать, спицы двигались легко и быстро, руки она держала почти на коленях, на европейский манер.
Сидевший напротив мистер Панчен украдкой наблюдал за своей соседкой под прикрытием книги, которую держал в руках. Он делал это вот уже несколько минут и очень надеялся, что она этого не заметит. Будет действительно ужасно, если она решит, что он хочет ее побеспокоить.
Возможно, идея последовать за ней была самой глупой в его жизни, но, увидев на вокзале эту даму, мистер Панчен решил, что судьба дает ему шанс. Войдя за ней в вагон, он загадал: если в купе они окажутся одни, это действительно знак свыше. И вот теперь, когда они оказались один-на-один в купе, природная робость заставляла его медлить.
Если она решит, что спутник воспользовался ситуацией… ведь она путешествует одна…
Мистер Панчен смотрел на нее поверх своей книги и думал о том, что она похожа на его тетушку, уже много лет прикованную к постели. Она определенно гораздо старше мисс Силвер (если, конечно, еще жива), но сходство действительно очень сильное. Мисс Силвер была в черной фетровой шляпе, украшенной фиолетовой лентой и букетиком фиолетовых цветов, но определить, какие это цветы, было крайне затруднительно. Мистер Панчен был страстным садоводом-любителем и даже в теперешнем своем нервозном состоянии не мог признать в них фиалки. Он смутно припоминал, что тетя Лиззи тоже носила подобный букетик на своем капоре. Правда, эта шляпа отнюдь не была похожа на капор, но все же… Еще на мисс Силвер было черное суконное пальто, из тех, которые, кажется, никогда не бывают новыми и никогда не изнашиваются. А палантин из желтого меха был выцветшим от старости. Мистер Панчен не мог припомнить, носила ли тетя Лиззи палантин, но почему-то и он усиливал сходство.
Драгоценные минуты меж тем ускользали. Счастливый случай мог от него и отвернуться. В тщетной надежде получить еще один знак, мистер Панчен посмотрел в окно.
Если стог сена появится прежде, чем он сосчитает до шестидесяти, он заговорит с ней… Но стог сена так и не появился. Может быть, дом? Дома тоже не было. Ну хотя бы черно-белая корова… Вот они! Целых три черно-белых коровы! Мистер Панчен решительно отвернулся от окна и произнес:
— Прошу прощения, мадам…
Мисс Силвер посмотрела на него с некоторым любопытством.
Мистеру Панчену, бросившемуся, что называется, в воду не зная броду, ничего не оставалось, как плыть к берегу и поскорее.
— Простите великодушно за то, что я вас побеспокоил.
Вы меня не знаете, но я вас узнал сразу.
Мисс Силвер продолжала смотреть на него, не переставая вязать.
— Да?
— Вы — мисс Силвер, не так ли? Я вас видел, когда вы останавливались у миссис Войзи в Меллинге, после так называемого Меллингского убийства. Видите ли, у меня в Лентоне был книжный магазин и однажды мне указали на вас и сообщили, что вы помогли распутать это дело. Мое имя Панчен, Теодор Панчен.
Мисс Силвер с интересом разглядывала своего неожиданного собеседника: среднего роста, слегка сутулится, густая шевелюра из седых волос, за старомодным пенсне в стальной оправе прячутся добрые карие глаза, в которых светится беспокойство.
— Я вас слушаю, мистер Панчен.
Он снял пенсне и стал протирать стекла шелковым носовым платком.
— Простите меня за дерзость, но когда я увидел, что вы садитесь в поезд, идущий в Ретли, я счел, что судьба дает мне знак. Поэтому я выбрал ваше купе и, когда понял, что никто больше сюда не войдет — надеюсь, вы не сочтете меня чересчур суеверным, — я решил, что это не случайно.
Деликатно покашливая, мисс Силвер намекнула, что пора бы перейти ближе к делу.
— Почему вы так решили, мистер Панчен?
Он наконец отложил свою книгу.
— Ну, видите ли, я столкнулся с проблемой. Как человек профессиональный, я не имею ни малейшего желания вмешиваться в то, в чем таковым не являюсь. Я выяснил, что вы были консультантом в деле об убийстве в Меллинге, причем профессиональным консультантом — прошу поправить меня, если это не так.
— Пет, мистер Панчен, вы не ошиблись.
Он облегченно вздохнул.
— Тогда, не будете ли вы так добры, оказать мне профессиональную помощь?
Мисс Силвер достала из сумки клубок шерсти.
— Я еду в Ретли к своей родственнице. Она — женщина не слишком крепкая, но на ней, можно сказать, весь дом.
Я не знаю, сумею ли я выкроить на это время.
Мистер Панчен наконец оставил в покое свое пенсне, изрядно погнув оправу.
— Но тогда позвольте мне хотя бы рассказать об этой проблеме. Я не знаю, следует ли принимать какие-то меры, я чувствую, что сначала нужно выяснить, можно ли вообще что-нибудь сделать. И поскольку мне представился счастливый случай… — мистер Панчен замолчал и с надеждой посмотрел на свою собеседницу.
Мисс Силвер продолжала звенеть спицами.
— Возможно, если вы расскажете мне, в чем заключается ваша проблема…
Мистер Панчен наконец преодолел свою робость. Он наклонился вперед, и его сутулость стала чуть более заметной.
— Так вот, раньше у меня был книжный магазин в Лентоне, но потом я перебрался в Ретли. Моя жена скончалась год назад от тяжелого недуга, примерно в то же время и моя сестра овдовела. У ее мужа в Ретли тоже был книжный магазин, она предложила мне продать магазин в Лентоне и переехать к ней. Она говорила, зачем нам страдать в одиночестве, раз есть возможность поддержать друг друга.
— Очень разумное замечание.
— Моя сестра — очень разумная женщина. Короче говоря, я продал свой магазин и переехал к ней. Она прекрасно готовит, и нам было бы намного спокойней вдвоем, если бы не проблема. Видите ли, у моей покойной жены был сын.
— То есть вам он приходится приемным сыном?
— Совершенно верно — ее сын от первого брака с мистером Томпсоном, помощником стряпчего.
— Это и есть ваша проблема?
Мистер Панчен вздохнул.
— Ну, можно сказать и так. Его отец рано умер, и мать баловала его безбожно. Сердце у моей жены очень мягкое, а сын был так хорош собой, просто ангел. Когда мы поженились, мальчику исполнилось пятнадцать, и было уже поздно его перевоспитывать. Учился он прекрасно и чем больше взрослел, тем больше у него было поклонниц.
В этом не только его вина — девушки сами не давали ему проходу, но однажды случился скандал и он уехал из Лентона. В то время ему было двадцать два года. Он не соизволил написать хотя бы одно письмо, и моя жена страшно переживала. Но через несколько месяцев нам удалось кое-что узнать. Он получил работу секретаря у двух старых леди, живущих недалеко от Ретли, — об этом нам сообщила моя сестра. Эти леди — сестры Беневент — однажды зашли вместе с ним в магазин и, по словам сестры, носились с ним не меньше, чем его бедная мать: «Алан то», да «Алан се», в конце концов ей захотелось дать ему хорошую оплеуху. Должен сказать, Алан видел ее, только когда был совсем ребенком и не сообразил, что перед ним родная тетка, иначе никогда не зашел бы в этот магазин. Но сестра-то сразу его узнала — мы иногда присылали ей фотографии, к тому же старые леди постоянно твердили: «Милый Алан!» или «Мой милый мальчик!» или «Мистера Томпсона интересуют такие-то романы. Они у вас есть?» Сестра с трудом могла это вынести, но решила, что лучше промолчать. Ну, жена, конечно, написала ему письмо, но его ответ был жесток и холоден. Он писал, что нашел хорошую работу и возможность хорошо устроиться в жизни, что очень просит не вмешиваться в его дела. Старые леди — особы возвышенные и лучше им не знать о том, что его родители занимаются торговлей.
На лице мисс Силвер отразилось суровое неодобрение.
— Боже мой! — произнесла она.
— Ну, — продолжал мистер Панчен, — не стану скрывать, что я был вне себя от подобного письма, а состояние моей жены значительно ухудшилось. Примерно через полгода сестра написала нам, что в городке ходят слухи, будто Алан прихватил какие-то вещи и бежал, но куда — никому не известно. Тогда я решил отправиться в Ретли и поговорить с этими леди. Им принадлежит усадьба Андерхилл в трех милях от города. Да, подтвердили они, Алан бежал, забрав с собой их деньги и бриллиантовую брошь. Они доверяли ему так, как будто он был членом их семьи, а он так низко с ними поступил. Нет, они не станут его преследовать, потому что слишком расстроены. Они намерены отправиться за границу, чтобы забыть об этом, и надеются никогда больше не встречаться с ним и ничего о нем не слышать. Признаться, я и сам чувствовал нечто подобное. Вернувшись домой я все рассказал жене — думаю, это ее и убило. Не сразу, она какое-то время пожила, но думаю, что именно это известие ускорило ее смерть.
