— Боже мой! — произнесла она.
— Ну, — продолжал мистер Панчен, — не стану скрывать, что я был вне себя от подобного письма, а состояние моей жены значительно ухудшилось. Примерно через полгода сестра написала нам, что в городке ходят слухи, будто Алан прихватил какие-то вещи и бежал, но куда — никому не известно. Тогда я решил отправиться в Ретли и поговорить с этими леди. Им принадлежит усадьба Андерхилл в трех милях от города. Да, подтвердили они, Алан бежал, забрав с собой их деньги и бриллиантовую брошь. Они доверяли ему так, как будто он был членом их семьи, а он так низко с ними поступил. Нет, они не станут его преследовать, потому что слишком расстроены. Они намерены отправиться за границу, чтобы забыть об этом, и надеются никогда больше не встречаться с ним и ничего о нем не слышать. Признаться, я и сам чувствовал нечто подобное. Вернувшись домой я все рассказал жене — думаю, это ее и убило. Не сразу, она какое-то время пожила, но думаю, что именно это известие ускорило ее смерть.
Мисс Силвер сочувствующе на него посмотрела.
— Это очень печальная история, мистер Панчен, но боюсь, что не такая уж необычная. Любящие матери, балуя своих детей, делают их несчастными, и себя тоже.
— Увы, — вздохнул мистер Панчен и затем добавил:
— Но это еще не все. Если бы на этом все и кончилось, это не было бы проблемой и я не стал бы вас беспокоить. Проблема возникла позже, когда я уже перебрался в Ретли.
— Что-то случилось?
Мистер Панчен поправил пенсне.
— Что ж, можно сказать и так. Моя сестра — методистка. Некоторое время тому назад она узнала, что миссис Хаборд, одна из прихожанок той же церкви, тяжело больна и хочет ее видеть. Элен отправилась к ней. За миссис Хаборд ухаживала ее невестка и ухаживала очень хорошо, но несчастную явно что-то тяготило. Когда они остались с Элен наедине, миссис Хаборд заплакала и сказала, что на ее совести исчезновение одного молодого человека. Элен спросила, что она имеет в виду, и бедная женщина поинтересовалась, не является ли она родственницей Алана Томпсона.
Элен не слишком гордилась этим родством и потому ответила, что ее брат был женат на матери Алана Томпсона — если это, конечно, можно назвать родством. Узнав, что я переехал в Ретли и помогаю сестре вести дела, миссис Хаборд заплакала, сказав, что не знала раньше, что у Алана в городке есть родственники. Язык у моей сестры острый, и, наверное, она сказала что-то вроде того, что не велика честь иметь такого родственника, а миссис Хаборд схватила ее за руку и сказала: «Вы думаете, что он украл эти деньги и сбежал, но он этого не делал!»
— Откуда миссис Хаборд могла узнать про этот побег? — спросила мисс Силвер.
Мистер Панчен посмотрел на нее с удивлением.
— Разве я не говорил об этом? Конечно я должен был сказать, бестолковая моя голова. Видите ли, миссис Хаборд служила у сестер Беневент — каждый день она на велосипеде отправлялась в их усадьбу, чтобы прибраться в доме и постирать — пока не заболела. И, разумеется, хорошо знала Алана. Но когда она об этом заговорила, моя сестра, боюсь, слишком резко отреагировала и поэтому больше .ничего не смогла узнать. Миссис Хаборд только плакала и твердила, что Алан этого не делал. Тут вошла невестка и сказала, что ее свекровь слишком расстроена и что Элен лучше уйти. Об этом разговоре я узнал от нее всего месяц назад, и он не дает мне покоя. Элен считает, что Алан одурачил миссис Хаборд так же, как дурачил собственную мать и всех женщин, которые имели глупость ему поверить, но я напрасно думаю, что она тоже такая идиотка. Я же говорил вам, язык у нее хуже бритвы.
— Ну а что вы об этом думаете? — спросила мисс Силвер.
— Думаю, что мы были несправедливы к Алану, безоговорочно поверив этим старым дамам, хотя нет никаких доказательств. Мы были испуганы — вот в чем наш промах — и не задумавшись, проглотили это известие, опасаясь в душе, как бы не вылезло что похуже. И это несправедливо!
Человек может оказаться вором и лжецом, но сначала это нужно доказать, а уж потом делать выводы. Итак, мы не стали требовать доказательств, а сразу поверили тому, что нам говорили. Даже его мать поверила, и это ее убило.
Возможно, если бы я тогда постарался выяснить что-то еще, она не поверила бы и осталась жива. И теперь я обязан хотя бы попытаться в этом разобраться, чтобы искупить свое прежнее бездействие. Да, я обязан вернуть Алану его доброе имя. Понимаете, для своей матери он был самым дорогим существом на свете и пусть она ничего уже не узнает, все равно. Я должен сделать это ради нее, — мистер Панчен выронил свое пенсне и посмотрел на собеседницу печальными близорукими глазами.
— Видите ли, — сказал он. — Я очень любил свою жену.
Во взгляде мисс Силвер вновь засветились участие и доброта.
— Мистер Панчен, когда это произошло?
Он выглядел немного удивленным. Видимо, ему казалось, что о столь важном — для него — событии непременно должны знать все соотечественники.
— Вы имеете в виду исчезновение Алана? Три года тому назад, в феврале.
— А когда миссис Хаборд разговаривала с вашей сестрой?
Мистер Панчен снова надел пенсне.
— Около трех месяцев тому назад, да, точно… это было до того, как я свернул дела, а я перебрался в Ретли после Рождества, так что, надо думать, в конце декабря.
— А после того как ваша сестра рассказала вам о своем разговоре с миссис Хаборд, вы не пытались встретиться с ней?
— О да, я пытался, но ее невестка мне не позволила.
Она сказала, что моя сестра слишком сильно расстроила больную, что с нее уже хватит нашей семьи. Что еще мог я сделать?
— Значит, вам неизвестно, были ли у миссис Хаборд основания так говорить?
Мистер Панчен покачал головой.
— Я знаю только то, что уже рассказал. Элен говорит, что она постоянно повторяла, что Алан никогда не покидал усадьбу.
Мисс Силвер на минуту перестала вязать.
— Мне вы об этом не говорили.
— Разве нет? Она постоянно это повторяла.
— Мистер Панчен, а вы не задумывались о том, что означают эти слова? Если это, конечно, не выдумка.
Мистер Панчен выглядел испуганным.
— Разве это может быть правдой? Зачем старым леди говорить, что он сбежал, если он остался в доме?
Мисс Силвер с озабоченным видом произнесла:
— Думаю, что об этом следует спросить у миссис Хаборд.
Второй урок вождения прошел не менее успешно, чем первый. В кафе «Примула», где ее ждал Стивен, она вошла раскрасневшейся и с сияющими глазами. В полумрачном кафе, казалось, стало светлее. Стивен и сам не ожидал, что так обрадуется. Ему показалось, что весь свет, который был вокруг, ринулся ей навстречу. Когда девушка подошла к его столику и их взгляды встретились, волшебные лучи заплясали и вокруг него самого. Стивен спросил:
«Вам было трудно улизнуть из дома?», девушка ответила:
«Не настолько, чтобы это стоило обсуждать», и они рассмеялись.
Когда оба уселись за столик, Стивен, все еще смеясь, продолжил тему:
— Знаете, ваши тетушки несколько старомодно относятся к подобным вещам, по крайней мере мисс Оливия. Мне показалось, что они не примут всерьез то, что я пригласил вас на ленч. Вернее, меня.
Кандида покраснела еще больше.
— Ну, не знаю… — И чтобы срочно сменить тему разговора, вдруг выпалила:
— Хотите я открою вам один секрет?
Тетя Оливия на самом деле не старшая. А ведь все думают, что это она, правда?
— Неужели мисс Кара старшая?!
Кандида кивнула.
— Да. Я узнала об этом абсолютно случайно. Мы с Дереком вчера вечером переворошили кучу старых нот. Оказывается, в ящике под пюпитром полно старых песен. И где-то в середине этой кучи мы наткнулись на фото трех маленьких девочек в белых бальных платьицах и с огромными бантами. Две из них точно мои тетушки — у них темные волосы и темные глаза, да и черты лица не слишком изменились. А третьей, по идее, должна была быть моя бабушка, Кандида. Я на всякий случай решила посмотреть, не написано ли что-нибудь на обратной стороне.
— И там что-то было?
Кандида кивнула.
— Имя каждой девочки и возраст. Все по порядку: Каролине — семь с половиной лет, Кандиде — шесть, Оливии — пять. Как видите, Оливия вообще самая младшая.
Никогда не подумаешь, верно?
— Да уж. Скорее всего, ее просто избаловали, все вокруг нее носились, сделали из нее шишку на ровном месте — потому она так себя и ведет.
— Не думаю, что чьи-то заботы могут сделать человека шишкой на ровном месте — все зависит от собственного характера. И к тому же разница между самой старшей и самой младшей — всего два с половиной года. Вряд ли это было так уж заметно, а уж теперь, когда они стали старухами, это и подавно не имеет значения.
Они болтали напропалую о самых разных вещах. В том числе и о работе Стивена в Андерхилле.
— Особо тут не разгуляешься, материалов впритык. Это не слишком вдохновляет: ломать голову над тем, как бы раздобыть пять фунтов сверх оговоренной сметы или где сэкономить полдюжины кирпичей или пару футов бруса. И вообще, когда смотришь на эти старые дома и видишь, с какой расточительной роскошью они строились, прямо слюнки текут. Эта усадьба — интересный образчик смешения стилей. Комнаты в задней части дома практически не тронуты. Можно сказать, реальный памятник эпохи. Чует мое сердце, что там внутри все уже трухлявое, ну а старые балки давным-давно источены жуками-могильщиками. Еще есть подвалы, но тут я вообще ничего не могу толком добиться, ни одного вразумительно ответа. Мисс Оливия даже не задумывалась о том, что потребуется тщательный их осмотр, а когда я сказал, что не смогу доложить о состоянии фундаментов без осмотра, она тут же превратилась в саму неприступность и едва не заморозила меня насмерть своим холодным взглядом. Я стоял на своем, и тогда она соизволила сама спуститься туда со мной, в сопровождении Джозефа, несущего канделябр. Полное отсутствие электрического света — я не знаю, почему они не провели электричество в подвалы, но у меня было такое ощущение, что лучше их об этом не спрашивать. Короче, этот осмотр был сущим фарсом, учитывая, что мисс Оливия показывала только то, что хотела. Как вы думаете, может там имеется тайный ход, и хозяйки боятся, что я могу случайно споткнуться о Сокровище Беневентов?
