Путь Ильи лежал мимо длинного дома, который выглядывал с богом забытой улицы Созидателей на проспект Энтузиастов. Если бы не сквер, до крайности запущенный, то с проспекта этот дом был бы хорошо виден своей парадной стороной. Здесь на стенах густо пестрели гирлянды и торчали балкончики (балкончики делались исключительно для красоты – на них не поместилась бы и средняя кошка). Над крышей дома высилась башенка неизвестного назначения. Была она шестигранная, со шпилем. В дырах ее битых окошек виднелись звезды.
Хвост этого длинного дома тонул в зарослях улицы Созидателей и чем дальше забредал в кусты, тем выглядел заброшенней и плоше. Архитекторы изначально поскупились здесь на гирлянды и бордюры, а время допортило все остальное. Почти все окна в этой части дома были мертвы и заколочены. Во дворе, правда, попадались кучи песка и битого кирпича. Это говорило о том, что дом ожидает реконструкция.
Лишь несколько окошек светились сквозь заросли и выглядели обитаемыми, то есть виднелись в них занавески, какие-то банки на подоконниках и горшки с невзрачными растениями вроде живого дерева или ваньки мокрого. Неужели здесь еще кто-то живет?
Глубокие ямы и мусорные холмы этого двора стоили друг друга. Одна из песочных куч оказалась такой высокой, что Илья взобрался на нее и стал под прямой, холодный лунный луч. Здесь он почувствовал себя если не властелином ночи, то уж, во всяком случае, существом могучим, неодолимым, почти всесильным. Я, Тара, для тебя сейчас переверну и мир, и солнце!
В это время издали послышался шум. Кажется, какая-то машина пробиралась по двору. Судя по малой скорости, прерывистому звуку мотора и свету фар, который прыгал по окрестным кустам, машина приближалась осторожно, желая и не умея объехать колдобины и мусорные завалы на своем пути.
Илья сошел с песчаной горы. Быть властителем ночи на виду у незнакомцев показалось ему нелепым. Он повернул в сторону собственного дома, но на его пути выросла свежая груда битой штукатурки, рваных обоев и гнилых досок. Преграда была увенчана старым унитазом, который тянул к небу длинную руку-трубу с бачком, похожим на гусятницу. Еще позавчера ничего подобного тут не было и проход был свободен.
Илья вернулся к песочной куче. Он хотел пройти вдоль стены, но в это время машина уже подкатила к крайнему подъезду, напоследок кивнув влево и густо хлюпнув бездонной лужей – единственной во всей округе. Илья знал: эта лужа не просыхает никогда и ни при каких обстоятельствах.
Машина оказалась обыкновенной старой «Волгой» неразличимого в потемках цвета. Можно было бы спокойно пройти мимо и даже мысленно поблагодарить ночных гостей – подъезжая, они осветили скверную лужу. Илья помнил, что она где-то здесь, но в тени дома не было видно ни зги, и вполне можно было влезть по уши в противную стоялую воду.
Однако Илья никуда не пошел и благодарить незнакомцев не стал. Он привычно слился с темнотой и густой путаницей дворовых зарослей, потому что понял: что-то здесь не так. Только вот что именно?
Из машины быстро вышли двое. В этом ничего удивительного не было. Но вышли они как-то особенно, даже, скорее, выскочили – сноровисто, целеустремленно. Разве так ведут себя в темноте у глухого и, скорее всего, необитаемого подъезда?
Те же двое и в подъезд вбежали упруго и ловко, без единого лишнего движения, не тратя ни секунды на случайную суету. Так спешат на помощь пожарные! Или спасатели. Или врачи-реаниматологи.
Илья, конечно, не присутствовал при реанимациях и даже на пожарах не бывал, но по телевизору подобные картины видел не раз. Он еще глубже отступил в заросли акации и тихо сплюнул мертвую сухую паутину, прилепившуюся к губам. Теперь он совсем слился с ночью и замер так же, как накануне у стены фуроровского склада.
Невидимый, он видел все! И прежде он часто так же глядел из темноты, которой владел единолично. Видел он из засады картинки не такие волшебные, как на мониторе, зато совершенно непредсказуемые: влюбленные пары неистово целовались перед ним, алкоголики дрались и пели, брели куда-то старики, нащупывая ногами корявую дорогу. А вот сегодня реаниматологи выскочили из машины…
Впрочем, никаких особых опознавательных знаков на «Волге» не было – ни крестов, ни букв, ни рисунков. Внутри, в салоне, в полной темноте сидел водитель. Он курил в приоткрытое окно. Голубой кончик дымной струи медленно извивался и начинал светиться, когда попадал в полосу лунного света, которая неподвижно лежала на овальной спине машины. Мотор тихонько рокотал. Тополиные листья падали и шелестели сухо, как бумажки.
Странное оцепенение нашло на Илью. Он почувствовал себя деревом, прочно вросшим в землю. Теперь ему не двинуться со своего места и не уйти от своей судьбы. Он даже пожалел настоящие деревья, которые качали рядом с ним головой на холодном ветру.
Прошло несколько минут. Двое реаниматологов снова показались в дверях. За их спинами, в подъезде, стояла такая темень, будто там была пропасть. Реаниматологи, взявшись с двух концов, тащили что-то, напоминавшее большой узел или небрежно свернутый ковер.
Водитель вышвырнул сигарету за окно, и зловонный огонек тихо сгинул в серых листьях. Водитель выскочил из машины, распахнул багажник и стал помогать своим товарищам укладывать узел. Все трое тихонько переговаривались – нечленораздельно, но, кажется, нецензурно.
«Да это же воры!» – сообразил наконец Илья.
После этого открытия все сразу сделалось противным и неинтересным. Старая «Волга» с помятым левым крылом, непросыхающая лужа и дом-трущоба не казались больше ни загадочными, ни кошмарными, хотя луна все так же заливала мир своим неживым светом.
Илья сунул в рот три пальца и оглушительно засвистел. Так учили его деревенские друзья три года назад, когда они с матерью в последний раз ездили на каникулы к тетке Алевтине.
Воры опешили. Они отпрянули от багажника и слепо уставились в темноту, причем совсем не туда, где стоял сейчас Илья. А Илья, свистнув еще раз, бросил в сторону «Волги» кусок холодного, отсыревшего кирпича, который первым попался под руку. Кирпич не долетел. Он тяжело плюхнулся все в ту же вечную лужу, обдав ноги воров невидимыми в потемках брызгами.
– Атас! – крикнул один из воров голосом, который показался Илье знакомым. Но скорее всего, этот голос просто был похож на сотни других грубых и несвежих мужских голосов.
Все трое воров разом опомнились. Они бросились к кустам.
Илья, прорвав высокими прыжками самые густые и замусоренные заросли, бежал в это время к пустому соседнему двору. Он нырнул в знакомую арку, перемахнул через покалеченные детские качели, похожие в темноте на скелет некрупного динозавра, и снова нырнул в кусты.
За ним некоторое время гнались двое – совсем как вчера. Однако скоро он кружил в кустах и царапал ветками руки в одиночку: воры не захотели его преследовать. Они вернулись к машине, и в тот же миг «Волга», подпрыгивая на ухабах, заскользила в потемках, как большая, не слишком ловкая рыбина, случайно попавшая на илистое мелководье. С усилием, но скоро она ушла на глубину – на пестрый, в цветных огнях, проспект Энтузиастов. Там полно машин и никому дела нет до старой «Волги» и ее багажа.
По инерции Илья еще некоторое время бежал. Затем он перешел с нервных скачков на мелкую рысь. Он все еще спасался, в его ушах все еще стучали и шлепали шаги преследователей, но он уже стал таким, как всегда, – всесильным повелителем ночи и гонителем нечисти.
Так продолжалось до тех пор, пока он не услышал дьявольский рык. Тут же ему под ноги метнулось что-то чернее и живее ночи.
Пришлось остановиться и скромно замереть.
– Добрый вечер, – пропищал тоненький голосок. – За вами снова гнались? Снарк, фу!
Илья узнал маленький, тощий силуэт, увенчанный помпоном.
Снарк вздохнул и нехотя отступил от ноги Ильи, которую собрался было разгрызть. Пес уселся рядом с хозяйкой и начал чесать за ухом мускулистой задней лапой.
– А ты снова гуляешь по ночам? – укоризненно сказал Илья девчонке с помпоном.
– Гуляю не я, а Снарк, – поправила его девчонка. – Ему надо – он до утра не дотерпит. Да сейчас совсем и не поздно, около одиннадцати. Зато народу мало. Многие ведь пугаются Снарка, а он просто играть любит.
– Да, игрун он еще тот!
Снарк, освещенный луной, повернул к Илье свою громадную голову и глянул широко поставленными неласковыми глазами. Меж белых зубов в его пасти дрожал и блистал темный страшный язык. Наверное, за девчонку и в самом деле беспокоиться не стоит.
– А сегодня кто за вами гнался? – снова спросила она.
Илья небрежно махнул рукой:
– Так, козлы какие-то. Вот ты ночью болтаешься по улицам, а кругом творится черт знает что. Пять минут назад я своими глазами видел, как воры ограбили квартиру.
– А что они украли? Золото, телевизор, старинные вещи, да? – запрыгала на месте любопытная девчонка.
