– Вовсе не обязательно, чтобы он сам совершил какой-то проступок, – видя мое затруднение, добавила Абель. – Может, он являлся участником серьезного конфликта или…
– Еще до нашего знакомства, – перебила я, – на его старом месте работы одна пациентка покончила с собой.
– Вот! – радостно воскликнула Абель, и в ее глазах вспыхнул хищный огонек. – Можно поподробнее?
– Ну, в принципе, он не виноват… Молодая девушка с неустойчивой психикой пыталась очаровать своего лечащего врача.
– Такое случается сплошь и рядом, – поддакнула Абель. – И?
– Шилов всегда непреклонен в этом отношении – никаких романов с пациентками. А та еще и совсем девчонкой была! Поняв, что Олег не поддастся, она выскочила в окно на глазах у его коллег прямо во время совещания.
– Какой пассаж! – пробормотала Абель, но я видела, что она более чем довольна моей информацией, в то время как я чувствовала себя виноватой, разглашая то, о чем Олег сам мне рассказывал, считая, что никто другой об этом не узнает. – Расследование по делу велось?
– Да. Олегу пришлось даже переехать из Москвы в Питер, так как отцом девочки оказался влиятельный чиновник, намеревающийся обвинить Олега в домогательствах и подвести под статью.
– Не вышло?
– Нет, ведь вины Олега в той ситуации не было.
– Дыма без огня… Хорошо, что вы мне об этом рассказали, Агния, – попытаюсь использовать данный факт в нашу пользу.
– Это не совсем честно, вам не кажется?
– Добро должно быть с кулаками, помните поговорку? Ваш бывший не сомневался, нанимая кого-то следить за вами. Кстати, тот факт, что он вам изменил, также мог бы сыграть в нашу пользу… Однако пришлось бы доказать, что вы стали любовницей Лицкявичуса уже после того, как узнали об измене.
То, с какой спокойной деловитостью Абель копалась в моем грязном белье, заставляло меня содрогаться от отвращения, однако она делала это без цинизма, и это ее оправдывало.
– Что-нибудь еще можете вспомнить? – спросила она.
– Нет, пожалуй.
– А как насчет дочери Шилова? Она утонула в аквапарке…
– Нет! – резко перебила я.
Маленькая дочка Олега от первого брака и в самом деле погибла. Случилось это по недосмотру матери, да и то не факт: невозможно же не спускать с детей глаз круглые сутки, а для того, чтобы ребенок утонул, достаточно нескольких секунд. Эта тема для меня табу, и я не собиралась обсуждать ее с Абель, зная, как Олег до сих пор переживает смерть дочки.
– Напрасно, Агния, – покачала головой адвокат. – Это могло бы…
– Я сказала – нет, – повторила я. – Вы мой адвокат и не должны поступать вопреки моему желанию!
– Хорошо, попытаюсь использовать другие факты. И еще одно, Агния: постарайтесь отныне помнить, что все ваши ходы, так сказать, записываются, и вести себя соответственно. То есть – очень осмотрительно!
* * *
Несколько дней прошли без происшествий. Если не считать некоторого напряжения, время от времени проявлявшегося в общении между коллегами, все шло как обычно. На следующий день после встречи с Жанной я сходила к Охлопковой и передала ей, что узнала от девушки и Киры (разумеется, с купюрами, чтобы не подставлять обеих). Заведующая пообещала все обдумать, и, признаться, на этом я успокоилась.
В субботу позвонили из агентства и обрадовали новостью о том, что Антонина Пилюгина может приступить к работе с понедельника. В воскресенье я встретилась с ней и пришла в восторг от этой маленькой, крепко сбитой немолодой женщины, так и излучавшей энергию и оптимизм. Она познакомилась с Эрикой и Анютой (я решила не обижать Ларису, поэтому не упомянула о том, что адвокат посоветовала удалить ее от моей дочери: мы с Андреем решили, что няня будет присматривать за обеими девочками).
В понедельник, отдохнувшая и бодрая от сознания того, что проблема с детьми решена, я пришла на работу, готовая к предстоящим операциям. В пятницу я успела опросить пациентов, а потому сейчас можно было полчасика расслабиться и еще раз просмотреть записи. В ординаторской не было ни души, и я, сняв туфли, закинула ноги на табурет и углубилась в чтение.
– Агния Кирилловна, можно к вам?
Вздернув голову от удивления при звуке знакомого голоса, я увидела широкое лицо подполковника Карпухина.
– Артем Иванович! – захлопывая папку, воскликнула я радостно. – Какими судьбами?
Он сдержанно улыбнулся, и моей радости поубавилось.
– Здравствуйте, – ответил Карпухин на приветствие. – Повод, честно говоря, неприятный. Вы заняты?
– Через двадцать минут мне нужно на операцию. В чем дело?
– Вы хорошо знали Киру Шемякину?
– Киру? Она наша анестезистка… А почему «знали»?
– Видите ли, Агния, вчера утром Шемякину обнаружили в квартире мертвой. Однако умерла она, похоже, еще в субботу.
Я почувствовала, что мне не хватает воздуха. Встревоженный Карпухин взял меня за локоть и заглянул в лицо.
– Вы в порядке?
– Д-д-да. То есть нет, я не в порядке! Господи, Кира умерла… Но как, почему?!
– Я надеялся, вы мне скажете.
– Я?
– Ну, вы же близко общались, часто вместе работали, так? Может, вам известно что-то, могущее подвигнуть ее на самоубийство?
– Так она что, с собой покончила?
– Вы удивлены, – отметил Карпухин.
– Разумеется, я удивлена! Кира не из тех, кто впадает в депрессию, она всегда старается найти выход из тяжелой ситуации – да это вообще не в ее характере!
– Соседи говорят то же самое, – кивнул он.
– Как… она умерла?
– Отравилась газом.
– Какой ужас! А ее сын?
– Ищем, чтобы сообщить о смерти матери, но пока безрезультатно.
– Он наркоман, вы в курсе?
– И вы – тоже?
– Все на отделении знают. – Я умолчала о том, что понятия не имела о данном факте, пока Жанна меня не просветила.
– У меня создалось впечатление, что ваша заведующая не была со мной откровенна. Как думаете, почему?
– Мне нужно идти, – сказала я, бросив взгляд на настенные часы. – Мы можем встретиться где-нибудь часов в пять?
– Говорите, куда подъехать!
А как хорошо начинался этот день! Я думала, что ничто не способно выбить меня из колеи, но сообщение Карпухина о самоубийстве Киры сделало свое дело: войдя в операционную, я вытянула перед собой руки и увидела, что пальцы непроизвольно подрагивают. Слава богу, я не хирург, но и анестезиологу тремор ничего хорошего не сулит, поэтому я закрыла глаза и глубоко втянула воздух через нос, задерживая дыхание.
– Агния Кирилловна, у вас все хорошо? – озадаченно спросила меня Арина Чиркова, моя сегодняшняя анестезистка.
– Да, все нормально, – соврала я, чувствуя, как постепенно все отходит на второй план. – Давайте-ка хорошенько все проверим!
* * *
В начале шестого я входила в пирожковую «Кошкин дом». Карпухин категорически не любит новомодные заведения, и не потому, что там дорого, ведь зарплата позволяет ему время от времени шикануть. Он придерживается мнения, что простая русская еда – именно то, что необходимо его организму. Не уверена, что поглощение пирожков способствует хорошему пищеварению, но подполковнику ожирение не грозит: он отличается мощным, коренастым телосложением, но жира в этом теле ровно столько, чтобы сбалансировать все остальные составляющие, а потому я не собиралась делать ему замечание, застав за поеданием гигантского рыбного расстегая.
– Ну, как прошло? – поинтересовался он, с трудом прожевав большой кусок. – Не напортачили?
– За кого вы меня принимаете? – буркнула я.
– Кто бы вас упрекнул? Такая новость кого угодно подкосила бы!
– Пациенты бы упрекнули: они не виноваты в том, что происходит. Скажите-ка, Артем Иванович, почему вы занимаетесь этим делом? Человек такого чина… Если это самоубийство, какое вы имеете к нему отношение?
Карпухин работает в убойном отделе. Несколько лет назад, еще в бытность свою майором, он стал куратором ОМР: «наверху» решили, что нам полезно будет иметь у себя такого человека. Однако никто его основной работы не отменял.
– Вы прямо как в воду глядите, Агния Кирилловна! – усмехнулся он. – Действительно, сначала дело поручили другому человеку, но уже через сутки оно перекочевало ко мне: появилось подозрение, что Шемякину могли подтолкнуть к самоубийству, а это уже совсем другой коленкор. Ну, а так как я давно вращаюсь во врачебной среде (уже заснуть не могу, не почитав медицинскую энциклопедию на предмет того, что у меня сегодня болит!), то мне и отдали вашу анестезистку. Кстати, как она была, а? В работе, я имею в виду.
– Выше всяких похвал, – печально ответила я. – Не представляю, как такое могло случиться: я же была у нее недавно!
– Насколько недавно? – насторожился Карпухин.
– Несколько дней назад.
– То есть незадолго до смерти? – уточнил он. – Агния, вы понимаете, какие последствия это может иметь?
– То есть?
– Вы приходите к отстраненной от работы Шемякиной, а через некоторое время она засовывает голову в духовку! Ваша заведующая рассказала, что Шемякина, возможно, что-то напутала с наркозом, в результате чего умерла молодая девушка. О чем вы с ней говорили?
