связан ли как-то с полицией. У одной женщины брат служил полицейским штата. Ее номер был 51, и Джейк сделал рядом с ее именем пометку «КО», хотя сомневался, что будет вынужден пустить ее в ход. Третий номер, Дон Кобен, нехотя сознался, что его сын служит полицейским в Тупело. Его колебание было явным признаком (во всяком случае, для Джейка) желания быть присяжным. Мысленно Кобен уже вынес вердикт.
Дайер не спрашивал, есть ли у кого-нибудь из кандидатов судимость. Это был потенциально обидный вопрос, не стоивший риска. Большинство людей с судимостью не имели права голоса, а те, с кого судимость была снята, редко регистрировались для голосования. Один такой среди кандидатов все же имелся: Джои Кепнер, номер 44, был осужден двадцать лет назад по делу о наркотиках. Он отсидел два года, после чего считался несудимым. Порсия нашла старое обвинение и составила на Кепнера дело. Вопрос заключался в том, известно ли об этом Дайеру. Скорее всего, нет – из-за погашения судимости. Такой человек был нужен Джейку в жюри позарез. Он отбыл настоящий тюремный срок за найденную у него маленькую порцию марихуаны и наверняка негативно относился к «блюстителям правопорядка».
Дурные привычки Стюарта Кофера во время отбора присяжных пока не обсуждались. Джейк сомневался, что Дайер пойдет в ту сторону, потому что это преждевременно ослабило бы его позиции. Джейк тоже не собирался вытаскивать на поверхность какую-либо грязь. Момент еще настанет, и очень скоро, а сейчас ему не хотелось выглядеть не в меру ретивым адвокатом, торопившимся заклеймить жертву.
Дайер действовал методично и крепко стоял на ногах. Он много улыбался, работал с отдачей, устанавливал с присяжными контакт. И следовал своему сценарию, заботился о четкости формулировок, не тратил лишнего времени на очевидное. Закончив, он снова всех поблагодарил и сел.
Джейк занял место у барьера и постарался успокоиться. Представившись, он сообщил, что двенадцать лет занимается адвокатской деятельностью в соседнем округе Форд. Потом представил Либби и описал ее работу в некоммерческой организации в Вашингтоне. Порсию назвал своим юрисконсультом, объяснив тем самым ее присутствие в команде.
Джейк сказал, что сам никогда не обвинялся в преступлениях, зато представлял многих обвиняемых. Быть обвиняемым – пугающее, сбивающее с толку состояние, особенно для того, кто не считает себя виноватым или полагает, что действовал оправданно. Затем он задал вопрос, не обвинялся ли кто-либо из потенциальных присяжных в серьезном преступлении.
Джои Кепнер не поднял руку. Джейк с облегчением перевел дух. Видимо, Кепнер считал, что чист, или не относил владение десятью унциями травки к серьезным правонарушениям.
Джейк объяснил, что на суде прозвучат утверждения, что Стюарт Кофер прибегал к домашнему насилию. Предупредил, что не станет вдаваться в подробности, но это попытаются сделать свидетели. Тем не менее важно знать, не подвергался ли кто-то из кандидатов в присяжные домашнему насилию. Говоря это, Джейк не смотрел на Деллу Фенчер, зато Либби и Порсия следили за каждым ее движением. Ничего, никакой реакции, за исключением взгляда, брошенного вправо. Она с ними – так они решили.
Джейк перешел к более тяжелой теме. Речь идет об убийстве и о его различных видах: непредумышленное убийство, убийство по неосторожности, самозащита, умышленное убийство – то, в чем обвинялся его клиент. Но считает ли кто-то, что убийство бывает оправданным? Дайер заерзал и как будто приготовился протестовать.
Вопрос был слишком расплывчатым, чтобы ждать ответов. Не зная подробностей, никто из присяжных не мог отреагировать и вступить в разговор. Некоторые зашевелились и стали озираться. Не дожидаясь реплик на свой вопрос, Джейк назвал его трудным и пояснил, что отвечать на него не нужно.
Мать Дрю, Джози Гэмбл – женщина с непростым прошлым, продолжил он. Не вдаваясь в детали, он предупредил, что она даст показания – тогда присяжные и узнают о ее судимости. Наличие таковой у любого свидетеля всегда выплывает наружу. Повредит ли это достоверности ее слов? Прошлое Джози Гэмбл не имело никакого отношения к событиям, связанным со смертью Стюарта Кофера, но, выступая за полную открытость, он хотел, чтобы свидетели знали, что она отбывала срок.
Присяжные встретили эти его слова молчанием.
Полная открытость? С каких пор отбор присяжных стал моментом прозрачности?
Джейк уложился в полчаса, после чего сел. У него и у Дайера еще будет возможность «попытать» присяжных по одному.
Нуз попросил первую дюжину кандидатов перейти на скамью присяжных. Судебный клерк усадила каждого на предназначенное ему место. Впечатление складывалось такое, словно они уже отобраны и готовятся слушать показания. Нет, не так быстро. Это время еще не пришло. Нуз объяснил, что теперь начнется процесс индивидуального опроса первых четырех десятков присяжных. Обладателям номеров за пятьдесят разрешили покинуть зал примерно на час.
Комната присяжных была просторнее и свободнее, чем помещение судьи, поэтому он предложил адвокатам сторон перейти в нее. Туда же последовала протоколист суда. Все расселись вокруг длинного стола, за которым присяжным придется в дальнейшем выносить вердикт. Нуз занял место с краю, защита по одну сторону от него, обвинение по другую.
– Пригласите кандидата с номером одни, – велел судья приставу.
– Господин судья, позвольте внести предложение, – произнес Джейк.
– Какое предложение? – Нуз морщился от боли в пояснице и грыз мундштук холодной трубки.
– Уже почти три часа, очевидно, что заслушать показания сегодня не получится. Может, отпустим до завтра свидетелей, вызванных повесткой?
– Хорошая мысль. Мистер Дайер?
– Не возражаю, господин судья.
Маленькая победа защиты. Было полезно временно удалить из города Киру.
Марк Мейлор с виноватым видом сел на старый деревянный стул.
– Напоминаю вам, мистер Мейлор, что вы даете ответы под присягой, – обратился к нему судья тоном обвинителя.
– Понимаю, Ваша честь.
– Это не займет много времени. Всего несколько вопросов от меня и от адвокатов сторон. Согласны?
– Да, сэр.
– Как я сказал, это дело о тягчайшем преступлении, и если штат докажет свои обвинения, вам придется голосовать о вынесении смертного приговора. Сможете?
– Не знаю. Мне никогда не приходилось в этом участвовать.
– Какое лично у вас отношение к смертному приговору?
Мейлор посмотрел на Джейка и на Дайера, а потом ответил:
– Скорее «за», но одно дело верить, а другое – отправить человека в газовую камеру. К тому же это просто ребенок.
У Джейка затрепетало сердце.
– Мистер Дайер!
Лоуэлл улыбнулся:
– Благодарю вас, мистер Мейлор. Смертная казнь, нравится это вам, мне, нам, или нет – закон штата. Считаете ли вы, что сможете следовать законам Миссисипи?
– Да, конечно.
– Ваш ответ звучит немного уклончиво.
– Вы застигли меня врасплох, мистер Дайер. Я не готов четко ответить, как поступлю. Но постараюсь сделать все, чтобы исполнить закон.
– Спасибо. Вы ничего не знаете об этом деле?
– Только то, что услышал сегодня утром. Еще помню, что писали газеты, когда все произошло. Мы получаем газету из Тупело, там это дело было на первой полосе,
