Вика была нарядна. Белая блузка, свежий маникюр, узкая серая юбка, такой же пиджак лежал рядом на кровати. Андреи не видел Вику около месяца и остро отметил перемены. Изменилась прическа. Волосы стали короче, теперь они едва достигали плеч. Блузка... И блузка новая, с какой-то строгой изысканностью. Браслет, раньше он его не видел... Серебряный? Может быть. К блузке и костюму... Сероватый витой браслет на узком запястье...
Андрей видел Вику как-то выборочно, частями, ее облик не собирался в ту женщину, которую он знал до этого. И это сбивало его с толку - вроде Вика была рядом и в то же время ее здесь не было, она не была с ним. Ему удалось поймать ее взгляд, брошенный на него с привычной усмешливостью, но уловил он в нем и нечто новое, холодноватое. Он не был, как прежде, открыт, взгляд стал испытующим, Вика словно присматривалась к нему, но уже без прежней доверчивости.
- Что, Андрюша? - спросила она как бы незначаще, но он понял - его впечатление не ошибочно. Да, он заметил перемены, но Вика дала понять, что главного он не увидел, главного не знает. И еще один жест больно резанул Андрея - как-то незаметно для самой себя, машинально Вика поправила юбку, натянув ее на колени. Она уже стеснялась его. Такие жесты не бывают случайными, не бывают продуманными.
- По какому случаю? - Андрей кивнул на стол.
- Да вот Костя заглянул по старой памяти...
- Есть что вспомнить?
- Есть, - ответил Костя, появившись в дверях с бутылкой минеральной воды. Он улыбался благодушно, незлобиво, видя в этом несколько странном положении какой-то смысл, ускользающий от Андрея.
Андрей взял бутылку, но не увидев на столе свободного стакана, запрокинул голову и сделал несколько больших глотков прямо из горлышка.
- Помешал? - спросил он, поставив бутылку на стол.
- Ничуть, - ответила Вика.
- А то я быстро смотаюсь, - произнес Андрей, опустив голову, чтобы не встретиться взглядом с Викой - он не был уверен, что сможет посмотреть на нее ясно, твердо, спокойно.
- Оставайся, - усмехнулась Вика. - Куда тебе торопиться.
- Хочешь сказать, что я уже везде опоздал?
- Ну, почему же везде, Андрюша! - воскликнула Вика и были, были в ее голосе снисходительность, и даже сочувствие. Она его утешала и Андрей это понял.
- Вина не пьешь, значит, опасаться тебя нечего, - добавил Костя. Убытка столу не нанесешь.
- Замок бы вставить, - Андрей кивнул в сторону двери, уводя разговор от опасного направления.
- А вот Костя как раз мастер по этому полу, - рассмеялась Вика. Ей, похоже, и самой стало легко оттого, что нашлась такая простая причина этой встречи.
- Я могу, - подтвердил Костя. - Так что если у тебя где чего повреждено... Дай знать.
- Повреждено, - кивнул Андрей. - Он осмотрел кровать, задержался взглядом на подушках, слишком уж обнаженных для столь невинного объяснения. Вика смотрела на него с какой-то скорбной улыбкой, словно жалела, что не может сказать всего, а он сам не догадывается.
- Хороша кровать? - спросила.
- Ничего, - он несколько раз подпрыгнул, чтобы показать, что срамных мыслей у него нет, что оценивает он только механические свойства этого любовного лежбища. - Еще послужит... А в случае повреждений - мастер под рукой.
- Не впервой, - кивнул Костя, наливая в спой стакан вина. - Тебе плеснуть? - спросил он у Вики.
- Немного...
- А много у нас и нету. - усмехнулся парень.
- Костя, приготовь чего-нибудь закусить, - попросила его Вика. - Там в холодильнике сыр, яйца, по-моему, остались... Ладно? - она положила ладошку на его колено.
- Сей момент, - с преувеличенной готовностью поднялся Костя.
- Не обижайся, - Вика придержала его за руку. - Не будешь?
- Я?! - Костя сделал большие глаза.
- Значит, не будешь?
- Разберемся, - посерьезнел Костя и вышел на кухню.
Вика подняла свой стакан, сделала глоток. Андрей откровенно маялся неопределенностью своей роли.
- Мы прощаемся с Костей, - сказала она, наконец, исподлобья посмотрев на Андрея. - Как там в песне поется... Я с девушкой своей прощаюсь навсегда... А над тамбуром горит полночная звезда... Примерно так.
- Прощаетесь? - удивился Андрей. - Вот так? - он кивнул на стол.
- А ты знаешь, как прощаться правильно? Поделись, - ее слова прозвучали с неожиданной жесткостью. - Одни молча исчезают, исчезают и все... Другие пишут слезливые письма, третьи ночными звонками одолевают... А мы с Костей - вот так. Нам так нравится. Мы ни с кем, правда, не советовались, сами решили... Может быть, посамовольничали... Ты уж прости нас великодушно.
Андрей смотрел на Вику, не перебивая. Он впервые видел ее такой, впервые слышал от нее слова, которые никак не назовешь ни девичьим лепетом, ни глупой истерикой, ни назидательной проповедью. Перед ним сидел взрослый человек, который имеет мужество называть вещи своими именами. Такой Вики он не знал и о ее существовании не подозревал. Не придумав ничего лучшего, Андрей потянулся к бутылке с минеральной водой.
- Мы улыбаемся, дар - продолжала Вика. - Мы шутим, нам легко и хороню друг с другом... Сломанные замки - не предмет для огорчений, это только повод для новых шуток, да?
- Остановись! - резко сказал Андрей. - Что происходит? Я сказал что-то не то?
- Да. Сказал. Не то.
- Объясни...
- Ну, что ж... - Вика посмотрела в ночное окно, с отрешенной улыбкой поправила скатерть. Прощаться, так прощаться... Попрощаюсь заодно и с тобой.
- Ты хочешь... - Андрей не смог дальше продолжать.
- Да, - твердо сказала Вика. - Уж если ты пришел, если высшие силы привели тебя... Это не случайно. Ничего не происходит случайно. Все выверено и предусмотрено... Ты покатался немного сегодня, но твой путь лежал сюда, в этот вечер, к этому столу...
- Я накрутил полтысячи километров - тебя искал! - воскликнул Андрей.
- Вот и нашел, - кивнула Вика. - Все правильно. Если нашел, слушай... Надо же когда-нибудь поговорить... Только без обиды, договорились? Ты мне не сделал ничего плохого, я, надеюсь, тоже... Слов дурных тоже друг другу не бросали, правильно?
- Говори, Вика, я слушаю.
- Прощаемся, Андрей, прощаемся, - повторила Вика, словно убеждая саму себя. - И с тобой тоже. Особенно с тобой.
- Почему?
- Ты слаб...
- И этого достаточно, чтобы...
- Не перебивай. Ты же сам сказал, что слушаешь... Вот и слушай. Я не привыкла к таким отношениям, которые у нас с тобой сложились... И не собираюсь к ним привыкать. Ты вот потешился в этой кроватке... Не подумай, что я тебя упрекаю, ничуть, идея была моя, я ее и осуществила... Просто называю вещи своими именами. Так вот... Потешился и пропал. Тебя охватило раскаяние? Разочарование? Отвращение? Брезгливость? Не знаю. И не хочу знать. Не желаю. Пропал мужик? Пропал Рядом живет? Рядом. На расстоянии вытянутой руки, на расстоянии телефонного звонка. Не звонит телефон. Значит, я свободна в своих поступках, мыслях, даже в своих ошибках я свободна.
- Вика! - взмолился Андрей. - Но ты же должна понять, что я...
- Что ты? У тебя переживания? Переживай. Молча. Про себя. А о твоих горестях знает весь город.
- Нет, - возразил Андрей. - Я никому с ними не навязываюсь.
- У нас с тобой немного было встреч, но не было ни одной, чтобы эта тема не вылезла так или иначе. Я Готова проникнуться твоими бедами. Но я не могу заниматься только этим. И не хочу заниматься только этим. Ты не виноват. Ты искренен, ты такой, какой есть. Ты еще не наелся своим горем... Прости, я сознательно говорю жестче и грубее, чем думаю. Ты не освободился от своей любви и поэтому не готов общаться с другими людьми. Со мной, в частности. Не готов. Я тебя не упрекаю, не обвиняю, я объясняю тебе свое поведение. И только.
Андрей сделал большой глоток воды из горлышка зеленой бутылки. Вчитавшись в этикетку, он снова поставил бутылку на стол, вдвинув ее среди пустых тарелок.
- Хорошая вода, - сказал он.
- Ты думаешь, только с тобой несчастье случилось? Они случаются со всеми. Но никто со своими переживаниями не идет к людям, разве что уж совсем прижмет до невыносимости. Думаешь, у меня все прекрасно? Думаешь, мне не о чем грустить? У меня поводов не меньше. Ты знаешь о них что-нибудь? Не знаешь. Это тебя не касается. У нас с тобой новая страница и наносить на нее старые кляксы... Я этого не делаю. Я не хочу писать по исписанному. Пыталась, но не могла. Кто-то другой на моем месте вел бы себя иначе. Но я веду себя вот так и это единственно возможное мое поведение. Никак иначе не могу. Но я никого и не насилую своим настроением, своими бедами и несчастьями, своими разочарованиями. Все мои болячки остались дома. Мокрая подушка, пустые бутылки, предсмертные записки - все осталось под замком. А я - вот она. Весела, счастлива, готова к дружбе и любви. Как говорится, бери меня, я вся твоя.
- Ну что ж, - растерянно проговорил Андрей. - Если ты все это понимаешь так...
- Да при чем тут я?! - воскликнула Вика. - Думаешь, Пафнутьеву легче? Думаешь, ему вот так просто и приятно возвращаться в свою конуру? Ведь он каждый вечер мечется в панике - куда деваться? Как провести несколько часов до того времени, как заснет! И он выпивает стакан водки, падает в кровать и старается быстрее отключиться. Он жаловался тебе на свою жизнь?
