Валентина Михайловна, – сказала она приветливо. – Рада вас слышать.
– Я тоже рада, Катенька. – Голос у старушки был тревожным, и эта тревожность передалась Зориной. – Я рассказала о нашем с вами разговоре невестке Леночке. Извините, только потом вспомнила ваши наставления никому не говорить об этом. Склероз, понимаете ли! Леночка выразила желание срочно ко мне приехать. Раньше такого никогда не было. Вы хотели узнать, кто еще интересовался разговорами о прошлом моей семьи. Мне показалось, Леночка хочет навестить меня только по этому поводу.
Катя сжала руками мобильный…
Значит, все-таки Елена… Неужели она действительно готова на убийство ради брата-игромана?
– Я прошу вас, Валентина Михайловна, – Зорина говорила умоляюще, – не принимать никаких лекарств, которые может предложить вам ваша невестка. Во всяком случае, пока не дождетесь меня. А я постараюсь не задерживаться. Может быть, приеду быстрее Елены.
– Но Леночка не может желать моей смерти, – ее простодушие и смешило, и пугало, – она очень хорошая женщина. Правда, мы не всегда с ней ладили.
– И все же прошу вас – послушайте меня. – Зорина быстро схватила сумку. – Я мигом.
Когда она сбегала по лестнице, сердце было готово вырваться из груди. Оно колотилось с неимоверной силой, будто желая пробить ребра и вырваться наружу.
«Только бы успеть, только бы успеть», – вертелось в голове.
Сев в машину, она все же позвонила Костику и попросила приехать.
Отрывки из книги Зориной. 1941 год
Про таких, как Анатолий Викторов, всегда говорили:
– Родился в рубашке.
И действительно, непонятно, почему судьба делала этому негодяю подарки. Его направили в лагерь, где еще сидели воры в законе, используемые НКВД в качестве сборщиков информации. С некоторыми из них непосредственно работал сам Викторов. Вот почему, очутившись в заключении, он сразу занял главенствующее положение.
– Сдается нам, вы тут не засидитесь, – говорили ему.
Анатолий думал точно так же. Впрочем, он не собирался опускать руки, бомбя своих прежних коллег письмами и апелляциями о своей невиновности. Считают, удача любит активных.
Не прошло и двух с половиной лет, как к нему приехал его прежний начальник, старший следователь НКВД Кузьма Павлович Родионов.
Окинув взглядом бывшего подчиненного, Кузьма Павлович улыбнулся:
– А ты не изменися. Наоборот, даже поправился, словно побывал на курорте.
Анатолий Петрович развел руками:
– Да какой тут курорт!
Родионов довольно потер ладони:
– Значит, тебе тут не нравится?
– А вам бы понравилось?
– Чего не поделили с Кононенко?
Анатолий напрягся. Он не знал, в каком состоянии его бывший подельник писал на него кляузу и что успел наклепать. Интересно, рассказал ли Иван о золоте «Принца»?
К счастью, Родионов, сам того не понимая, пришел на помощь коллеге:
– Как ее зовут?
– Кого? – удивился Викторов.
– Ту дивчину, ради которой и случился весь сыр-бор.
Охотник за сокровищами с облегчением выдохнул. Все оказалось гороздо проще, чем он думал.
– Я бы не хотел называть ее имени. Она дочь рыбака.
– И стоит того, чтобы собрать кровавый урожай?
Анатолий потупился.
– Никакого кровавого боя не было. Кононенко, набросившись на меня, напоролся на нож. – Он сжал губы. – Моя вина в том, что я бросил раненого, не ожидая таких страшных последствий. Но Иван отомстил мне за это. Как вы думаете, возможно ли снять позорное клеймо с моего честного имени?
Кузьма Павлович почесал затылок:
– Ты слышал о том, что фашистская Германия объявила нам войну. Я помогу снять с тебя все обвинения. Подумаем, куда тебя направить. В общем, жди от меня весточки.
Викторов довольно улыбнулся. Освобождение было для него как нельзя кстати. Он рассчитывал прятаться от пуль всю Великую Отечественную войну, но пришлось повоевать в заградотрядах. Он с
