Борода, давая понять Лапе, что приехал к нему не только отдыхать, но и решить насущные проблемы.
— Своих внуков ты не думаешь обучить нашему ремеслу? — улыбнувшись, пошутил Лапа.
— На их век, век их детей наших бабок хватит, так зачем нам рисковать и подвергать детей опасности? —
резонно возразил Борода, не склонный шутить на такую тему.
— Я думаю, племянник Виктора так не рассуждает? — поинтересовался Лапа.
— Ему выбирать не приходится. Парень любит одеваться в импорт, а где у матери на такие покупки бабки, если живет с алкашом и хулиганом? Поэтому парню ловить нечего и надо рисковать, тем более что имеет к этому
охоту.
— Разве он знает, что его дядя — медвежатник?
— Шила в мешке не утаишь. Его мать, сестра Виктора, живет в доме, который купил и подарил ей брат. Она и
посвятила своего сыночка.
— Мне-то что. Моя хата с краю, но нежелательно подвергать Виктора опасности из-за родича.
— Ты думаешь, я за него не пекусь, а хочу, чтобы дочка жила одна, без мужа? — заметил Борода с обидой в
голосе.
— Не то шпрехаешь, кореш. Я только предостерегаю и предупреждаю, так как Виктор для меня больше, чем
родня, — напомнил ему Лапа, — чтобы потом у нас с тобой разговора не было на эту тему и не пришлось охать и
ахать.
Борода, налив Лапе и себе виноградного вина, чокнувшись своим фужером о фужер Лапы, молча выпил.
Проследив, как Лапа опорожнил свой фужер, Борода после долгого молчания, обняв Лапу за плечи, что делал
впервые за долгие годы своего знакомства с ним, проникновенно произнес:
— Мы с тобой жили его заботами и, наверное, с ними умрем.
Такой подход Бороды к его ученику вполне устраивал Лапу, а поэтому, тоже обняв Бороду, кивая головой, произнес:
— И никуда нам от этого не деться.
— А я и не хочу жить без таких хлопот, — храбро бросил свое заявление Лапе Борода.
— Да и я тоже такого мнения, — признался Лапа, не спеша пощипывая гроздь винограда, выбирая самые
крупные ягоды и бросая их себе в рот.
— Послушай, Остап Харитонович, а почему бы тебе не поехать в гости к своему корешу Молоху в Америку?
Перед смертью посмотришь, как живут богатые люди, как они проводят свое свободное время? —
встрепенувшись, поинтересовался у Лапы Борода.
— Ты думаешь, что я против такого турне? Отнюдь, я жду официального приглашения от Молоха, которого
пока не получил.
— Я скажу Виктору, чтобы он там пошурудил Молоха и напомнил ему о тебе.
— Молох и без вашего напоминания помнит обо мне, но он — очень осторожная устрица. Если он
приглашения пока не шлет, то, по-видимому, на то есть причина, и он осторожничает...
Они еще долго беседовали между собой, не торопясь идти спать, так как знали, что завтра им не надо будет
спешить на работу, рано вставать, а будут они спать столько, сколько пожелают, после все равно останется
много свободного времени и опять придется думать, куда его девать.
Глава 2
Золтан Кройнер, находясь в своем служебном кабинете, сидя в глубоком кресле, углубившись в
размышления, анализируя проделанную работу по находящимся у него в производстве уголовным делам, был
недоволен результатами своей работы. Являясь практиком с солидным стажем работы, он был вынужден
констатировать, что по факту ограбления миссис Кэрол преступление осталось нераскрытым и ближайшей
перспективы на его раскрытие не предвидится. Миссис Кэрол была богатой миллионершей, лишившейся в
результате преступления всех своих драгоценностей. С таким фактом она не могла смириться. Она давила на его
начальство, требовала не только того, чтобы инспектор ФБР Золтан Кройнер работал по раскрытию
интересующего ее преступления, но чтобы был виден результат его работы, чтобы драгоценности были
возвращены ей. Фактический результат был противоположный ее желанию, а поэтому ни о каком продвижении по
службе на ближайшие месяцы ему нечего было и рассчитывать, тогда как уже четыре года он работает в
занимаемой должности и по всем основаниям его время для служебного роста пришло. Его коллега Роберт
Штейн, пришедший позже его в отдел, уже стал старшим инспектором, тогда как по стажу работы в отделе это
звание должно быть присвоено ему.
Размышления Кройнера прервал неожиданный телефонный звонок, который его слегка напугал, что, безусловно, еще в большей степени испортило и без того плохое его настроение. Приложив недовольно
телефонную трубку к уху, он бросил:
— Слушаю!
По голосу, раздавшемуся из трубки, он узнал говорившего. Им оказался его специальный агент Виктор
Крошт. Последний сообщил ему, что интересующий его мистер Гончаров-Шмаков вместе со своей женой в
настоящее время находится в своей загородной вилле под Нью-Йорком.
— Когда они туда прибыли? — с пробуждающимся интересом спросил он у агента.
— Не знаю! — удивил его своей нерасторопностью агент. — Его с женой я только что обнаружил дома и
сразу же позвонил вам. Такое было ваше указание.
Кройнер вспомнил, что он действительно приказывал Крошту так действовать. От исполнительного
специального агента сейчас ему новой информации о Гончарове-Шмакове нельзя было требовать, так как он ее
еще не получил. Поблагодарив своего агента за его сообщение, Кройнер положил трубку. Довольно потерев
ладони рук о стол, Кройнер решил немедленно проверить на Гончарове-Шмакове одну из своих рабочих версий
его причастности к преступлению. По этой версии не исключалось, что деньги и драгоценности у миссис Кэрол
мог похитить русский промышленник Гончаров-Шмаков, который в тот период находился в Нью-Йорке и
перечислил крупную сумму денег в Австрийский банк, тогда как до прибытия к ним в страну у Гончарова-Шмакова
не было ни таких денег, ни счета в банке. Из МВД России, куда он делал запрос в отношении Гончарова-
Шмакова, к нему поступило ошеломляющее сообщение: так называемый русский промышленник ранее был
четырежды судим, в том числе за вскрытие сейфа и похищение из него нескольких килограммов золота.
Сообщали и кличку Гончарова-Шмакова — Сарафан.
Информация была подробной, но частично устаревшей. Теперь у Сарафана была уже другая кличка —
Лесник, но, как бы там ни было, Золтан Кройнер, отправляясь на своем «линкольне» на виллу Гончарова-
Шмакова, имел огромную заинтересованность в предстоящей беседе.
Глава 3
Супруги Гончаровы-Шмаковы прилетели в США на виллу не одни. Они прихватили с собой Федора
Михайловича Камалетдинова по кличке Цыган, который должен быть телохранителем Альбины во время
отсутствия дома Лесника. В разработанной операции Лесника и Бороды Цыгану отводилась второстепенная, но
вместе с тем и необходимая роль. Больше всего Лесник нуждался в помощи Молоха, имевшего обширные связи
как среди бизнесменов, так и в кругу многих мафиозных групп.
С помощью Молоха Лесник заключил договор на обслуживание его адвокатом Альфредом Скотом. Другой
договор Лесник заключил с врачом Буно Почивано на оказание его семье медицинской помощи, если надобность
в таковой возникнет. Договоры с указанными специалистами были заключены на тот срок, пока супруги
Гончаровы-Шмаковы будут находиться в Штатах.
Каждый из этих специалистов был дока по своей специальности. Они сотрудничали с мафией, которая
производила им оплату услуг тем щедрее, чем их услуга была сложнее и противозаконнее. Как Буно Почивано, так и Альфред Скот работали самостоятельно, не знали о существовании друг друга, но действовали в одном
плане, лили воду на мельницу Лесника.
С помощью все того же Молоха Лесник достал и выправил себе заграничный паспорт на имя Феликса Ходли, где на фотографии он был изображен с бородой и усами. Грим Леснику тоже обошелся в кругленькую сумму.
Подготовив себе надежный тыл, «Феликс Ходли» выехал в Россию, где у него была хорошая наводка на
коммерческий банк, из которого он намеревался похитить солидный куш, если наводка окажется клевой. Лесник
отлично помнил, что ранее неоднократно зарекался завязать, не потрошить сейфы и заняться честным бизнесом, но каждый раз, пораскинув мозгами, приходил к выводу, что еще рано завязывать и надо провести хотя бы одно
крупное дело. Только теперь, если все сложится хорошо по их плану, он окончательно намеревался завязать и
бросить потрошить «лохматых».
Из-за предстоящего ограбления банка, согласно плану, супруги Гончаровы-Шмаковы не стали нанимать
прислугу, а поэтому миллионерше Альбине пришлось самой управляться по хозяйству и на кухне. Альбине
повезло, что она в медицинском институте изучала английский язык, который в учебе ей давался легко. Она
