верховенство Лесника над собой.
— Короче, тебе тоже нечего сказать, — констатировал Лапа. — Тогда послушайте мое предложение. У нас в
поселке продается теплица в десять га. Не купить ли вам ее себе, став единственным владельцем прибыльного
предприятия? Тем более что с реализацией продукции у вас не будет никаких проблем. Покупатели сами будут
ловить вас.
— Мысль неплохая, но надо на месте посмотреть — стоит ли в нее вкладывать свой капитал, — осторожно
заметил Борода.
— Давай поедем, посмотрим и на месте определимся, — предложил ему Лесник с вдохновением.
— Вы не тяните с принятием решения, а то может получиться, что опоздаете, и вам дорогу пересекут на
рысаках. Здесь надо действовать решительно, — предупредил их Лапа.
— Надолго к нам приехал? — спросил Лапу Борода.
— Завтра уже думаю отчаливать, — сообщил ему тот.
— Как смотришь, не рвануть ли нам с ним завтра тоже в поселок? — поинтересовался у Лесника Борода.
— По-моему, противопоказаний у нас с тобой пока никаких нет, — поддержал его Лесник.
— Если вы купите тепличный комплекс, да к тому же вы являетесь совладельцами еще одного предприятия, тогда прибылью с обоих предприятий вам можно любому чинуше объяснить, за какие и откуда взявшиеся деньги
вы делаете дорогие приобретения. Однако мы еще не все проблемы решили и преодолели. Когда вы все же
вывезете свои покупки в Америку, то там местная мафия может тоже потрусить вас...
— Честно говоря, такой факт может быть, а я о нем не подумал, привык сам давить всех и забыл, что меня
там тоже могут обуть, — заметил Лесник. — Какой совет дашь, чтобы выйти из захвата и чтобы меня там не
доили?
— Вариантов много у меня, но какой из них самый верный, вам решать. Один из них такой: тебе надо вывезти
несколько моих «быков» для охраны твоего дома и наладить контакт с местными авторитетами, может быть, через Молоха, иначе они все равно будут тебя прощупывать на прочность.
Второй вариант следующий: тебе надо с купленных картин дома сделать копии, которые будешь
демонстрировать покупателям, а подлинники полотен сразу застрахуй на приличную сумму и сдай на хранение в
страховую компанию, какую — посоветуйся с Молохом. Кто решится на покупку картин, тот всегда сможет их
взять в страховой компании.
— Ну и голова у тебя, Остап Харитонович. Я вроде моложе тебя, а до этого не дошел.
— Конечно, у меня не дурная голова, но сказанное мною вам не родилось в ней, а я почерпнул от других. Я
много сидел у хозяина, со многими прошедшими через него имел удовольствие беседовать, — объяснил друзьям
свою компетентность по данному моменту Лапа.
— Как я смогу своих мужиков без приглашения вывезти в Америку, чтобы было все честь по чести? — после
долгого молчания поинтересовался Лесник.
— Наверное, тебе или Бороде с сожительницей придется выехать в Америку на постоянное место
жительства и оттуда клепать приглашения, с мужиками заключить договор и пригласить их к себе на работу.
Короче, тебе надо будет съездить в столицу и там где надо подробно разузнать, где, что, почем. Я ведь тоже в
международных отношениях не ботаю. Едва не забыл о третьем варианте, — улыбнувшись напомнил Лапа. — Он
является унифицированным гибридом первого варианта со вторым.
— Короче, как я понял, ты мне теперь даешь добро на занятие только коммерцией, — удовлетворенно
констатировал Лесник.
— Пришло время, когда ты уже не должен рисковать, а только заниматься бизнесом и делать деньги. Делать
черную работу за нас мы всегда найдем лошадок.
Вернувшись в зал по случаю продуктивной беседы и подведения черты под криминальной деятельностью
Лесника, они выпили по несколько рюмок спиртного и пошли спать.
Впереди у Лесника маячили новые, неизвестные ему предпринимательские отношения с государством и
бизнесменами.
У него начиналась новая жизнь, в которую он вступил твердым шагом, чему подтверждением является его
крупный счет в Венском банке, но теперь он остановился и не знал, как сделать второй шаг.
Мы думаем, что если ему повезет в жизни, как в первом ее отрезке, то еще встретимся с ним. Если же он не
сможет освоиться и научиться плавать в мире бизнеса и утонет, разорившись, то на похороны к нему нам не
стоит приходить.
КНИГА ВТОРАЯ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава 1
Чернов-Постников Остап Харитонович — особо опасный рецидивист, вор-медвежатник, пахан по кличке Лапа — к
старости достиг всего того, что хотел в жизни. Лапа, являясь совладельцем крупного промышленного
предприятия, получая по своим акциям солидные дивиденды, потерял интерес и вкус к накоплению капитала, а
поэтому устранился от управления производством и решил оставшиеся годы жизни потратить в свое
удовольствие. Вместе с преданной ему сожительницей Марией Ильиничной он, покинув рабочий поселок, переехал жить в Геленджик, где купил себе за один миллион двухэтажный шикарный особняк с полуподвальными
помещениями. Это была своего рода гостиница в миниатюре. Ему повезло, что сделка была совершена до
прихода к власти демократов. Теперь его домовладение по рыночным ценам обошлось бы ему не менее чем в
пять—десять миллионов «деревянных» рублей.
Поддавшись на уговоры Марии Ильиничны, Лапа согласился выделить первый этаж своего дома под сдачу
квартирантам, но ее поползновения в этом плане на второй этаж категорически пресек, так как берег эти
апартаменты для своих гостей, которые приезжали к нему со всей России, стран СНГ без предупреждения, ставя
его перед свершившимся фактом.
Медвежатник почти полностью отошел от преступной деятельности не потому, что стал неуверен в своем
мастерстве, а потому, что не было достойного его внимания объекта. На мелочи, на два-три миллиона
«деревянных» рублей, он не желал рисковать, предпочитая беспечно коротать свое свободное время то за
просмотром видеофильмов по своему «Сонику», то посещая концерты знаменитых эстрадных певцов, то загорая
на море с удочкой в руках.
Лапа был еще здоровым и подвижным стариком. Жизнь, происходящая вокруг, никак не устраивала
медвежатника, и он был ею больше чем недоволен. Его не устраивала действительность, когда сопливый юнец
из хулиганов, проходя мимо, не считал нужным остановить свой почтительный взгляд на нем, не видя в нем
достойный для себя объект внимания. Лапе больше нравилось окунаться в воспоминания сорока-
пятидесятилетней давности, когда он был бесшабашным, пробивным, удачливым вором, прошедшим не только
войну с немцами, но и с ворами, о торжестве своей воли в преступной среде, росте авторитета, избрании в
лагере для особо опасных рецидивистов паханом, вором в законе.
Особенно приятно ему было вспомнить о своем ученике, теперь уже матером медвежатнике и тоже воре в
законе Гончарове-Шмакове Викторе Степановиче по кличке Лесник, который сам оказался в «работе» более
удачливым, чем он сам. Сейчас Лесник уже имел в Западной Европе вклад на три миллиона долларов, кроме
этого, примерно на такую же сумму у него был капитал и в России. Несмотря на толпу лет, прошедшую со дня их
знакомства, близкие, дружественные отношения между ними не прерывались, и мнение Лапы для Лесника
оставалось на настоящее время важным, и он к нему прислушивался, а если не находил выхода в возникшей
проблеме, то обращался к Лапе за помощью, зная, что тот всегда ему поможет, так как любил его, как сына.
Лапа не сожалел, что все свои богатства завещал детям Лесника, так как в лице его детей видел свое
продолжение.
Из-за удачного географического расположения Геленджика у Лапы недостатка в гостях не было. Он к ним
привык, как месяц к дням недели, а поэтому принимал как неизбежное, спокойно, но только появление
ближайшего окружения семьи Гончарова-Шмакова оживляло, будоражило и радовало его. Таким радостным
событием был для Лапы приезд в гости Иллариона Константиновича Перепелкина, тестя Лесника, фронтового
товарища, с которым воевал в штрафбате, вместе рискуя и проливая кровь, имевшего, как и все зеки того
времени, кличку Борода. Последний приехал к нему в гости вместе со своей сожительницей Полиной
Геннадиевной Жильцовой.
Гости к Лапе приехали в августе, когда летний сезон на берегу Черного моря был в самом разгаре. Борода и
Полина Геннадиевна в течение нескольких дней утомили на море своих гостеприимных хозяев, которые его
воспринимали, как верблюд песчаный ландшафт, поэтому Лапа и Мария Ильинична быстро сдались и позволили
гостям самим без них принимать морские, солнечные и песочные ванны, и только вечером, встречаясь в доме, хозяева и гости могли общаться между собой.
