Плотно сжав губы, я удерживала у себя в сознании ненавистный образ, пока мое астральное тело осторожно, словно слепой, попавший в чужую квартиру, нащупывало неощутимый для всех остальных людей уровень пространства вокруг меня.
Гостиница...
В гостинице его нет.
Улица и близлежащие дома...
Нет ничего похожего...
Круги расширялись и довольно скоро я была уверена, что в центре города Гонконга никакого Захара нет. Ощупывать окрестности было сложнее, но пока я справлялась. Многоголосый гул то и дело возникал у меня в голове, непонятные китайские фразы и гудки автомобилей сбивали с толку, но я, не открывая глаз, смотрела в темные зрачки своего врага и – могу поклясться – хотя образ Захара, вызванный мною, был всего только образом, мне одной подчиненным астральным слепком, не обладающим совершенно никакой собственной энергетикой, я видел – могу трижды поклясться – что тонкие его губы вились в улыбке, словно спаривающиеся червяки, и темные глаза смеялись ненавидяще...
Когда я вышла из транса, Даша уже спала в кресле напротив меня. Я посмотрела на часы – оказывается прошло уже два часа.
Я пошевелилась – Даша проснулась немедленно. Наскоро протерев кулаками воспаленные глаза, она спросила хрипло:
– Ну и что?
Еще минуту я переводила дыхание, не в силах пока говорить.
Даша несколько раз прикусила нижнюю губу, очевидно, по-своему поняв мое молчание.
– Так я и думала, – горько прошептала она, – это он. Это он, да? Это... Захар.
Я качнула головой. Я ни в чем не была уверена, хотя мне казалось, что...
– Это он, – приняв мой кивок за утвердительный, проговорила Даша.
Она вдруг вскочила с кресла и оглянулась, хотя, кроме нас в полутемном холле никого не было.
– Он здесь?! – вскрикнула она. – Он здесь?! Он где-то рядом? Он в гостинице? Он где-то в городе?
– Успокойся, – устало проговорила я, – его нет в гостинице. И скорее всего его вообще нет в городе. По крайней мере, я не смогла его обнаружить...
Даша испуганно замолчала.
– Я, конечно, не могу быть уверенной в полной мере, – продолжала я, – но, как мне кажется, Захара в городе нет. Такой мощный источник паранормального излучения трудно не заметить... Нет, – резюмировала я для Даши, да и для себя тоже, – его в городе.
Даша снова опустилась в кресло. Она почти успокоилась, но дышала все равно тяжело.
– Так значит, – выговорила она, – все, что происходит с нами, это не его рук дело?
– Выходит, так, – ответила я, – воздействовать на сознание человека возможно только при непосредственном контакте... Ну, за редким исключением. Если Захар где-то далеко – а так оно, скорее всего, и есть – то, следовательно, он и не может нам никак навредить. Логично?
– Логично, – согласилась Даша, – но ведь с нами что-то происходит. Кто-то пытается нас достать. Кому это нужно, кроме Захара?
– Никому не нужно, кажется, – ответила я, – но ведь Захар мог поручить это дело кому-нибудь из своих сообщников.
– Вряд ли, – возразила Даша, – кому он это поручит? Его правая рука – Ящер – всего только лакей и, в принципе, ничего из себя не представляет. Способен выполнять только мелкие поручения. Я сомневаюсь, чтобы Захар додумался послать Ящера куда-то за тридевять земель – в Китай – чтобы...
– Да, – проговорила я, – Захар прекрасно знает, что я – трудная добыча. Ящер никак не годится на роль охотника.
– Новые сообщники? – предположила Даша. – Сколько воды утекло, многое могло измениться.
– Это точно, – сказала я и внезапно подумала о том, о чем мне думать совсем не хотелось. – А вдруг экстрасенсорная сила Захара развилась до такой степени, что он может управлять энергией на огромном пространственном расстоянии? Это, конечно, маловероятно, но... но не невозможно, – но вслух я ничего не сказала.
– Не знаю, – проговорила Даша и вздохнула, – знаю только одно – что действительно происходит. И это что-то не сулит нам ничего хорошего. Как-то раз неделю жила а Питере – на третий день моего приезда там разразился невероятной силы ураган – гром, молнии, град величиной с куриное яйцо... Сущий ад.
– Ну и что? – спросила я.
– А то, – закончила Даша, – три дня небо все темнело и темнело – каждый день тучи сгущались – и наконец небо было просто черное – днем черное, понимаешь? Очень необычное состояние. Все питерцы ждали, что произойдет что-то страшное. Жутко было ждать. С минуты на минуту. Вот что-то подобное происходит с нами и сейчас.
Я не нашлась, что ответить. Просто пожала плечами.
* * *
Толстяк успокоился только тогда, когда желтая приземистая машина такси отвезла его на самую окраину города. Он вышел из автомобиля, покачиваясь и пытаясь огромным пунцовым платком унять лившийся по его раскаленному лицу пот. Заметив неподалеку укрытое от солнца грязноватым брезентом кафе, он направился туда.
Официант прибежал не тотчас же, как только Толстяк уселся за столик – Толстяк минут пять покачивался на пластиковом стуле, одна ножка которого была отчего-то короче трех оставшихся.
– Все, – бормотал он себе под нос, – это был последний раз. Теперь уже все... Назад – домой, в Питер. И пусть этот... и пусть он делает то, что обещал. Хватит меня шантажировать...
Он шумно выдохнул и, подняв глаза, увидел, что над ним, склонившись почтительно, стоит китаец в белом, но грязном и захватанном руками фартуке.
– Воды, – попросил Толстяк, – минеральной, без газа...
Желтое, плоскоскулое лицо китайца скривилось в гримасе недоумения.
– Ах ты черт... – сморщился Толстяк, сообразив, что он только что пытался сделать заказ на русском языке, – воды, – снова попросил он, перейдя на английский, – минеральной. Только без газа... Понимаешь, тупая рожа, без газа!
Через минуту Толстяк уже жадно пил воду прямо из горлышка пластиковой бутылки – крупные капли, катились по его горлу вниз и расплывались серыми кляксами на белом вороте его рубашки.
Запищавший в кармане телефон заставил Толстяка содрогнуться всем крупным телом. Бутылка вылетела из рук и покатилась под столик, щедро орошая холодной водой песчаную пыль никогда не метенной мостовой.
Толстяк, поперхнувшись, надолго закашлялся, одновременно доставая из кармана телефон и включая его.
– Да! – сипнул он в трубку, стараясь подавить все еще терзающие его горло спазмы.
– Что с тобой? – холодно спросили его.
– Ничего, – быстро ответил Толстяк и, прикрыв трубку рукой, старательно прокашлялся,
– ничего, – повторил он уже более или менее чистым голосом, – просто поперхнулся и вот…
– Выполнил все, о чем я тебя просил?
– Да, – проговорил Толстяк, – все как ты… как вы говорили.
Трубка некоторое время молчала. Потом холодный голос появился снова.
– Что у тебя с голосом? – услышал Толстяк новый вопрос.
– Я же говорю, – ответил он, – поперхнулся. Воду пил, и тут зазвонил телефон…
– Волнуешься.
– А как же?! – Толстяк даже попытался усмехнуться, но снова закашлялся.
– Так значит – поперхнулся, – повторил голос в трубке, – да нет… Не потому, что ты поперхнулся у тебя голос такой… странный.
Толстяк похолодел.
– А почему? – нашел в себе силы осведомиться он.
– А потому, что ты мне врешь, – твердо заявил собеседник Толстяка.
Несколько минут Толстяк пусто смотрел в туманно плывущее перед его глазами пространство и облизывал совершенно сухие губы.
– Я не вру… вам, – выговорил он наконец.
– А я тебе не верю, – последовал немедленный ответ.
– Но…
– Рассказывай, как все было на самом деле, – услышал Толстяк, – что-то у тебя пошло не так, иначе бы я не почувствовал… Все, с самого начала. И лучше для тебя будет, если ты ничего не пропустишь и ни одного момента не утаишь… Понял?
– Понял, – вздохнул Толстяк и начал рассказывать.
Он говорил долго – вспоминал каждую минуту, стараясь, чтобы речь его звучала спокойно и солидно. Несколько раз его голос дрогнул, но… всего только несколько раз. Толстяк рассказал своему суровому собеседнику все.
– Понятно, – услышал он наконец холодный голос и с тоской подумал о том, что некоторые моменты его рассказа, может быть, он озвучивал зря, – разбитый стакан…
Толстяк услышал смешок и почувствовал вдруг, как несколько раз непроизвольно дернулось его левое веко.
– Незапертая дверь… – констатировал собеседник Толстяка, – грязная работа, мой милый. И ты сам это должен понимать. Так ведь?
– Но меня никто не заметил, – проговорил Толстяк.
– Повезло, – уверили его, – дико и непростительно повезло… В следующий раз такого может не случиться.
– Как это – в следующий раз? – напрягся Толстяк, – мы же с вами договорились, что это поручение будет последним и смогу вернуться в Россию… А я так понял по… по вашему тону, что моя миссия в Китае еще не закончена… Вы ведь сами мне говорили…
