На самом деле Блейк — единственный из моих новых знакомых, кому удалось преодолеть мои защитные стены. И видите, что получилось. Я открыла ему сердце и поделилась вещами, которыми не делилась больше ни с кем. Я верила, что это настоящее и навсегда. А он вонзил в мое сердце нож да еще повернул его.
Линди одаривает меня понимающей улыбкой, затем снова берет под руку и тащит за собой.
— Идем, моя беспокойная подруга. Пора потратить немного денег.
Эта идея кажется мне восхитительной, и я молча иду за ней целых десять секунд. Но если честно, меня мучают мысли о том, что я пригласила чужого человека в свой дом, и через несколько мгновений я понимаю, что больше не могу терпеть. Я останавливаюсь перед экстравагантной витриной «Тиффани».
— Может быть, я неправильно поступила, что пригласила его?
Линди легонько бьет меня по руке сумкой, и я замолкаю.
— Слушай, милая. Он работает в вашей команде. Вот почему ты его пригласила. Он не Янус. Ты это знаешь.
— Ты права. Конечно права.
— Кроме того, Энди наверняка лучше остальных понимает, через что тебе довелось пройти. Ведь на него тоже велась охота. Ты мне сама говорила.
— Ну, в некотором роде, — соглашаюсь я. — Его втянули в игру в роли Защитника.
— Ну-ка объясни еще раз. Что-то я не могу понять сути этой штуки, которая называется «Играй. Выживай. Побеждай».
Поскольку коэффициент умственного развития у Линди так высок, что она может считаться одним из ценнейших национальных продуктов, я ей не верю. Однако понимаю, что она пытается сделать. Поэтому я иду ей навстречу и рассказываю об игре, объясняя, что означают роли Жертвы, Убийцы и Защитника.
— Такова структура игры, — продолжаю я. — Но именно охота делает ее крутой.
— Точно. Я помню из сценария, который ты давала мне читать. Жертва должна отыскивать подсказки и разгадки по всему городу.
— Правильно, — говорю я. — Но самое интересное состоит в том, что загадки основаны на анкете, которую игрок заполняет в начале игры. Мне кажется, кое-кто из первых игроков врал — почему бы и не соврать в киберпространстве? — но вскоре люди поняли, что подсказки лежат в сфере их интересов.
— Значит, загадки для доктора будут связаны с медициной, а для адвоката — с юриспруденцией?
— Совершенно верно, — подтверждаю я. — А как только новые игроки начали писать о себе правду, игра стала еще популярнее. Человек, который ее придумал, невероятно разбогател. Невозможно даже представить, сколько он заработал.
— И чем он сейчас занимается? Он имеет хотя бы примерное представление о том, кому пришло в голову перенести игру в реальный мир?
— Нет, — говорю я. — Он умер. В детстве Арчибальд Гримальди был бедным ребенком и подвергался жестокому обращению, в общем, не вписывался в нашу систему. Однако ему удалось выбраться из грязи и нажить огромное состояние, когда он был еще совсем молодым человеком. И все благодаря ИВП. Однако в конце концов деньги ему не помогли. Однажды ночью он исчез, утонул в море. Конец. Игра закончена. По крайней мере для Гримальди, но не для миллионов людей по всему миру, которые продолжают поддерживать жизнь ИВП.
— Какая грустная история, — говорит Линди.
— Да, очень.
— Ты ведь в нее играла? — спрашивает она.
— Один раз, — признаюсь я. — И почти сразу проиграла.
— Я не могу сложить даже пасьянс «Паук». ИВП представляется мне высшим пилотажем.
— Мне тоже.
— Но давай вернемся к Энди, — говорит Линди, поворачивая разговор к тому, с чего мы начали.
— Его втянули в игру в роли Защитника, — повторяю я.
— Но кое-что случилось, — подсказывает она.
Я не помню, рассказывала ли ей всю историю до конца, но, похоже, она знает, куда ведет.
— Энди получил пулю, пытаясь спасти Жертву, но это не помогло. В конце Убийца расправился с Жертвой, а Энди…
Я замолкаю и пожимаю плечами, потому что мне больше нечего сказать.
— Ну и ну, — говорит Линди.
— Именно.
— Он, наверное, был очень подавлен.
— Мне кажется, он с этим неплохо справился, — говорю я, вдруг почувствовав, что должна его защитить. — Он оказался в невозможном положении и сделал все, что было в его силах, чтобы тот парень остался в живых. А когда все закончилось, он нашел Мел, и теперь они стараются помочь тем, кто попал в ловушку этой игры.
— В каком смысле?
— Деньги, которые Мел выиграла, оставшись в живых, она использовала для финансирования одного проекта. Они со Страйкером и другими людьми, одержавшими победу и оставшимися в живых, посещают компьютерные сайты, оставляют там объявления и разыскивают тех, кто играл и выжил.
Меня слегка передергивает. Слишком жутко все это звучит. Оказаться втянутым в игры какого-то маньяка, который перенес компьютерную игру в реальную жизнь. Насколько это ужасно? (На самом деле, учитывая, что я сама оказалась игрушкой в руках Януса, думаю, я могу ответить на этот вопрос: почти невыносимо.)
— Значит, многим удалось остаться в живых? Ты говорила, что ей помогают и другие люди?
Я приподнимаю одно плечо.
— Не думаю, что многим. Насколько мне известно, Энди и еще двоим. Дженнифер Крейн и ее жениху, агенту ФБР по имени Девлин Брейди.
— Дженнифер, — повторяет Линди и хмурится. — Откуда я знаю ее имя?
— Ты читала сценарий, — отвечаю я. — Она моя соседка по комнате. Точнее, соседка Мел.
— Ах да, — говорит Линди. — Значит, ваш фильм является частью грандиозного плана Мел? Чтобы все узнали про игру?
— Очевидно, — отвечаю я. — Однако добился съемок именно Энди. Думаю, он убедил Мел, что, если она расскажет свою историю и широкая общественность узнает о происходящем, это позволит неизвестным игрокам выйти из тени, а также положит конец кошмару.
— Яркий свет убивает грибок, — комментирует мои слова Линди.
— Можно и так сказать, — говорю я, и мы наконец идем дальше.
— Ну что, тебе стало лучше? — спрашивает Линди через некоторое время.
Я останавливаюсь и прищуриваюсь, потому что не знаю, о чем она говорит.
— В каком смысле?
Она смеется мне в ответ.
— Ты такая предсказуемая! Всего пять минут назад ты сомневалась, правильно ли поступила, пригласив к себе домой Энди. Пора с этим кончать. Ты постоянно так себя ведешь.
— Ничего подобного, — возражаю я, хотя и понимаю, что вру.
Я действительно всегда так делала, но после нападения стало хуже. И вдвойне хуже после разрыва с Блейком.
— Ты сама мне рассказала, что сегодня так и поступила, — заявляет она. — Сначала выгнала Блейка из своего трейлера, а потом помчалась за ним, чтобы участвовать в интервью.
— Слушай, это нечестно, — говорю я.
Но я снова начинаю идти вперед, и мой психотерапевт непременно сказал бы, что таким способом я пытаюсь уйти от правды.
Линди бросается за мной, чтобы не отстать.
— Сначала ты решила, что он главная любовь всей твоей жизни, потом он совершил одну ошибку, и ты развернулась на сто восемьдесят градусов. Понимаешь, дорогая, даже олимпийские чемпионы по гимнастике не могут вертеться с такой скоростью.
— Эй! Мы с тобой говорим про одного и того же человека? Он меня бросил. Причем заявил это по национальному телевидению, и никак не меньше.
— Он тебя не бросил. Он увильнул от прямого ответа.
— Увильнул, — повторяю я. — Ну, это звучит разумно. Потому что в таком случае он будет в полной безопасности, пока на его горизонте не появится кто-нибудь получше.
У нас были самые серьезные отношения, по крайней мере я так думала, в особенности после того, как мы заговорили о том, чтобы начать жить вместе и купить пополам стереосистему. И соединить наши коллекции дисков…
Раньше я ничего подобного не делала. Ни с кем.
Но потом я узнала одновременно со всей страной, что мы «встречаемся, однако никакие обязательства нас не связывают». Его слова, не мои. Должна сказать, это стало для меня новостью. Болезненной и унизительной.
В тот момент он давал интервью Леттерману, а что это значит? Миллионы телезрителей. Когда Леттерман спросил его — в присущей только Леттерману манере, — рассчитывает ли Блейк встретить кого-нибудь получше, он смущенно засмеялся с видом маленького потерявшегося мальчика. «Хо-хо, приятель, — сказал Леттерман. — Деви связалась с ветреником».
Догадайтесь, какие были заголовки на следующей неделе в «Энтертейнмент уикли»? Два очка вам, если вы предположили, что такие: «Хо-хо, приятель. Блейк — настоящий дьявол».
— Ты сама знаешь, что Блейк ничего такого не имел в виду, — говорит Линди. — Леттерман поставил его в затруднительное положение, и он дал дурацкий ответ. А теперь ты наказываешь вас обоих за то, что он сболтнул глупость. Парень действовал под влиянием Эллиота. Естественно, он нес всякую чушь.
Ее слова меня веселят, но я сдерживаю смех.
