— Мать, ты слышишь?
— Слышу-слышу, не глухая. У меня, кроме картошки и хлеба, ничего нет.
— А что, в деревне ни у кого взять не сможешь?
— Эта деревня брошенная. Из нее уже давно все уехали. Осталось только три дома. В одном дед совсем старенький живет. Правда, он козу держит, а в другом семья. У них и куры, и утки есть.
Больше никого нет. Остальные дома пустые. Магазина тоже нет.
— Господи, как вы тут живете?
— Так и живем. Все равно помирать скоро.
— Мать, а телевизор у тебя хоть есть?
— О чем ты говоришь, сынок! Деревня уже давно без электричества.
— Чем же вы тут питаетесь?
— Все с матушки родимой земли. Она нас и кормит. Сами сажаем, сами едим. Раз в неделю машина приезжает, хлеб привозит. Можно в ближайшую деревню съездить. Она жилая, там магазин есть, только ехать далеко, километров сто, не меньше.
— Мать, пойди по соседям, набери что-нибудь к столу. Есть хотим.
Сама сказала, у твоих соседей птица есть.
Я протянула зэку двести рублей. Он дал их старушке. Та сунула деньги в карман и спросила:
— Вы не торопитесь?
— Нет.
— Сейчас все сделаю.
— Мать, а самогонка у вас тут есть?
— У соседа.
Зэк буркнул мне:
— Дай еще сотку.
Я протянула купюру и отвернулась. Зэк отдал сотку старушке и радостно произнес:
— А ну, мать, купи у него самогона! Да побольше!
Старушка сунула деньги в карман и пошла к соседнему дому. Как только она ушла, я посмотрела на своего похитителя и язвительно сказала:
— Послушай, а почему ты сам не расплачиваешься? Ты же богатый, из тюрьмы сбежал. Вот и расплачивайся сам, я не сумасшедшая, чтобы деньгами направо-налево кидаться! На фиг мне эта самогонка!
— Ни хрена с тобой не будет! Не в ресторане, самогонки попьешь.
— Я самогонку не пью.
— Ну и не пей. Она, между прочим, не только самогонку, но еще и пожрать принесет.
— Господи, да сколько стоит эта картошка?! Ну не три сотни же!
Жри сам. Я жрать не умею, я ем.
Зэк посмотрел на меня так, что я, вздрогнув, поняла, что перегнула палку.
— Заткнись, или я сделаю так, что ты замолчишь навсегда.
Я замолчала и стала наблюдать за соседним домом.
— Кстати, а ты что в тюрьме делала? Кто у тебя там сидит? — Зэк первым нарушил молчание.
— Слава богу, никто. Дядька у меня там работает.
— Кем?
— Юрисконсультом.
— Слышал я про твоего дядьку. Гнида он продажная. Шестерка!
Жополиз!
Я процедила сквозь зубы:
— Жалко, тебя не слышит мой брат.
— Ну и что бы он сделал?
— Проломил бы тебе голову.
— Надо же, мне еще никто голову не ломал, — противно засмеялся зэк. — Я в тюрьме четыре года отсидел, поэтому и понятия имею. Твой дядька в тюрьме всю жизнь работает, а тюремных законов признавать не хочет. Готов служить и красным, и белым. Таким, как он, место у параши!
Я молчала. Я вообще не имею привычки обсуждать близких мне людей.
Старушка ходила от одного дома к другому с большой тряпичной сумкой. Наконец она подошла к машине и протянула ее нам.
Сумка была полна. Зэк порылся в моем бардачке, извлек из него плеер с наушниками, протянул его старушке и похлопал ее по плечу.
— Мать, это тебе. Слушай музыку, а то непонятно, как вы тут без телевизоров живете. Можешь теперь радио послушать. Все новости. Будешь хоть знать, что в мире творится.
— Спасибо, сынок, — обрадовалась старушка и сунула наушники в уши.
Зэк махнул ей рукой и поехал к окраине деревни Мы остановились у мрачного домика, стоявшего на берегу реки.
— Между прочим, прежде чем дарить мой плеер, можно было спросить разрешения.
— Тебе что, для этой старухи плеера, что ли, жалко? Она без телевизора живет.
— Понимаю, но я привыкла сама распоряжаться своими вещами. Мы зашли в дом. В нос ударил запах гнили. Дом состоял из двух маленьких комнат и небольшой кухоньки. В одной из комнат стояла старая железная кровать с грязным матрасом и дырявой подушкой.
Зажав нос, я вышла из дома, достала из багажника большое покрывало, которое всегда брала с собой на пляж, и расстелила у реки.
— Ты что, у реки решила поужинать, в доме не хочешь?
— Разве эту жуткую, мрачную развалюху можно назвать домом?
— По-моему, да. Ты молодец, что захватила с собой покрывало. Наверное, чувствовала, что тебе придется ночевать в заброшенной деревне.
— Если бы я только знала, что ты окажешься в моей машине, я бы близко к этой тюрьме не подъехала.
— Что ж поделаешь. Знал бы, где упадешь, так соломку бы подстелил… Давай накрывай на стол, а я искупнусь. Я, как-никак, в мусорном баке сидел.
Зэк взял свою тюремную форму, облил ее бензином и сжег. Затем подошел к машине, вытащил из нее ключи и игриво мне подмигнул:
— Это чтобы не сбежала.
Я молча наблюдала за ним. Затем не выдержала и крикнула:
— Между прочим, с ключами не купаются! Оставь их в машине.
Потеряешь, на чем поедем?!
— Пешком пойдем, — засмеялся зэк и достал из кармана шорт пистолет. — Все свое берем с собой, — и опять подмигнул он.
— Ключи от машины не твои, а мои, — произнесла я глухим голосом и с ненавистью посмотрела на него.
— Ты же сказала, что подарила мне машину.
— Я подарила бы ее тебе только в том случае, если бы ты подарил мне свободу. Машину в обмен на свободу. Мне кажется, я назначила неплохую цену.
— Тогда пусть машина остается твоей. Сейчас мне больше нужна ширма, чем машина. Усекла?
— Усекла.
Зэк разделся и остался в одних трусах, которые я украла с бельевой веревки. Затем взял пистолет и ключи от машины в зубы и поплыл к другому берегу. В этот момент он напомнил мне собаку, которой кинули палку. Доплыв до другого берега, он бережно положил пистолет и ключи на небольшой лужайке и стал купаться, изредка посматривая в мою сторону.
— Вот гад ползучий! Дрянь! Зэк недоделанный! — стала ругаться я вслух, при этом прекрасно понимая, что он меня не слышит.
Все, что осталось у меня, это кувалда. Самое ценное он забрал с собой. Но кувалда явно не потянет против его пистолета. Я еще раз посмотрела на перевязанную руку, смахнула слезы и села на покрывало. В голове застучали самые страшные мысли. На минуту мне показалось, что этот идиот плохо обработал мою рану спиртом и у меня началось заражение. Еще немного, и рука загниет, затем ее отрежут.
Бежать некуда. В деревне нет никакой связи с внешним миром, поэтому милицию никто не вызовет. Было жарко, и мне захотелось искупаться. В багажнике лежал купальник. Правда, более чем откровенный. Мне его подарила Марта, заявив, что этот купальник — новинка сезона. Если я его надену, то он может подействовать на зэка, как красная тряпка на быка. Хоть он и говорил, что в тюрьму проституток заказывал, но секс дело такое — припереть может в любой момент. По себе знаю. Лучше не рисковать.
Я сидела и тупо смотрела на зэка. Распаковывать сумку не было никакого желания. Ему надо, пусть сам и накрывает на стол. Я не официантка. В гробу я видела такую сумку с продуктами за триста рублей!
Зэк подплыл ко мне и спросил:
— Почему ты ничего не накрыла?
— Не хочу.
— Я могу сделать так, что ты захочешь накрыть…
— Нет, спасибо. Я накрою. Я уже захотела.
— Это другой разговор. У тебя мыло есть?
— Нет.
— Почему?
— Потому что моя машина не имеет никакого отношения к бане. Я привыкла мыться дома.
— Просто хотел с мылом помыться.
— Пойди у своей старухи попроси.
— Да бог с ним, с мылом. Не хочу старуху отвлекать, она сейчас музыку слушает, — засмеялся зэк.
— Боишься, что я сбегу?
— Никуда ты не сбежишь!
— Почему ты так уверен?
— Потому что я прострелю тебе не только руку, но и голову!
Я поняла, что разговор окончен. Зэк поплыл к другому берегу.
Через пять минут он вернулся, держа во рту пистолет и ключи.
— Это чтобы не намокли, — подмигнул он. Я во все глаза смотрела на него.
— Ты что уставилась?
— Просто думаю, каких же размеров твой рот.
— Такой же, как и у тебя.
— Я бы так не сказала. Если мне инородный предмет в рот попадет — меня моментально вырвет. Ты, случайно, ключами не подавился?
— Не подавился. А насчет инородных предметов ты здорово подметила, сегодня мы это проверим.
— Как это?
— Я суну тебе в рот свой инородный предмет и посмотрю, как он там приживется.
— Какой еще предмет?! — опешила я.
— Позже покажу.
Я поняла, к чему клонит этот ублюдок, и чуть было не лишилась дара речи. Лучше всего не заострять на этом внимание, а то навлеку беду на свою голову. Я сделала вид, что не поняла его, и перевела разговор на другое.
— Ну что, будем ужинать?
— Я думал, ты уже накрыла.
— Я сейчас, быстренько.
Зэк улегся на траву, не выпуская пистолет и ключи от машины из рук. Как только его трусы подсохли, он надел шорты, положил ключи и пистолет в карман и сел на покрывало.
