сегодня было.
Как Дэнс того и ожидала, в следующее мгновение Бишоп попросил Арти оставить их с дочерью наедине.
– Разумеется, как скажешь, – отозвался Франческо и отошел в сторонку.
Кейли тут же набросилась на отца:
– Как ты мог? Я же заверила Барри, что мы и словом не перемолвились с «Джей-Би-Ти»! Я обещала ему, что все будет по-прежнему!
– Кей-Ти, – вкрадчиво просипел Бишоп, – Барри – пережиток прошлого. Мир Барри Зиглера и всех этих звукозаписывающих компаний рухнул как карточный домик. Все это осталось в прошлом.
– Но ведь Барри предан нам! Что бы ни случилось, он всегда рядом! Только благодаря ему я получила все свои платиновые диски!
– Пройдет пара лет, и эти платиновые диски можно будет выкинуть на помойку. Наступает совершенно другая эпоха. Люди перестанут покупать музыку, но они будут платить за ее трансляцию через кабельное телевидение и Интернет. Это касается и альбомов, и концертов. Вся музыкальная индустрия изменится до неузнаваемости. У руля будут стоять крупные компании: авиаперевозчики и рекламные агентства. И права на всю музыку будут принадлежать именно им! Вот какой все это примет оборот! Мы сейчас стоим на пороге новой эры!
– Ба! Вот это, папочка, ты и речь толкнул! Долго репетировал? – сощурившись, с вызовом спросила Кейли. Кэтрин еще ни разу не видела, чтобы ее подруга так разъярилась во время разговора с отцом. Певица между тем дерзко хохотнула и продолжила: – Неужели ты думаешь, будто я поверю в эту сказку? Все это делается для меня? Да не смеши! На самом деле ты задумал все это исключительно ради себя!
– В смысле?
– Ты просрал свою карьеру, пропил к чертям собачьим свой голос и окончательно исписался! И какой же выход ты нашел из столь бедственного положения? Ну конечно же: ты замыслил стать великим импресарио! Что там вы порешали с «Джей-Би-Ти»? Какой слоган придумали? «Встречайте… дочь великого Бишопа Тауна», наверное?
– Кей-Ти, прекращай! Это просто…
– А как же Барри? Он теперь лапу будет сосать?
– Барри? – спросил Бишоп с таким удивлением, будто и думать забыл о существовании этого человека. – Ну, он либо подстроится под новые веяния времени, либо ему придется менять профиль и работать в другой индустрии. Кстати говоря, Арти наверняка сможет подыскать ему местечко в «Джей-Би-Ти». Продюсеров-то еще никто не отменял!
– Вот, значит, как? Либо-либо? Так-то ты ценишь своих друзей? Так ты рассуждал и в моем случае, да? Когда заставил меня отказаться от… – На этих словах Кейли вдруг умолкла, но Дэнс прекрасно поняла, на что намекает подруга.
«Самое главное, – подумала Кэтрин, оценивая поведение Кейли, – что сейчас развивать эту тему она точно не будет».
– Я слишком от многого отказалась, чтобы ты мог оставаться на плаву в музыкальной индустрии и тешить свое эго! – выкрикнула Кейли, крутанулась на пятках и направилась прочь.
– Кей-Ти! – крикнул Бишоп. Она застыла на месте. – Обожди-ка минуточку! Не кипятись!
Певица обернулась и окинула отца вызывающе-пренебрежительным взглядом. Бишоп подошел к дочери, но меньше всего он сейчас походил на разгневанного отца. Не обращая внимания на зевак, он заговорил с Кейли на равных.
– Выслушай меня, пожалуйста. Хочешь правду? Я скажу тебе правду, – бормотал Бишоп. – Только не веди себя как капризная девчонка. Сейчас ты поймешь, как многого ты еще в жизни не понимаешь. Да, я попросил и Сью, и конгрессмена Дэвиса отговорить тебя от отмены концерта. Да, я обстряпал дело с «Джей-Би-Ти» у тебя за спиной. Но сделал я все это не для себя. И не для тебя. А знаешь ради кого?
– Ну давай, удиви меня! – огрызнулась Кейли.
– Да ради них! – Бишоп махнул рукой в сторону зрительного зала. – Кей-Ти, я сделал это для них. Твои слушатели, вот кто имеет значение. Они и только они.
– О чем, черт возьми, ты тут болтаешь?
– Кей-Ти, такие одаренные люди, как ты, рождаются раз в сто лет – ну от силы два. Сочетание твоих талантов – большая удача. Твой голос, твоя манера исполнения! А уж мелодии и слова, что приходят тебе в голову! Ты не представляешь, какая это редкость! Но что самое главное, твои песни невероятно важны для слушателей.
Кей-Ти, разве ты не знаешь, что в наши дни нет ничего важнее музыки? – смягчившимся голосом продолжал Бишоп. – Ни священники, ни политики, ни ведущие новостей по этому чертову ящику не могут дать нам ответов. Все они обманщики. И лишь музыка не врет. Только музыка способна говорить правду. Думаешь, иначе стал бы весь мир затыкать себе уши наушниками? Стал бы весь мир изо дня в день слушать песни? Правильно, музыка нужна людям как воздух! А музыке нужны такие, как ты, Кей-Ти. Люди жаждут услышать ответы в твоих песнях. Люди желают слушать твои песни и забывать обо всем на свете. Они хотят знать, что не только им в этой жизни приходится несладко и что за черной полосой обязательно последует белая. Кей-Ти, ты заставляешь слушателей улыбаться и вселяешь в их сердца надежду.
Разве я принуждаю тебя писать песни? – продолжал Бишоп. – Нет! Ты делаешь это сама. Я лишь направляю тебя в нужное русло. Ты не можешь этого не делать. Песни придумываются сами собой, правда? Для тебя написать песню проще пареной репы! Ну-ка, скажи мне, сколько песен ты накропала за последние пару дней? Бьюсь об заклад, штук десять, не меньше!
Кейли сморгнула, и Дэнс отметила про себя, что отец, похоже, попал прямо в яблочко.
– Дорогая моя, это редкий дар, – увещевал Бишоп с горькой усмешкой. – Именно поэтому я считаю своим долгом твердой рукой направлять тебя. Знаю, тебе это не по душе, но твоя судьба, Кей-Ти, стать тенью для всех и каждого. Ты должна спеть для них. Они нуждаются в тебе. – Бишоп снова обвел рукой полный слушателей зал.
– Похоже, все они будут сегодня вечером сильно разочарованы. Потому что концерт если и состоится, то без моего участия! – С этими словами Кейли развернулась и ушла.
Два десятка людей за кулисами молча уставились на Тауна, который, умолчав о сделке с «Джей-Би-Ти», определенно дал маху – да еще какого! Как ни странно, но Дэнс прониклась речами Бишопа и искренне ему сочувствовала. Отец Кейли как-то вдруг враз состарился и сник.
«Вот бедняга, хотя и Кейли, конечно, тоже можно понять», – подумала Кэтрин.
Однако уже в следующее мгновение ей стало не до размышлений о судьбах семейства Таун.
За спиной раздался знакомый голос:
– Салют!
Дэнс медленно обернулась, заранее зная, кого увидит: так с ней здоровался лишь один-единственный человек.
Перед ней стоял Джон Боулинг собственной персоной: такой же
