— А другие гадают на картах Таро и общаются с душами умерших. Все это шарлатанство.
— Но я слышала, что это может быть полезно, — настаивала Лукас.
— Пустая трата времени, — небрежно ответил он. — Нам нужно будет сосредоточиться на совершенно других вещах.
— Что ж. Хорошо. — Лукас подумала о том, как ей не выдать легкой антипатии, которую она почувствовала к нему с самого начала.
— Привет еще раз, Паркер! — вмешался теперь Кейдж. — Ты знаком с Тоби Геллером? Он у нас сегодня отвечает за все компьютеры и связь. Мы, можно сказать, сняли его с самолета в Вермонт, где он собирался кататься на горных лыжах.
— На самом деле я должен был улететь в Нью-Гемпшир, — поправил его агент, улыбнувшись Кинкейду одной из своих дежурных улыбок. — За двойную оплату я готов на все. Даже отменить свидание с девушкой. Привет, Паркер. Весьма наслышан о вас.
Они пожали друг другу руки.
Кейдж мотнул головой в сторону другого стола.
— А это — Сид Арделл. Он из тактического отела нашего здешнего офиса.
— Знакомься, Лен Харди. Он приставлен к нам от полицейского управления округа.
— Рад встрече, сэр, — сказал коп.
— Использовать обращение «сэр» совершенно не обязательно, — приветствуя его, заметил Паркер.
— Разумеется.
— Вы эксперт-криминалист или следователь? — спросил затем Кинкейд.
Вопрос, казалось, смутил Харди, который ответил:
— Вообще-то я из отдела анализа и статистики, но поскольку всех остальных отправили на задания, связь с ФБР поручили мне.
— Где записка? — спросил затем Кинкейд. — Я имею в виду оригинал.
— У судмедэкспертов. Я попросила их попытаться найти еще чьи-нибудь отпечатки пальцев.
Кинкейд нахмурился, но не успел ничего сказать, потому что Лукас поспешила добавить:
— Я отдала специальное распоряжение, чтобы они использовали только лазер. Никакого нингидрина.
Выражение его лица смягчилось.
— Хорошо. Вы что, работали в судебной экспертизе?
У нее возникло ощущение, что, хотя она поступила правильно, запретив применение химиката, он не поверил ей до конца.
— Такие вещи я помню еще со времен обучения в академии, — холодно ответила она и взялась за трубку телефона.
— А что это за штука? — спросил Харди. — Этот нин…
Выстукивая цифры номера на клавиатуре, Лукас ответила:
— Нингидрин применяют, чтобы выявить отпечатки пальцев на бумаге.
— Но! — Кинкейд вмешался, чтобы дополнить ее объяснение. — Он уничтожает при этом текст. Поэтому никогда нельзя применять его на подозрительных документах.
Лукас дозвонилась до криминалистов. Ей сообщили, что никаких других отпечатков не найдено, а курьер теперь срочно доставит записку на командный пункт операции. Она передала все это своей команде.
Кинкейд только кивнул в ответ.
— Почему ты передумал и все-таки приехал? — спросил Кейдж.
Паркер помедлил с ответом.
— Вы упомянули о детишках, раненных в метро. Одна девочка уже умерла.
— Лавель Уильямс, — назвала имя Лукас таким же мрачным тоном, каким говорил он. — Мы тоже слышали об этом.
Паркер повернулся к Кейджу.
— Я буду работать с вами при одном условии. Никто, кроме непосредственных участников операции, не должен знать о моем участии. Если мое имя просочится в печать, я уйду, на какой бы стадии ни находилось расследование. И буду отрицать, что вообще знаком с вами, ребята.
— Хорошо, если вам так угодно, мистер Кинкейд, — сказала Лукас, — но только…
— Называйте меня просто Паркер.
— Считай, что договорились, — кивнул Кейдж. — Но могу я спросить, почему такие сложности?
— Из-за моих детей.
— Если тебя беспокоит их безопасность, мы вышлем к твоему дому патрульную машину. И приставим к ним столько полицейских, сколько…
— Нет, меня тревожит только моя бывшая жена.
Лукас бросила на него недоуменный взгляд, и Кинкейд объяснил, что имел в виду:
— Я обладал исключительным правом опеки над детьми со времени нашего развода четыре года назад. И одна из причин, по которой мне его отдали, как раз состояла в том, что я работаю дома и мои занятия ни в малейшей степени не подвергают опасности ни детей, ни меня самого. Именно поэтому я сейчас занимаюсь только коммерческими заказами. Но, как я недавно узнал, моя бывшая супруга хочет требовать пересмотра дела об опеке. А потому она ни в коем случае не должна ничего узнать.
— Для нас здесь нет никакой проблемы, Паркер, — заверил его Кейдж. — Ты будешь числиться под псевдонимом. Какой бы ты предпочел?
— Мне совершенно все равно. Называйте меня Джоном Доу или Томасом Джефферсоном. Только не моим настоящим именем. Завтра в десять утра Джоан явится к нам с подарками. И если ей станет известно, что я уехал в канун Нового года, чтобы участвовать в операции… Одним словом, тогда мне придется очень плохо.
— А что вы сказали детям? — спросила Лукас.
— Что заболел мой друг, которого необходимо навестить в больнице. — Он ткнул пальцем прямо в грудь Кейджа. — А я ненавижу врать им. Ты даже не представляешь, до чего ненавижу!
Вспомнив его симпатягу сына, Лукас сказала:
— Мы постараемся сделать все, что в наших силах.
— Слово «постараемся» здесь неуместно, — сказал Кинкейд, легко выдерживая ее прямой взгляд, чем могли похвастаться не многие мужчины. — Вы либо сохраните мое участие в тайне, либо меня здесь не будет.
— Тогда мы обеспечим секретность, — просто ответила она и оглядела присутствующих в зале. Сид, Геллер, Харди — все закивали, соглашаясь с ней.
— Вот и отлично. — Кинкейд сбросил куртку и повесил на спинку кресла. — Теперь перейдем к делу. Каков наш план?
Лукас приступила к обстоятельному рассказу о том, как продвигалось расследование до сих пор. Кинкейд только кивал, не произнося ни слова. Она пыталась прочесть по его лицу, одобряет ли он ее руководящие действия, сама не понимая, должно ее это заботить или нет.
— Мэр скоро выступит с речью в прямом эфире, — закончила она, — и обратится непосредственно к стрелку. Он предложит, чтобы выкуп забрал он сам. Не прямо, конечно, но прозрачно намекнет на такую возможность. Мы надеемся, что тогда ему придется вступить в контакт с нами. Деньги сейчас у нас в подвале. Разложены по двум сумкам, которые легко отследить. Мы оставим их там, где он пожелает.
— А потом Тоби сможет вычислить его логово, — вмешался Кейдж. — Опергруппа Джерри Бейкера в полной боевой готовности. Мы прищучим его, как только он доберется до дома. Или возьмем еще в дороге.
— Насколько велика вероятность, что он захочет взять выкуп?
— Вот это нам неизвестно, — ответила Лукас. — Когда вы прочтете записку, то заметите, что ее автор, то есть погибший преступник, был человеком не слишком острого ума. Если его сообщник — этот самый Диггер — такой же тугодум, он может не решиться забрать деньги.
Она вспоминала лекции по психологии представителей преступного мира, которые им читали в академии. Считается, что малообразованные преступники более подозрительны, чем интеллигентные. И они не склонны к импровизации, если обстоятельства вдруг меняются.
— А значит, он может просто продолжать расстреливать людей, следуя первоначально полученному приказу, — закончила она свою мысль.
— И мы не можем хотя бы предсказать, услышит стрелок речь мэра или нет, — сказал Кейдж. — Мы ведь ничего о нем не знаем. Нет ни единой чертовой зацепки.
Лукас заметила, что Кинкейд не сводит взгляда со «Сводки основных происшествий». А именно с той ее страницы, где говорилось о поджоге дома Гари Мосса. В такого рода сводках преступление описывалось весьма детально, чтобы любой офицер, подключавшийся к расследованию, мог оперативно войти в курс дела. Вот и в этом отчете подробно говорилось о том, как двум дочкам Мосса чудом удалось избежать смерти.
Паркер Кинкейд вчитывался в строки бюллетеня, вероятно, дольше, чем хотелось ему самому, явно взволнованный историей о том, как преступники пытались убить целую семью.
Двое детей хозяина дома сумели выбраться из охваченной пламенем постройки и остались в живых, отделавшись легкими ожогами.
Наконец он резким движением отбросил сводку в сторону от себя. Потом оглядел зал центра с его десятками рабочих столов, телефонов, компьютеров и прочей электроникой. Его взгляд остановился на одном из мониторов, на который по-прежнему было выведено изображение записки вымогателя.
— Мы можем оборудовать себе рабочее место где-нибудь еще?
— Это штаб расследования, — сказала Лукас, наблюдая, как он разглядывает записку. — Чем он вас не устраивает?
— Во-первых, нам не нужно столько места, — ответил Кинкейд. — Да и все это оборудование для нас совершенно бесполезно.
