- У нас все хорошо! - ответила бойкая девушка с короткими волосенками. - А у вас?
- И у нас! Небольшая перестрелка, один в морге, второй в больнице. Пока живой. Так что все отлично.
- Это вы о перестрелке в ресторане? Весь город только об этом и говорит.
- Да! Теперь там от посетителей отбоя не будет. Людям нравятся места, где льется кровь, особенно если это чужая кровь, верно?
- А что произошло? - у девушки были такие искренне-испуганные глаза, что Пафнутьев не мог отказать себе в удовольствии ответить подробнее.
- Ну, как... Обычное дело. Схлестнулись две крупные бандитские группировки. В ход пошли автоматы, огнеметы, был, правда, и гранатомет, но пустить в ход не успели. В результате один убит на месте, второй на операционном столе, остальные дают показания под гипнозом.
- Под гипнозом?!
- Конечно! Мы только под гипнозом допрашиваем. Иначе они ничего не скажут.
- А кто гипнотизирует?
- Самим приходится. Людей не хватает, зарплата маленькая, работа опасная. Да и не каждый бандит добровольно отдает себя в руки гипнотизера, приходится применять специальные меры...
- Какие?
- Газ, электрошок, наркотики...
Вика с трудом сдерживалась от хохота, но ее подруги все воспринимали всерьез и, кажется, даже с осуждением.
- А как это согласуется с правами человека? - спросила одна из них.
- Ничего о таких правах не слышал. В уголовно-процессуальном кодексе о них нет ни слова. - И Пафнутьев прошел в ванную. А когда вышел, девушек уже не было.
- Ужинать будешь? - спросила Вика.
- С Халандовским повидался.
- Понятно. Невродов звонил.
- Да? Уже? Быстро работают ребята, - проговорил Пафнутьев озадаченно и тут же набрал номер областного прокурора. - Валерий Александрович? Приветствую вас в этот прекрасный вечер! Сегодняшний снег вызвал в моей душе, в моем сознании воспоминание о тех давних временах, когда я был молод, влюблен и хорош собой. Как сейчас помню...
- Остановись, Паша, - проворчал Невродов, и было в его голосе не столько недовольство болтливостью Пафнутьева, сколько нетерпение. - За что Анцыферова посадил?
- Сажает суд. А я задержал на сутки до выяснения обстоятельств.
- Каких?
- У него в кабинете, в шкафу обнаружена одежда Неклясова...
- Ну и что?
- Как?! Вам не знакомо это имя?
- Отпусти его, Паша.
- Прямо сейчас? - спросил Пафнутьев, уверенный в том, что Невродов, конечно же, скажет, что отпустить можно и утром. Но тот ответил нечто неожиданное.
- Да, Паша. Немедленно.
- Правосудие не пострадает, Валерий Александрович?
- Паша, ты не поверишь, но правосудие только выиграет.
- Вы хотите сказать, что...
- Да, - ответил Невродов, не дав возможности Пафнутьеву закончить вопрос. - Да, Паша. И хватит об этом. Мы договорились?
- Как всегда.
- Павел, - просипел Невродов в трубку, - мне известны случаи, когда ты не торопился выполнять обещания, данные начальству...
- Все в прошлом, Валерий Александрович, все в прошлом.
- Я могу спать спокойно?
- И видеть сны среди весны, - закончил Пафнутьев. - Вы не боитесь вечером подходить к окну?
- Почему я должен этого бояться? - спросил Невродов заинтересованно, но прозвучала в его голосе и некоторая обида. Слишком уж вольно разговаривал с ним Пафнутьев, посдержаннее бы ему немного, попочтительнее.
- Стреляют, - ответил Пафнутьев.
- Не боюсь.
- Тогда выключите в комнате свет, подойдите к окну и посмотрите, что творится прямо перед вашими окнами.
- А что там творится? О чем ты?
- Валерий Александрович! Снег идет! И все вокруг чего-то ждет!
- Ну, ты даешь, Павел, - проворчал прокурор улыбчиво и положил трубку.
Но знал Пафнутьев, твердо знал, что именно в это время областной прокурор действительно выключает свет и идет к окну. Душа Невродова, несмотря на суровую должность, оставалась трепетной и влюбчивой, жаждущей впечатлений чистых и возвышенных.
Но дал понять Невродов - Анцыферов работает не только на Неклясова и Фердолевского, он и на Невродова работает. А потому задерживать его, присматриваться к нему пристально и подозрительно не следует. Ну что ж, подумал Пафнутьев, это задержание работает на Анцыферова, его криминальные друзья убедятся еще раз, что с правоохранными органами тот шашни не крутит, что и сам рискует быть покаранным. До позднего вечера Анцыферов давал показания в отделение у Шаланды, там и был оставлен ночевать. Поэтому Пафнутьеву было совсем не сложно выполнить просьбу областного прокурора для этого достаточно позвонить Шаланде. Что он и сделал, не отходя от телефона.
Еще через час снова позвонил Невродов.
- Спасибо, Паша, - сказал он без приветствия, - Все получилось наилучшим образом. Наш клиент выражает тебе искреннюю благодарность.
- Он уже дышит свежим воздухом?
- И любуется снегопадом, - ответил Невродов, улыбаясь, из чего Пафнутьев заключил, что был прав - подходил прокурор к окну по его совету, подходил все-таки.
Когда Пафнутьев уже поздним вечером прошел в спальню, он столкнулся с ясным взглядом Вики - она уже лежала под одеялом.
- Павел Николаевич, - проговорила она, - позвольте обратиться?
- Слушаю вас внимательно.
- Я полагаю, что уже и моя очередь подошла, уже и я могу рассчитывать на какое-то к себе внимание, как вы считаете? Уделите часок, а?
- Да, - кивнул Пафнутьев. - Придется уделить.
- Боже! - воскликнула Вика. - Неужели - дождалась?!
Пафнутьев присел на край кровати, провел ладонью по щеке Вики, наклонился, опустив лицо в ее волосы. Они, как всегда, пахли травой, скошенным сеном.
- Кажется, выжил, - прошептал он. - Сегодня я выжил...
- Это еще неизвестно, - шало улыбнулась Вика, расстегивая на нем рубашку. - Самое главное впереди.
- Пощадишь?
- И не надейся! Ишь, размечтался!
***
Пафнутьев придвинул телефон, пробежал глазами по ориентировке, которую только что взял у секретаря, взглянул на календарь - не намечено ли чего срочного, поднял глаза на скрип двери. На пороге стоял Дубовик. Его обычно скорбное лицо было озадачено.
- Паша... Тут к тебе посетитель рвется... Может, примешь?
- Кто?
- Неклясов. Собственной персоной с двумя телохранителями.
- Что ему нужно?
- По поводу вчерашнего происшествия... Жалуется. Убит друг, отобраны вещи, где второй его человек, он не знает, может, говорит, ему нужна помощь, лекарства, корм...
- Как он к тебе попал?
- Я раньше пришел... Тебя еще не было. Он уже сидел в коридоре. А по обе стороны два амбала...
Пафнутьев машинально перевернул листок календаря, взглянул в окно, на заснеженные ветви клена, повернулся к Дубовику. Тот все это время стоял у двери и, склонив голову, ждал решения начальства. Пафнутьев не был готов принять первого, точнее, одного из первых бандитов города. Но, с другой стороны, и уклоняться от встречи не хотелось.
- Как он настроен?
- По-моему, скандально. Но не угрожающе. Дурака валяет.
- Он всегда дурака валяет.
- На мой взгляд... Легкая истерика.
- Он всегда в легкой истерике. - Пафнутьев опять посмотрел на заснеженные ветки за окном, словно советуясь с ними. - Ну что ж... Пусть будет, как он хочет. Зови.
- Мне присутствовать?
- Конечно... Ты же ведешь дело... Вдруг возникнет вопрос, на который никто, кроме тебя, не ответит... Зови, - решительно сказал Пафнутьев, сбрасывая со стола в выдвинутый ящик все бумаги, записки, вырванные листки календаря.
Дубовик вышел, и через две-три минуты в дверь раздался деликатный стук.
- Входите, открыто! - громко сказал Пафнутьев.
Дверь тихонько приоткрылась и в узком просвете показалась худая, сероватая физиономия Неклясова. Он улыбался, показывая неестественно белые вставные зубы.
- Позвольте, гражданин начальник?
- Позволяю.
Неклясов вошел игривой походкой, куражливо осмотрелся. Пафнутьев сразу представил, как тот входил в камеру, получая очередной срок. Вот так же, наверно, просовывал голову в дверь, осматривая камеру, заглядывая во все углы и улыбаясь ее обитателям. На Неклясове был черный костюм, белоснежная рубашка, черно-белый галстук в косую полосу, блестящие остроносые черные туфельки. Следом за Неклясовым вошли двое ребят, по размерам своим явно крупнее средних. Лица их были спокойны, даже слегка сонные, но заметил Пафнутьев беспокойный блеск в глазах - знали, что не в простом кабинете оказались, к начальнику следственного отдела прокуратуры пожаловали. Остановившись за спиной Неклясова, они вроде бы остались безразличными, но скосили глаза в сторону Пафнутьева - как тот отнесется к их появлению.
- Неплохое помещение, - проговорил наконец Неклясов, закончив осмотр.
- Встречались и похуже? - поддержал разговор Пафнутьев.
- О! - восхитился Неклясов тонкостью воспитания Пафнутьева и в то же время давая понять, что шутку понял. - Побросала меня жизнь, поносила по белу свету.
- Вы как, с коллективной жалобой? Или у каждого что-то свое?
