Я это к тому, что, как я считаю, говорю я (и на бумаге тоже) вполне правильно, поэтому не дам Борьке особенно нос совать в то, что напишу, хоть дерись. Ну, может, он потом все равно что-то поправит, но это будет несправедливо.
В общем, так. Борька остался, чтобы взять Топу и топать к Виссариону Севериновичу, а мы с отцом на "Буране" помчались так, что просто дух захватывало. И не сказать, чтобы отец разлихачился или с ветерком ехал, отец всегда аккуратно ездит, хоть на снегоходе, хоть на моторке, хоть на чем еще, просто "Буран" - это такая штука, что, чуть с места тронешься, сразу скорость чувствуется. Тут тебе и встречный ветерок в лицо, и свежий морозец пощипывает, и снег на солнце сверкает. После такой поездки хочется, чтобы и весь день прошел здорово, как надо, так она заряжает тебя. Я с отцом распрощался на повороте шоссе, у дороги через поле к деревне, в которой жил Гришка. Вообще-то, Гришка несколько раз говорил нам, что подумывает продать свой дом, доплатить ещё и в город перебраться, в квартиру, но в деревне ему все-таки нравилось больше. В деревне ты сам себе хозяин, объяснял он, и не зависишь, например, от того, отключат зимой отопление или нет. Если дров запасец имеется - то подбросил в печку и сиди в тепле. И с горячей водой вопросов нет: затопил баньку - и порядок. То есть, неудобств все-таки меньше, хотя тоже имеются. Но больше всего ему не нравилось, что все люди в городе получаются сидящими будто жуки по спичечным коробкам, склеенным вместе. А тут, говорил он, хоть на крылечко выйди, хоть что - перед тобой ещё кусочек твоей земли, до самой калитки в одну сторону и до самого конца картофельного поля в другую. Это я его понимаю. Приятно, когда тебя никто не тыркает и не докучает тебе.
Словом, я до Гришки дотопал, и он как раз дома. У него там как войдешь в дом, так прямо несколько ступенек в жилые комнаты, а налево - ступеньки и дверь в такое приподнятое помещение, почти второй этаж, только сбоку. Под этим помещением есть нижнее, не с дверью даже, а, скорее, с большими воротами, отдельным таким входом - там когда-то коровы стояли, а теперь Гришка его в гараж переделал, свой "москвичок" там держит, и полки с инструментами и всякими банками, склянками и канистрами по стенам оборудованы. А это верхнее помещение над гаражом, там, вроде, раньше там сеновал был, только Гришка корову не держит, и из этой пристройки он сделал себе мастерскую, где тоже плотничает и столярничает, когда отдельный заказ берет и дома работает. Он туда и мощную проводку сделал, с силовыми розетками, и станок у него там стоит. То есть, несколько станков. Один пилильно-строгальный, второй - чугунная станина с мотором и со сменными насадками, поэтому он может работать и как токарный, и по другому, и этот мощный электролобзик - один из тех, местного производства, о которых Борька рассказывал в "Тайне наглой сороки". У нас тоже такой есть. И я, значит, как в дом вошел, так сразу из этого помещения слева услышал жужжание. Выходит, Гришка у себя в мастерской. Я туда и поднялся.
Там холодно зимой, ведь печка только жилую часть дома обогревает, но Гришка смеется, говорит, что так даже лучше: мол, холод быстрее двигаться заставляет и больше шевелиться, и больше сделать успеваешь. А кроме того, у Гришки там постоянно электрообогреватель работает, с плоской такой поверхностью, потому что вообще-то это не домашний электрообогреватель, а бывшая цементосушилка, она немножко на мангал для шашлыков смахивает, тоже на железных лапках и вроде пенала по форме. Гришка её приспособил под свои нужды, вот только с шести киловатт до двух её мощность уменьшил, потому что говорит, у него-то пробки выдержат, но на деревню отдельный распределитель тока стоит (трансформаторная такая будка, от которой провода тянутся), не очень мощный, и если бы Гришка стал постоянно все шесть киловатт забирать, то в деревне начали бы мигать и тускнеть лампочки и экраны телевизоров. Ну, Гришка говорит, что ему двух киловатт более, чем достаточно, хотя помещение мастерской у него и огромное - сами понимаете, бывший сеновал - и, кроме того, два киловатта дают как раз такой подогрев, чтобы столярный клей медленно варить и потом подогревать. У него вечно на этой цементосушилке столярный клей побулькивает, когда она включена.
А когда мороз совсем лютый, Гришка надевает стеганку и варежки с обрезанными пальцами и продолжает работать, насвистывая, только легкий пар у него изо рта идет.
Вот и сейчас он стоял над электролобзиком, выпиливал что-то и напевал:
В эту ночь решили самураи
Перейти границу у реки...
Гришка вообще старые песни любит, это мы за ним не раз замечали.
- Привет, Иван! - сказал он. - Вот, видишь, пока работы мало, решил для себя кое-чем заняться. А ты по делу заглянул или просто так?
- По делу, - ответил я. - По серьезному делу.
- Ну? - он выключил электролобзик, пошарил в кармане, достал "Приму" и спички и закурил. - По какому же?
- Только ты, - сказал я, - не удивляйся и не пугайся, потому что дело действительно очень важное, а если тебе сначала покажется, будто я чушь несу или на что-то нехорошее тебя подбиваю, то это совсем не так. Ты, главное, дослушай меня до конца и, если надо, спроси, только в обморок не падай.
- Давай, выкладывай! - сказал Гришка, и по его глазам я увидел, что ему стало совсем интересно.
- Значит, так, - сказал я. - Я у тебя сейчас вроде одного из гномов или Гэндальфа, который должен открыть тебе то, что ты сам не подозреваешь. В общем, я подумал и вычислил, что ты - хоббит-вор, который не вор, и что тебе надо что-то украсть для восстановления справедливости. А может, ты уже - я имею в виду, когда-то - что-то украл для восстановления справедливости, чтобы помочь хорошим и наказать плохих, и ни один закон тебя за это не накажет. А если ещё не крал, то это надо сделать, и тогда делай это только вместе со мной - я просто обязан в этом участвовать!
У Гришки прямо челюсть отвисла и он некоторое время молчал, забыв про окурок, тлеющий в его пальцах.
- Да-а... - проговорил он наконец. - Ошеломил. Можно сказать, на месте уложил. Если б ты не предупредил, чтобы я ничему не удивлялся и не пугался, то я мог бы и в обморок грохнуться. Теперь, ладно, досказывай.
- А что досказывать? - развел я руками. - Я тебе все сказал.
- Нет, так дело не пойдет. Я все хочу знать, иначе ты нас обоих подставишь. Откуда ты взял, что я вор, который не вор, некогда укравший что-то для восстановления справедливости?
Тут настал мой черед удивляться. Неужели я настолько в точку попал, как даже сам не гадал и не думал?
- Из книги, откуда же еще? - сказал я. - Смотри. Твоя фамилия Торбышев, а фамилия хоббита, который был не вор, но вор, потому что его назначили в воры, чтобы он украл у злого дракона сокровища, которые злой дракон отобрал у гномов - Торбинс. До меня как дошло это совпадение - я сразу понял, что это неспроста. В таких книгах, как "Хоббит", спроста никогда ничего не бывает. А что, у тебя в жизни действительно было нечто подобное? Ну, я не говорю, что гномы и злой дракон, но кто-то, кого можно назвать злым драконом и у которого тебе пришлось воровством и хитростью отнимать награбленное?
Мне показалось, что Гришка с облегчением перевел дух.
- Из книжки, значит, и все? - переспросил он. - А я уж решил... Впрочем... - он запнулся. - А что до моей жизни, то в ней столько было всякого, что и не упомнить, не пересказать. Может, и нечто подобное случалось. Но ты точно от меня ничего не скрываешь?
- На чем хочешь поклянусь! - с жаром воскликнул я.
- Можешь и не клясться, я ведь тебя знаю, - рассмеялся Гришка. Совпадение, значит? Да, странные бывают совпадения.
Мне стало настолько любопытно, что же Гришка имеет в виду, любопытство прямо огнем жгло.
- Гришка! - взмолился я. - Расскажи, пожалуйста, что было на самом деле! После твоих... ну, не намеков, не признаний, а чего-то пополам того и другого... я спать не смогу, если хоть чуточку не узнаю, как и ты был вором, который не вор!
Гришка задумчиво поглядел на свои заготовки, на наполовину готовые резные листики и точеные узоры, и покачал головой.
- Просто не знаю... - сказал он. - Раз уж так все совпало... В конце концов, как раз время пришло...
- Почему как раз? - тут же спросил я.
- Потому что... гм... потому что умер один человек. Мой учитель, можно сказать. Три дня назад умер.
- Твой школьный учитель?
- Нет, - Гришка продолжал покачивать головой, о чем-то о своем размышляя. - Мой учитель воровскому делу, вот такая петрушка. Про меня говорили, в бытность мою... ну, другим человеком, что я просто волшебник, потому что невидимкой пройду куда угодно...
- И хоббит умел становиться невидимкой! - тут же вставил я. Благодаря кольцу, которое ему досталось от Горлума. Только это кольцо его чуть не сгубило, потому что оно только казалось волшебным и прекрасным, а на самом деле начинало превращать всех своих владельцев во всякую дрянь!
- Прямо один к одному, можно сказать! - грустно так усмехнулся Гришка. - И о чем только книги не нагадают!.. Про меня тоже можно сказать, что я получил от этого человека волшебное кольцо - кольцо мастерства, кольцо небывалой ловкости, понимаешь? - и оно мне казалось прекрасным до тех пор, пока чуть меня сгубило. Но я-то опомнился, и по доброй воле отказался от него, а вот мой учитель... он с этим кольцом расстаться оказался не в силах. Вот и загубил свою жизнь, промотался до самой смерти по тюрьмам и лагерям. А ведь я ему и в подметки не годился, ему бы в цирке выступать... Как говорится, на ходу подметки резал... А вот так...
