Устраивал бы отработанные дегустации: черная водка, неочищенная от угольной пыли фильтра («гадость, все говорят»), белая, очищенная, но взбаламученная («еще не отстоялась, „неотдохнувшая“ называется, правда, противный вкус?»), полностью очищенная и отстоявшаяся («это и есть конечный продукт, в тридцать восемь стран поставляем»), а вот самая знаменитая, с березовым соком («тридцать граммов на бутылку, а чувствуется»), а эта специально для Америки («жесткая, сивухой пахнет: они считают, что русская водка такой и должна быть»)… И закуски тоже отработанные: квашеная капустка, соленые огурчики и помидорчики, селедочка, студень с хренком…
Обязательно повел бы в подвал, показал специально разбитую бочку, ощетинившуюся изнутри палочками разной длины, как вывернутый наизнанку ежик, рассказал бы, что это грузчики сверлят дырки, пьют, гады, через резиновую трубочку и забивают чопики… Мучил бы, пока гости не уходились до усталого отупения, а потом — в свой директорский кабинет, где каждому вручается фирменная папка с проспектами завода, цветными фотографиями и пухлым конвертом, набитым новенькими глянцевыми бумажками с изображением Бенджамина Франклина.
Потом возвращение к жизни: отвез бы в баньку на Левобережье, где встречают веселые красавицы, подносят хлеб-соль, а потом трут спинку и делают расслабляющий массаж всеми частями тела, где ждет «поляна» с донскими раками и рыбцами, икрой, шашлыками, печенными на углях овощами, пивом, водкой, ну и другими изделиями родного завода… А поутру — в «Голубое озеро», где готовят лучший хаш в городе, начисто снимающий мучительное похмелье. И снова за работу: посмотреть стенды с передовиками, встретиться с ветеранами, ознакомиться со славными заводскими традициями, может, и самодеятельность послушать…
На любую, пусть даже самую высокую комиссию такой комплекс мероприятий действует умиротворяюще. С одной стороны очевидно директорское рвение и любовь к родному предприятию, с другой — вполне понятное желание скрасить трудовые будни гостей, обремененных властью и полномочиями. Кто только сюда не приезжал: из Минсельхоза, из Минздрава, из Минрегионразвития, из городской, из областной администрации, налоговики, санитары, эпидемиологи, даже архитектурная комиссия приезжала из Питера, рассматривали вопрос о включении здания главного корпуса «Тиходонского ликеро-водочного» в какой-то там реестр культурного наследия. И все было в лучшем виде. Всегда. Никто никаких претензий ни к заводу, ни лично к Джаваняну Вартану Акоповичу не имел. Выпили, похмелились, проверили, что надо, снова выпили, простились лучшими друзьями.
Но на этот раз вышла накладка.
— Меня не интересует история вашего предприятия, ваши передовики, ваши фирменные настойки, водки, ваша баня, ваша донская селедка и прочее, — объявил председатель комиссии Сумский, глядя на Вартана Акоповича коричнево-серыми, как осенняя хмарь, глазами и демонстрируя хорошее знание предмета. — Только финансовая отчетность за истекшие три квартала, технологические карты, лабораторные сертификаты и акты замеров емкостного оборудования. Только и всего.
Это было первое, что он сказал, зайдя в кабинет директора. Прямо с порога. Даже не поздоровался.
— Понятно, понятно… Какая может быть баня, если с проверкой? Да у нас и нет никакой бани. А селедку донскую я и сам давно не ел, это сейчас редкость: экология плохая… — солидным, «директорским» голосом ответствовал Вартан Акопович, скрывая обескураженность. И тут же спросил:
— А почему в такое необычное время, если не секрет? Обычно в феврале, в марте…
— Проверка приурочена к всероссийской декаде инновационных решений, — сказал Сумский. — Освоение федеральных бюджетных средств, выделенных на инновацию. И, кстати, проверим и отработку нанотехнологий…
— А-а-а… Ну да, конечно, — только и сказал Вартан Акопович.
Странная комиссия. С самого начала странная. Сумский похож на матерого гестаповца — высокий, под два метра, во всем черном. Вартан Акопович и сам любил черное, но потом новая телка — Милка, не очень деликатно брякнула: постоянная черная щетина на роже вместе с черным нарядом его старят, да и перхоть на нем хорошо видна, а когда все еще и мятое, то и вовсе вид, как у бомжа… Вартану, конечно, такое замечание не понравилось, но когда тебе под шестьдесят, а телке двадцать — надо прислушаться. Пришлось племяннику, Ашоту, отдать и черные джинсы, и черную водолазку, и черные кроссовки… А сам прикупил светлые шмотки, да бриться стал каждый день, да седину закрасил, — глядь, и действительно помолодел лет на десять. Конечно, это видимость одна, понты, но сейчас время такое, все на понтах и держится…
А у этого, председателя Сумского, все по-другому: костюм, рубашка с распахнутым воротом, ремень, туфли с широкими носами — все черное, отглаженное, без перхоти и сидит как влитое. Но не поэтому он на гестаповца похож, а из-за лица: вытянутое, костистое, с выпирающей нижней челюстью, злое… И жесткие складки от носа к уголкам губ — бр-р-р-р! А с ним еще двое — крепкие, угрюмые, но с кислыми рожами. Как будто язвенники. Обычно язвенников для проверки ликеро-водочных заводов не направляют. И тут эти инновации еще… Оказывается, в Москве есть специальный госкомитет по инновациям, подчиненный напрямую премьер-министру. Раньше Вартан Акопович ничего об этом не знал. Про всех, кто проверить может, — знал, со всеми дружил. А про них не знал! Подумать только: не кишечная палочка, не уксусный альдегид, не кредиторская задолженность — инновации! Зачем? Почему? Особенно здесь, в ликеро-водочном производстве, где все придумано еще при царе Горохе, именно этим славится и на том держится! Да еще эти… Нанотехнологии какие-то… Все про них языками чешут, а он опять не знал: что это и с чем его едят.
Странно…
До обеда москвичи сидели у главбуха, после обеда ходили по цехам, вооружившись картонными папками с техкартами. Вартан Акопович весь день сидел как на иголках, звонил друзьям во все инстанции, но те почему-то успокоить старого другана не спешили и быстро сворачивали разговор. В конце концов он не выдержал, сунулся было проводить на спирто-приемочный участок, где, как назло, сломался насос, но встретил решительный отказ.
Вечером, около шести, Сумский снова постучался к нему в кабинет. В этот раз он казался не таким чопорным и злым, на ввалившихся щеках играл румянец.
— Я тут составил список кое-каких уточнений, — он протянул стопку принтерных распечаток. — Подготовьте мне к завтрашнему утру, пожалуйста.
Вартан Акопович мельком глянул на бумаги и убрал в стол. Это сейчас не главное. Он откинул крышку встроенного в секретер бара-холодильника, извлек оттуда увесистый штоф и тарелки с приготовленными заранее нарезкой и лимоном. Чем черт не шутит!
— Наш новый продукт! Совершенно секретный! Прошу отведать! Аналогов в Европе нет!
Он протянул штоф Сумскому. Тот подумал секунду, взял, поднес к глазам и прочел на этикетке:
— «Тиходонец», водка особая…
Пожал плечами и вернул штоф Вартану Акоповичу.
— А что здесь особенного?
— Да вы попробуйте! Сразу поймете! — воодушевленно призвал его тот и быстро разлил по рюмкам. — Наше инновационное внедрение, так сказать! Как раз то, за чем вы приехали!
— Вы так думаете? — произнес Сумский с сомнением.
Под пристально-восторженным взглядом директора он взял рюмку, понюхал, осторожно обмакнул язык. Застыл. Кивнул удовлетворенно и опрокинул водку в рот.
— Неплохо.
Вартан Акопович обрадовался.
— Чувствуете? Вишенка кислая, да? Персиковая косточка?.. Он очень вишню любил — раннюю, от которой рот сводит! Мог два кило умять за раз!
— Кто — «он»? — сухо вопросил Сумский.
— Георгий Иванович! Директор наш бывший! Это в его как бы честь водку выпустить собираемся!
— Вот как, — сказал Сумский и подцепил вилкой кружок колбасы с тарелки. — А почему — бывший?
— Так умер. Точнее, убили. Застрелили бандиты, — Вартан Акопович сокрушенно развел руками. — Я тут после него хозяйство принял и стараюсь, так сказать, по мере возможностей…
Сумский покачал головой.
— Какая трагедия. Сочувствую.
Непонятно только, чему он сочувствовал — то ли безвременному уходу из жизни Георгия Ивановича, то ли Вартану Акоповичу, продолжающему его дело.
Директор налил по второй. Сумский, у которого на скулах заиграли отчетливые красные пятна, молча отсалютовал рюмкой и выпил. Вартан Акопович представил вдруг себя в роли советского разведчика, пьющего с каким-нибудь обергруппенфюрером. Как в старом фильме «Подвиг разведчика», который он, в отличие от нынешней молодежи, хорошо помнил.
— А почему не назвали водку — «Директорская»? — поинтересовался проверяющий. — Или «Директорский штоф», к примеру? Звучит неплохо. Ни в России, ни на Западе такой бренд еще не зарегистрирован, могли бы стать первыми. Хорошие экспортные перспективы…
