Пока я порхала вокруг Сергея, накладывая ему в тарелку всякие вкусности, он расспрашивал меня о Дашкиных делах. Наконец я уселась напротив, и он сказал:
– Ну, выкладывай!
– В смысле? – невинно переспросила я.
– Да ладно, я не вчера родился: если ты меня позвала, для этого должен иметься серьезный повод!
В общем-то, не нужно быть генералом ФСБ, чтобы догадаться.
– Что ж, раз ты сам об этом заговорил, мне действительно кое-что нужно.
– Надеюсь, никто из твоих знакомых не загремел в СИЗО? – нахмурился Сергей. – Никого не придется «отмазывать» от следствия?
– Нет-нет, не беспокойся! – замахала я руками. – Мне просто нужна информация.
– Слава богу! И что за информация?
– По убийству Митрохина.
– Ильи Митрохина?
Я кивнула.
– А ты-то какое имеешь к этому отношение?!
Сергей выглядел до крайности озадаченным. В двух словах я обрисовала ему причины своего интереса.
– Невероятно! – воскликнул он, качая головой. – Такое громкое дело, и ты, оказывается, знакома с главным подозреваемым!
– С единственным, насколько я понимаю, – поправила я. – Твои коллеги взялись за Толика, хотя даже журналисты выдвинули несколько версий, отличных от версии следствия!
– Ну, журналисты, знаешь… Они только на то и годятся, чтобы высказывать необоснованные предположения!
– Так тебе известно что-нибудь по этому делу?
– То же, что и всем – оно не в моей юрисдикции.
– А можешь узнать?
– Что именно тебя интересует?
– Меня интересует… как это у вас называется – доказательная база?
– Мегрэ ты мой, – тяжело вздохнул Сергей. – Думаешь, твой Толик ни при чем?
– Уверена, что нет! Он детишек спасает, а не людей убивает!
– А ведь разные бывают обстоятельства, Анюта, – задумчиво сказал он. – Практически каждый человек способен на убийство, но у всех разный психологический порог: одним тяжело на это решиться, другим слишком легко… Постой-ка, – вдруг прервал он сам себя, подавшись вперед, – а не замешана ли в это Дашка?
Надо же, додумался – видать, генеральские погоны все-таки даются не зря! Пришлось рассказать, какое отношение наша дочь имеет к происходящему.
– Ну, знаете! – хлопнул себя по коленям Сергей. – Значит, она решила его защищать? Тогда скажи дочуре, что это – плохая идея: весь город буквально гудит от слухов. На таких делах адвокаты делают себе имя, но они же могут и погубить карьеру в самом расцвете.
– Не думаю, что она нас послушает, – вздохнула я. – Ты же ее знаешь!
Сергей пожевал нижнюю губу, размышляя.
– Ладно, – махнул он рукой. – Узнаю, что смогу. Почему Дашка сама ко мне не пришла?
– Она гордая и не хочет пользоваться связями – и так многие в ее среде поговаривают, что хорошими показателями Дарья обязана связям «на самом верху».
– Да уж, она с характером!
Он замолчал и некоторое время пил сваренный мною в джезве кофе: я до сих пор помню вкусы всех своих любовников – не потому, что специально старалась, просто память у меня так устроена, и я ничего не забываю.
– Ты действительно прекрасно выглядишь, – произнес вдруг Сергей, ставя чашку на стол. – Даже странно, ведь вы с Тамарой одного возраста…
– Она моложе, – безжалостно возразила я. – Лет на пять.
– Невероятно! Как тебе удается?
– Спокойная жизнь, здоровое питание и йога.
Поднявшись, я взяла джезву и подлила ему кофе. Неожиданно его большая рука накрыла мою ладонь, и я, не ожидавшая такого поворота, едва не облила гостя горячим напитком. В глазах Сергея, устремленных на меня, я прочла нечто давно забытое, но очень знакомое. Нельзя было позволять ничему такому произойти!
– Не надо, Сережа, – сказала я, отнимая руку. – Это несвоевременно и просто глупо: вспомни, сколько нам лет и как давно все закончилось!
Странно, но я подумала, что, начни он настаивать, я, пожалуй, сдалась бы. Однако я также знала, что потом стану горько сожалеть о своей слабости, а потому радовалась, что момент упущен.
* * *
– В у… бийстве? – дрожащим голосом переспросила Марина, испуганно таращась на меня большими и прозрачными, как у брата, глазами.
– Ты только не волнуйся, Мариночка! – засуетилась я, пытаясь сгладить впечатление, произведенное моей новостью. Я бы и не рассказала девушке правду, но она все удивлялась, почему брат не приходит ее навестить. Это действительно было на него не похоже, и я сочла за лучшее преподнести Марине правду как можно более щадящим способом. Хотя, с другой стороны, о каком «щадящем» способе может идти речь в подобных обстоятельствах?
– Уверена, – продолжала я, – что это ошибка, и Толика выпустят, как только во всем разберутся…
– Разберутся?! – крикнула девушка, сжав кулаки. – Как будто вы не знаете, какие меры применяют к задержанным, чтобы выбить признание!
– У Толи отличный адвокат, – сказала я. – Она сделает все, чтобы вытащить его как можно скорее!
– Адвокат? Но… у нас нет денег на адвоката – все уходит на мое лечение… Господи, это моя вина: если бы не болезнь, Толик не вляпался бы в неприятности и у нас были бы сейчас деньги!
Я ощутила полное бессилие, не имея возможности утешить Марину. Как же тяжко приходится порой в жизни хорошим людям – словно не достаточно тяжелой болезни, так еще и обвинение в убийстве брата навалилось. Оставалось надеяться, что Даше удастся выполнить свои адвокатские обязанности, несмотря на сопротивление следствия, и что Сергей сдержит обещание узнать правду по своим каналам.
* * *
– Ты – мой адвокат?
Брови Толи взлетели вверх, словно здесь, в тесной каморке для допросов, пропахшей потом и грязной одеждой, он внезапно увидел павлина.
– Нам так и не удалось поговорить, зато теперь ты никуда не убежишь! – усмехнулась Даша.
– Так это все – твоих рук дело? – саркастично уточнил он. – Можно было как-то по-другому решить вопрос, тебе не кажется?
– Ты не представляешь, чего мне стоило прорваться к тебе, – не отвечая на мрачную шутку, сказала Даша. – Такое впечатление, что здесь и не слыхали о правах задержанных! По всей видимости, они всерьез взяли тебя в оборот. Кстати, помнишь, на ваш митинг приезжали телевизионщики с кабельного?
– Ну?
– Так вот, сюжет в эфир не вышел, и главный редактор канала признался, что ему звонили и недвусмысленно грозили судом и прочими страстями, если репортаж увидит свет. Зато сегодня с утра в новостных выпусках на нескольких каналах сюжет прокрутили!
– Может, хоть так к нам прислушаются?
– Сомневаюсь: он вышел с купюрами!
– С какими?
– Там непонятно, в чем сыр-бор, зато видно, что ты и твои соратники злы и на многое готовы, а также то, что кричите вы напротив «Фармаконии». На тебя началась охота, Толик, и это значит, что, даже заперев тебя, кто-то очень чего-то боится.
– Кто-то, чего-то… – вздохнул Толя, запуская пятерню в густую русую шевелюру. – Не знаю, что нужно от меня этому следаку – я рассказал ему все, что знал, но он шесть часов держал меня здесь и задавал странные вопросы об оружии и о наших отношениях с Митрохиным. Какие, к черту, отношения – я видел-то его всего один раз в жизни! Он сказал, что, поскольку у меня нет алиби, я сяду за убийство при любом раскладе.
– А у тебя, значит, алиби нет?
– Следователь сказал, что Илью убили между двенадцатью и часом ночи. В это время я находился дома один. Марина же в клинике, так что…
– Чем ты занимался?
– Спал, – пожал плечами Анатолий. – С тех пор, как твоя мать отобрала у меня «Сиднокарб», я засыпаю, стоит мне только сесть на диван!
– Митрохин тебе звонил.
– Действительно, звонок был, – подтвердил Толя. – Кто-то нес какую-то чушь, и я даже не понял, что это Митрохин…
– Ты рассказал это следователю?
– А ты как думаешь?
– Он тебе не поверил?
Толя не ответил и потер воспаленные глаза. Теперь Даша знала, что ему практически не удалось поспать из-за долгого допроса. Он изменился со студенческих времен. Тогда она видела юношу, худого и нескладного, немного восторженного и стеснительного. Теперь перед ней сидел мужчина – об этом говорила не только внешность, но и поведение, в котором, несмотря на нынешнее плачевное положение, чувствовалась уверенность взрослого человека. Уверенность невиновного. За годы работы Даша поняла, что в том, как ведет себя подозреваемый, содержится очень много информации. Виновные избирают для себя две линии поведения: либо истерично доказывают свою непричастность, либо делают вид, что происходящее их мало интересует, так как не имеет к ним ни малейшего отношения. Невиновные либо напуганы и растеряны, пытаясь сообразить, как же это их угораздило вляпаться в такой переплет, либо ведут себя спокойно, уверенные в том, что «недоразумение» рано или поздно разрешится в их пользу. К несчастью, Даша уже давно была в деле и знала, что исход расследования далеко не всегда зависит от объективных фактов.
– Они пытаются повесить на тебя оружие, – сказала Даша. – Что тебе об этом известно?
