Одновременно с новым назначением Торбэка каноник Билье и отец Городи познакомили его с одним неизвестным ему человеком, оказавшимся его соотечественником. Незнакомца представили как специалиста по импортной торговле.
Жил этот «специалист» в Токио в роскошном доме. Две его комнаты были с большим вкусом обставлены по-европейски. Коммерсанту было не больше тридцати пяти лет. Позже Торбэк узнал, что этот человек помогает церкви в ее делах, но, чтобы окончательно установить, что это за личность, Торбэку понадобилось очень длительное время. Когда он спрашивал об этом человеке у Билье или Городи, те, точно сговорившись, отвечали одно и то же: «Придет время, узнаешь».
И никто не сказал Торбэку, что место казначея в церкви — особое место и не всякого священника на него назначат.
Торбэк был еще молод и искренне верил в истинность и святость Христова учения. Поэтому даже после окончания семинарии и получения сана он старался расширить свое богословское образование.
Как-то Торбэк зашел в книжный магазин, где продавались исключительно богословские книги. У него разбежались глаза. Какие библии! В черных, красных, синих, желтых переплетах, тисненные золотом, стояли они в ряд на полках.
Он так загляделся, что нечаянно толкнул плечом одну покупательницу.
Он обернулся. Перед ним стояла молодая хорошенькая японка… Изящную фигуру красиво облегал темно-синий костюм.
— Простите, пожалуйста, — извинился он.
— Ничего, — с улыбкой сказала девушка и, нагнувшись, стала поднимать книги, выпавшие у нее от толчка из рук. Мельком взглянув на книги, Торбэк определил, что все они имеют отношение к ордену, к которому принадлежит и он.
— Позвольте, я помогу вам. — Растерявшийся Торбэк тоже стал быстро поднимать книги с пола.
Случайно их руки встретились.
— Пожалуйста, — протянул он собранные книги, — и, ради бога, простите меня.
— Что вы, я сама была очень невнимательна, святой отец. — Девушка мило улыбнулась, показав красивые белые зубы.
— Как вы узнали, что я священник? Ах, я совсем забыл! — Торбэк оглядел себя. Он был в сутане.
— Нет, не только по одежде. Я вас знаю, отец Торбэк.
У него от удивления округлились глаза.
— Вы, вероятно, посещаете нашу церковь и видели меня там?
— Да, — ответила девушка. — Но я видела вас во время мессы и в другом месте.
— В другом?
— Да.
— Тогда вы… — Голубые глаза Торбэка радостно заблестели.
— Да. Я работаю в приюте, — улыбнулась девушка.
Он развел руками.
— Странно, но я вас там никогда не видел.
— Ничего удивительного, — снова улыбнулась девушка, — я там работаю всего третий день.
Торбэк хотел сказать, что он этого не знал и очень сожалеет, что не заметил ее в приюте, хотя прошло уже целых три дня. Это непростительная невнимательность с его стороны. Но недостаточное знание языка не позволило ему все это сказать.
— О! Я не знал. Очень рад встрече с вами, — глядя ей в глаза, произнес он.
— Я тоже очень рада. — Девушка потупила взгляд.
У Торбэка забилось сердце. До чего же она хороша! Такой в приюте еще не было.
— Вы простите меня за неловкость? Я так огорчен.
— Что вы? Это я должна просить прощения.
— Как вас зовут?
— Икута Сэцуко.
— Икута Сэцуко… — медленно повторил Торбэк. — Вы собираетесь прочесть все эти книги?
— Ах… книги? — Она отрицательно качнула головой. — Нет, это я не себе, это для приютской библиотеки.
— Как же вы их дотащите, ведь их так много?
— Я поеду на трамвае или автобусе.
— О, это плохо! Знаете, я на машине и подвезу вас.
— Но вы, вероятно, едете по делам, и я задержу вас?
— Нет, я сейчас тоже еду в приют.
— И все же… — начала Сэцуко, но Торбэк ее перебил.
— Ничего, все будет хорошо. — Он улыбнулся и взял у нее покупки.
Положив свертки на заднее сиденье, Торбэк усадил Сэцуко рядом с собой.
В пути он часто косил глаза на красивую спутницу, от которой исходил тонкий запах дорогих духов, так волновавший его. А когда при резком повороте девушка невольно прислонялась к нему, его буквально бросало в жар.
— Как хорошо вы ведете машину, — похвалила его Сэцуко.
Торбэк был счастлив.
С того дня, как Торбэк подвез Сэцуко к приюту, он только о ней и думал. Конечно, она была красивее всех остальных воспитательниц. По сравнению с ней Юкико выглядела просто деревенщиной.
Во время каждой мессы Торбэк искал ее глазами. О, он находил ее без труда. Ее красивое и какое-то удивительно спокойное и радостное лицо выделялось среди других.
Но было в Сэцуко что-то такое, что удерживало Торбэка от фамильярного обращения с ней. Да и сам он не стремился сблизиться с девушкой, сознавая, что к ней у него появилось совсем не то чувство, какое он испытывал до сих пор к другим женщинам. Его тянуло к Сэцуко, но он держал себя в руках и не позволял никаких вольностей.
Сэцуко была общительна, но вместе с тем очень сдержанна. Торбэк все время искал случая поговорить с ней, но сделать это с прежней легкостью уже не мог. Правда, на следующий день она первая подошла к нему и поблагодарила за оказанную услугу.
— Я так благодарна вам! Мне было бы очень трудно довезти самой эти книги, — сказала она после утренней мессы.
— О, какие пустяки, — ответил Торбэк, — тем более что я сделал это не только для вас, но и для церкви.
После этого им опять долгое время не представлялось случая поговорить. Конечно, Торбэк был бы. не прочь поболтать с ней, но девушка никаких поводов не давала. После мессы, когда Торбэк оставался еще в приюте, она не подходила к нему, как другие, а вместе с подругой сразу куда-то исчезала. Нет, она не избегала Торбэка. Встречаясь, она постоянно приветливо улыбалась, но сама не заговаривала.
И все-таки Торбэк был счастлив. Он с еще большим усердием проводил в приюте все богослужения. Стал снова часто молиться на ночь, но теперь это были иные молитвы; чувство страха прошло, и не защиты от опасности просил он теперь в молитвах небесному владыке…
Молодые люди обменивались, и то не всегда, короткими фразами.
— Добрый день, отец Торбэк. Как ваше самочувствие?.. До свидания, отец Торбэк, — говорила она.
— Добрый день, Сэцуко. Как вы себя чувствуете? До свидания, Сэцуко, — отвечал он.
Но и этот короткий обмен приветствиями доставлял большое удовольствие Торбэку. С каждым днем Сэцуко все больше нравилась ему. Никакая другая девушка уже больше его не интересовала. Он перестал заигрывать с молодыми воспитательницами и тем более приглашать их на прогулки в лес и тискать. В его мыслях жила одна Сэцуко. Но дальше банальных фраз дело у него пока не шло.
Вскоре, однако, счастье улыбнулось Торбэку.
Церковь святого Гильома устраивала весной и осенью однодневные загородные прогулки-пикники, чтобы способствовать сближению прихожан и заодно хоть немного развлечь священников, лишенных обычных земных радостей. Этой весной было решено совершить прогулку на полуостров Миура. Около ста прихожан вместе с церковнослужителями на двух автобусах ранним утром отправились в путь. Сэцуко тоже участвовала в поездке.
Строго говоря, Торбэк в церкви святого Гильома был еще новичком. У других священников среди прихожан уже было много знакомых, а он мало кого знал и чувствовал себя одиноким. Конечно, с ним все были приветливы, но это была простая любезность. А вот вокруг Билье и Городи все время толпились люди.
Сэцуко тоже была новичком в приюте, а в церкви ее почти никто не знал. Таким образом, Торбэк и Сэцуко были как бы в одинаковом положении.
В прогулке принимала участие и Эбара Ясуко. Сейчас она сидела рядом с отцом Билье и вела с ним оживленный разговор. Всем это казалось вполне естественным. Они ведь совместно переводили библию.
Ясуко заметила среди участников пикника красивую молодую японку. Но она не придала ее присутствию значения: для нее Сэцуко была одной из многих прихожанок, которая к ней не имела прямого отношения.
К полудню автобусы прибыли на полуостров Миура. Здесь все участники разбились на несколько групп. И получилось так, что Торбэк и Сэцуко остались одни.
Многие пошли собирать ракушки, кое-кто затеял игру в прятки, несколько человек поехали на лодке на островок Сирокэ. Сбор назначили на четыре часа дня.
Ясуко с каноником Билье отправились на небольшой лесистый холм у берега моря. Дорога шла в гору, и поэтому к ним никто не присоединился. Вдоль тропинки тянулись густые заросли. Когда они, взявшись за руки, поднялись на вершину, перед ними открылся вид на залив. Ясуко даже вскрикнула от восхищения и прижалась к своему спутнику. В заливе стояла мертвая зыбь. У берега темными поплавками чернели лодки. Вдруг отец Билье, положил руку на плечо Ясуко, сказал:
