— Как давно вы этим занимаетесь?
— Для себя — только шесть месяцев. А до того я работал четыре года на Энди Гланца. Хотите посмотреть, как это делается?
Он провел его в мастерскую, где надел длинный белый халат, похожий на мясницкий, в красных и коричневых пятнах.
— Вот это кресло-качалка, — сказал он, — годы стояло на скотном дворе. Я его немного починил, положил красный грунт, а теперь — смотрите.
Он натянул резиновые перчатки и стал втирать в сиденье вещество, похожее на грязь.
— Вас Энди научил это делать?
— Нет, я сам, — ответил Пэтч с легкой обидой в голосе.
— Мне говорили, — начал Квиллерен, — что он был прекрасным парнем. Не только знающим, но и великодушным, и с таким развитым чувством долга.
— Ага, — сдержанно отозвался хозяин.
— Все так хорошо о нем говорят.
Пэтч не отвечал, сосредоточившись на ровных движениях кисти, но Квиллерен заметил, что на скулах реставратора заиграли желваки.
— Его смерть должна была быть огромной потерей для Хламтауна, — не успокаивался журналист. — Жаль, что у меня никогда не было возможности…
— Может, я и не должен так говорить, — прервал его Пэтч, — но с ним было тяжело работать.
— Что вы имеете в виду?
— Любой для него был недостаточно хорош.
— Он любил доводить все до совершенства?
— Он был профессиональным святым и от других ожидал того же. Я говорю это к тому, что люди обязательно скажут вам, будто Энди уволил меня за пьянство на работе, а это ложь. Я ушел от него, потому что больше не мог терпеть его снисходительности.
Пэтч нанес последний коричневый штрих на красное сиденье и бросил кисть в банку из-под консервированных помидоров.
— Он был ханжой?
— Да, пожалуй, это подходящее слово. Мог достать кого угодно, понимаете? Я говорю это ради правды. Все вечно талдычат, каким Энди был честным. Что ж, иногда можно быть слишком честным.
— Как это? — поинтересовался Квиллерен.
— Ладно, объясню. Допустим, вы едете за город и видите у чьего-то сарая старую железную кровать. Она вся черная и грязная. Вы стучите в дверь этого фермера и предлагаете за нее два бакса, и скорее всего он будет рад, что вы вообще ее увозите. А вам повезло, потому что вы приведете кровать в порядок и получите две тысячи процентов прибыли… Но не Энди! Нет, только не Энди! Если он думал, что может продать кровать за двести долларов, то предлагал фермеру сто. Таким образом он ставил в дурацкое положение всех остальных. — Хмурое лицо Пэтча вдруг осветилось усмешкой. — Правда, однажды, когда мы ездили вместе, я здорово над ним посмеялся. Фермер оказался не лыком шит: сказал, что раз Энди предлагает за старье сто долларов, она должна стоить тысячу. И отказался продавать!.. Хотите еще один пример? Возьмите то же мелкое воровство. Все ведь воруют, правда?
— Что вы имеете в виду?
— Знаете эти старые брошенные дома? Как только здание решают снести, можно забраться туда и найти занятные вещи для продажи: камины, филенки… Вы их как бы спасаете — ведь придет бригада с чугунным шаром и…
— А это законно?
— Теоретически нет, но жалко же: пропадает то, что еще может принести прибыль и кому-нибудь пригодиться. Городу все это не нужно, бригаде — подавно. Так что все мы когда-никогда занимаемся невинным мелким воровством — одни больше, другие меньше. Но опять — не Энди! Он говорил, что такие дома — собственность города, и честный человек к ней не притронется. Но при этом Энди совал нос в чужие дела, и когда он настучал на Кобба, я уволился. Это было просто подло!
Квиллерен погладил усы.
— Вы хотите сказать, что Энди настучал на Кобба?
Пэтч кивнул.
— Коббу присудили большой штраф, который он не мог уплатить, и бедняга сел бы за решетку, если бы Айрис не одолжила ему денег. Си Си, конечно, горлопан, но парень неплохой; закладывать его было свинством. Я выпил пару рюмок и высказал Энди все, что думал.
— А Кобб знает, что его сдал Энди?
— Не думаю. Никто и не догадывается, что это вообще был донос. Кобб выносил лестницу из дома Прингля — он всем говорил, что давно собирается это сделать, — а тут мимо проезжали полицейские и поймали Си Си на месте преступления. Все выглядело как простое совпадение, но я случайно слышал, как Энди делал анонимный звонок.
Пэтч взял металлическую щетку и принялся водить ею по креслу.
— Я должен сейчас его расчесать, пока не застыло, — объяснил он.
— В личной жизни у Гланца были такие же высокие идеалы?
Рассел рассмеялся:
— Об этом лучше спросите у Драконихи… А что касается нашего разговора, то поймите меня правильно. Я лично не держу на Энди зла, понимаете? Некоторые люди злопамятны. Я — нет. Я могу разозлиться, но быстро отхожу. Ясно, что я хочу сказать?
Выйдя из бывшего сарая для экипажей, Квиллерен заглянул в угловой магазин за новой зубной щеткой. Заодно он позвонил домой редактору отдела.
— Арч, — начал он, — я наткнулся в Хламтауне на интересную ситуацию. Ты помнишь антиквара, погибшего от несчастного случая пару месяцев назад?
— Да, я купил у него пенсильванский оловянный кофейник.
— Он будто бы упал со стремянки и якобы напоролся на острый предмет, но я начинаю сомневаться во всей этой истории.
— Квилл, давай не превращать изящные ностальгические рождественские статьи в криминальное расследование, — сказал редактор. — Босс желает, чтобы мы делали упор на идиллическую жизнь и доброе отношение к рекламодателям хотя бы до тех пор, пока не кончится рождественская распродажа.
— И все же в этом изящном ностальгическом районе происходит что-то непонятное.
— Откуда ты знаешь?
— Чувствую… И вчера кое-что произошло. Один из здешних пьяниц остановил меня на улице и сболтнул, что Гланца убили.
— Кто он? Кто это тебе сказал? — потребовал ответаРайкер.
— Просто местный забулдыга, но что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Похоже, он что-то знал, а через двенадцать часов после разговора со мной в аллее нашли его труп.
— В аллеях всегда находят трупы пьяниц. Тебе бы следовало это знать.
— И еще кое-что. Подруга Энди явно живет в постоянном страхе. Почему — пока не знаю.
— Слушай, Квилл, почему бы тебе не сосредоточиться на статьях про антиквариат и н поисках приличного жилья?
— У меня уже есть жилье. Я переехал на Цвингер стрит — где «Древности» Коббов.
— Там мы купили люстру для столовой, — вспомнил Райкер. — Расслабься и наслаждайся праздниками, и… Слушай, обязательно зайди к «Трем сестричкам», — оттянешься, что надо! Кстати, когда будет первый материал?
— В понедельник утром.
— Держи хвост пистолетом! — посоветовал Райкер. — И не валяй дурака. Подумай сам, возможно ли высосать из простого несчастного случая преступление государственной важности?
Квиллерен думал, что очень даже можно. Он собирался валять дурака и дальше.
Упрямо вознамерившись раскопать правду о смерти Энди Гланца, Квиллерен продолжил обход Цвингер стрит. Он прошел мимо антикварного магазина «Немного старины» (закрытого), мимо «Дракона» («голубого»), мимо магазинчика малярных принадлежностей (обанкротившегося), мимо книжной лавки (порнографической) — и добрался до вывески «Антиквариат» над входом в полуподвал, пропахший старыми тряпками и гнилым деревом.
Маленькая седая старушка в кресле-качалке напоминала отцветший одуванчик. Она равнодушно взглянула на Квиллерена и продолжала качаться.
— Я Джим Квиллерен из «Бега дня», — сказал журналист так вежливо, как только мог.
— Не-а, у меня не было таких страшно давно, — отвечала та пронзительным голосом. — Людям нравятся с фарфоровыми ручками идвойной крышкой.
Журналист окинул взглядом скопление неописуемого хлама и повысил голос:
— На чем вы специализируетесь, мисс Пибоди?
— Нет, сэр, я не снижаю цену! Не нравится — оставьте их в покое. Купит кто-нибудь другой.
Квиллерен поклонился и вышел из магазина.
Он прошел мимо бильярдного зала (с заколоченными окнами), мексиканского ресторанчика с вентилятором, гнавшим по тротуару горячий воздух (прогорклый жир, жареный лук, прокисшие скатерти), показался у фруктово-табачного магазина Папа Попопополуса.
Внутри стоял аромат перезревших бананов и перегретого примуса. Владелец сидел на оранжевой коробке, читал газету на родном языке и жевал прокуренный ус чрезвычайной пышности.
Квиллерен потопал ногами и похлопал руками в перчатках.
— Ну и холод, — пожаловался он.
Мужчина внимательно прислушался.
— Табака? — произнес он.
Квиллерен покачал головой.
— Нет, я просто зашел поговорить. Честно говоря, последняя пачка, что я у вас купил, оказалась не первой свежести. Попопополус поднялся и грациозно приблизился.
— Фрукт? Хорощий фрукт?
— Не думаю. Уютно тут у вас… Как давно вы в Хламтауне?
