– Сынок, прошу тебя, успокойся.
Но успокоить Василия было нереально: он очень сильно перебрал и требовал непонятной справедливости… Я попыталась заснуть, но минут через пятнадцать снова проснулась от горячечного монолога.
– Когда появляется много денег, человек начинает думать, что он особенный, лучше других и вправе поучать всех, – продолжал возмущаться разъярённый Василий. – Он находит себе подобных и не общается с остальными. Считает, если бедный – значит тупой! Богатеи ничего полезного в жизни не сделали, только жрут, срут и жиреют! «Новые русские» никакой пользы стране принести не могут – как воровали, так и продолжают воровать. Уворованные же деньги перекачивают за рубеж, поэтому глупо даже думать, что они хоть как-то улучшат экономическую ситуацию. Образ жизни, манеры, мышление наших богачей свидетельствуют об их крайнем скудоумии и интеллектуальном убожестве.
– А я с Васей согласен, – вступил в разговор пьяный дед. – У нас, чтобы стать богатым, особенно в начале чубайсовской приватизации, много ума не нужно было. Достаточно было забыть про совесть, не признавать никакой морали, быть хитрым, уметь врать, оказываться в нужное время в нужном месте. Вот я и считаю, что богатые – безнравственные, лишние люди. Все воры. Поголовно взятки берут за то, что и так должны делать, или не должны ни в коем случае, бюджетные деньги «налево» пускают и работникам не доплачивают.
– Правильно, дедуля! Я же говорю, богатые – тупые свиньи под дубом. Свиней положено пускать на сало, а не в доме у себя селить и жалеть, как бабушка. Когда мне она про эту богатую сучку рассказала, я же думал, что дамочка эта денег отвалит за то, что ей жизнь спасли. Даже коляску прикупил. А она бабла стоит. Я же думал, всё по-честному будет, а оказалось, финансовой благодарности ждать неоткуда. Любящий муж свою сучку похоронил. Вот у них нравы: надоела жена – взял да «заказал». Не получилось убить – поставил памятник при жизни! Будь человек нормальный, разве бы пошёл на такое? Вот я и говорю: в основном богатые – жулики и прохиндеи. Надо сто раз предать, чтобы в их круг войти. Наши богачи – это олигархи и чиновники. Они стали богатыми, ограбив народ. Все тянутся к показной роскоши – иномаркам, особнякам, шубам. И презирают тех, кто не так богат, а на простых людей смотрят как на бездельников. Я уверен, что муж этой калеки – недобрый человек, жадный, алчный, готов за копейку горло перегрызть. Когда такому киллер сносит башку, большинство россиян лишь плечами пожимают, мол, туда и дорога ублюдку. Ненавижу скотов, разъезжающих на дорогих тачках, обвешанных золотыми цепями. Любовница у него в томительном ожидании дорогих подарков, жена в «шоколаде», шлюхам всегда найдет что в трусы засунуть. А за одну его тачку простому рабочему лет сто пахать надо, при этом деньги складывать на полочку, сидеть на хлебе и воде и ни в коем случае не жениться.
– Всё верно, Васенька, говоришь, – поддакнул дед. – Посмотришь на хари политиков – в экран не влезают. Трудно поверить, что ночи не спят, думают о народе. Алкоголизм… Ельцин алкашом был, не скажешь же, что он бедный? У бедных просто алкоголизм заметнее. А нам заняться больше нечем, кроме как бухать. Может, для нас это единственная радость в жизни. У богатых возможностей больше жизнь разнообразить. И в канаве пьяный богач валяться не будет, потому и не скажешь, что алкаш, даже если пьет. Вот кто был богатым в СССР? Тогда каждый получал по труду. В СССР обеспеченно жили люди достойные, приносившие пользу стране: ведущие инженеры, конструкторы авиационной, ракетно-космической техники, ученые, академики, профессора, заслуженные преподаватели вузов. Как это не похоже на нынешний, абсолютно несправедливый расклад, при котором честный труженик живёт в нищете и обречён на ещё большую нищету в старости. В отличие от вора или блатного бездельника. Богатых не любят, потому что они имеют много денег и стопроцентно нажили их нечестным путём. Большая часть политиков бесполезна для России. А «золотая молодежь»? Они не признают законов. Их нужно убивать при рождении. Вообще требуется закон, в котором бы говорилось, что богатым нельзя рожать. Не будут богатые рожать, не будет обкуренной «золотой молодёжи»!
– Вот, дед, ты сейчас сказал! И я про то же! Меня душит злость, когда вижу крутую тачку, а за рулём морда в твидовом костюме. Так и хочется спросить: «А ты её честно заработал, урод?! Разъезжаешь по своим заграницам, одеваешься у известных модельеров, а на простой народ насрать тебе, ишь, деловой!» Почему я не могу квартиру купить?! Мне богатства и не надо, достаточно зарплаты, на которую можно было бы не только жрать, но и чуть-чуть отложить в копилку! Простые люди должны иметь возможность копить. Все эти твари, типа мужа этой сучки, богатеют на коксе, на оружии и на отстреле таких же толстосумов.
– Может, хватит уже кости богатым перемывать! – ударила по столу кулаком Прасковья. – Нажрались оба, идите спать от греха подальше. Устроили тут дискуссию. Водку пить меньше надо, тогда и деньги в доме будут.
– Бабуля, ты мне скажи, сучка эта богатая ещё долго в нашем доме находиться будет? – не унимался Василий.
– Сколько нужно, столько и будет, – злобно ответила Прасковья. – В отличие от тебя у меня есть сердце, и я не могу выставить женщину-калеку на улицу. Ей же некуда идти.
– Пусть катится к своим родственникам. Расскажем им, что жива. Только пусть не забудет оказать нам финансовую поддержку за спасение. Спасённая жизнь дорогого стоит. Если у неё родственники богатые, пусть нам отвалят такую сумму, чтобы мы жили как нормальные люди и ни в чём не нуждались.
– А может, у неё и родственников никаких нет…
– Тогда пусть убирается ко всем чертям. На кой она нам сдалась?!
Понимая, что больше не могу этого слушать, я с трудом села в коляску и толкнула полуоткрытую дверь в комнату:
– Спасибо за временный приют. Я вас больше не побеспокою. Прасковья, спасибо вам за доброту и чуткость, а также за то, что меня выходили. Петрович, спасибо, что нашли меня в лесу, тащили на себе, одним словом, спасли мне жизнь. Только если честно, жить мне не хочется. Ни капельки. Наверное, зря спасали. Оно того не стоило.
– А мне за коляску спасибо сказать не хочешь? – фыркнул исподлобья пьяный Василий.
– Спасибо, – отозвалась я и покатила коляску в коридор.
– Дочка, ты куда? – забеспокоилась Прасковья.
– Куда глаза глядят. Покачу по лесной дороге, посмотрю, куда она меня выведет.
– Ночь на дворе.
– Какая разница. Ещё раз спасибо за всё. Прасковья, мир вашему дому.
С трудом перепрыгнув на коляске через невысокий порог, я выехала во двор и пустила коляску но ночной лесной дороге. Слёзы застилали глаза, хотелось кричать в голос. Я с трудом сдерживала рыдания. Не знаю, куда еду… Если мне повезёт, на дорогу выйдет какой-нибудь зверь и сожрёт меня… Страшная смерть? Нет, лёгкая! Жить больше не могу!
Из родных у меня осталась только бабушка, которая жила на Садовом в сталинском доме, где и прошло моё детство. Отца я никогда не видела. Мама о нём не рассказывала. Обронила вскользь, что это была случайная связь. Он был проездом в Москве, обо мне понятия не имеет, и сообщить ему о моём рождении не имело смысла. Они были знакомы всего неделю. Мама знала, что он женат, но не поинтересовалась его адресом. Этот человек больше маме был не нужен и никогда не появлялся в её жизни. Хотя мама призналась мне, что она ждала… Очень ждала… Она не из тех, кто отдаётся первому встречному. Это была любовь с первого взгляда, сумасшедшая страсть… А для него их отношения оказались обычной интрижкой женатого человека.
Мама мечтала, что однажды он обязательно объявится, позвонит, она пригласит его в гости и покажет меня. Она верила в это долгие годы… Так и не вышла замуж, хотя предлагали. Верила и ждала до той минуты, пока её не стало.
Нелепая смерть… Она стояла на остановке, ждала автобус, на неё наехал автомобиль – за рулём был пьяный водитель. Снёс пол-остановки и оборвал её жизнь. Мне тогда было двенадцать… Меня воспитывала бабушка. Жили мы небогато, зато в центре Москвы. Я учила языки, мечтала о карьере. Окончила школу с золотой медалью, поступила в институт и однажды от института как одна из лучших студенток поехала на бесплатную стажировку переводчиком во Францию. Бог мой, что творилось тогда в моей душе… Я и мечтать не могла, что когда-нибудь увижу Париж…
Мы с бабушкой от счастья рыдали навзрыд, собирая мне сумку. В Париже я встретила Игоря… Меня пригласили переводчиком в его компанию. Мы провели в этом потрясающем городе любви две недели. Днём встречались с французскими компаньонами, Игорь решал различные вопросы, я переводила, а вечером гуляли по Парижу. Упоительные ночи были заполнены любовью. На этом моя карьера закончилась.
Игорь втрескался в меня по уши, сделал предложение. Я с радостью его приняла, а после того как мы поженились, он настоял, чтобы я бросила институт и забыла слово «карьера». Он ревновал меня к сокурсникам, говорил, что это не престижно – иметь жену-студентку, и просил меня посвятить жизнь ему. Что я и сделала…
