Генка подошел в тот момент, когда рослый, с грубыми чертами лица гаишник монотонным голосом выговаривал тщедушному человеку в очках:
— Вы нарушили правила. Перед нерегулируемым пешеходным переходом водитель обязан снизить скорость или остановиться и пропустить пешеходов.
— Пропустить пешеходов водитель обязан при повороте направо или налево, — робко возразил очкарик.
— Э-э… нет! — протянул гаишник с видом человека поймавшего вас на шалости. — Это касается проезда перекрестков, а мы говорим о пешеходных переходах… Правильно, молодой человек? — обратился инспектор к Генке.
Вертевший в руках права Генка выдавил улыбку и кивнул:
— Правильно.
— Гм, — изрек очкарик.
— А вот молодой человек, — продолжал гаишник, — правила дорожного движения знает. Он уступил дорогу женщине с тележкой… Вы свободны, — козырнул инспектор Генке и, утратив к нему интерес, повернулся к очкарику. — А на вас будем составлять протокол, уважаемый!
Генка почувствовал слабость. Все еще не веря в счастливое избавление, он повернулся и, пошатываясь, побрел к "Жигулям".
— Ну что? — сгорая от любопытства и нетерпения, спросил Манекенщик брата, едва тот уселся на место водителя.
— Остановил как свидетеля. — Генка с шумом выдохнул воздух и издал нервный смешок: — Даже в права не заглянул. Лох какой-то!
Парень завел мотор — через десять минут братья подъехали к кладбищу.
Гарцев приехал в банк рано. Еще не было и девяти часов, когда он вошел в двухэтажное квадратное здание с толстыми решетками на окнах и бронированными дверьми. Парню повезло: народу в с утра было мало. Гарцев быстро оформил необходимые документы и вот уже битый час слонялся по двору в ожидании "Уазика". Алик с Васей куда-то запропастились. Наконец, в половине одиннадцатого к воротам подкатила машина.
— Я уже думал, что вы вовсе не приедете, — обрадовано пожимая Жилкину и Назарову руки, признался Гарцев. — Если я и сегодня не привезу на завод зарплату, меня рабочие точно растерзают.
— Мы тебя в обиду не дадим, — заулыбался Алик. — Давай, малыш, показывай, куда ставить машину.
Женя махнул рукой в глубь двора.
— К черному ходу. Сумма крупная, нечего дразнить людей.
На получение и погрузку денег ушло минут тридцать, еще через пять "Уазик", урча, выехал с территории госбанка.
Путь был не близким. Жилкин поудобнее уселся на скамейке, вытянул ноги и уставился на мелькавшую за окном вереницу домов. Сидевший напротив Гарцев прикрыл глаза. Ему предстоял трудный день. Зарплату на заводе не выдавали два месяца, люди были озлоблены, наверняка среди них найдутся скандалисты. "Нужно набраться терпения, никому не грубить, — настраивал себя на миролюбивый лад Женя, — и тогда, быть может, удастся избежать конфликтов".
Дорога — накатанная. Алик сотни раз ездил по ней, знал здесь каждый дом, каждое дерево, поэтому вел автомобиль раскованно, удобно расположившись в кресле водителя. Впереди показалась табличка с надписью "Юбилейный". Начинался поселок, в котором жил Назаров. Алик проехал мимо знакомой остановки с резным деревянным навесом, и тут на дорогу, размахивая руками, выскочил человек. Это был Макс. Назаров резко надавил на педаль тормоза. Машину занесло… Алик быстро вывернул руль, чудом избежав столкновения с обгонявшей его иномаркой. Визжа тормозами, "Уазик" остановился перед носом ошарашенного Бутырина.
— Ты с ума сошел, Макс! — заорал Назаров, высунувшись в окно. — Жить надоело?!
Бутырин справился с испугом и с видом обрадованного человека подбежал к дверце водителя.
— Ты извини, но у меня не было выхода! — заявил он. — Твое счастье, что я тебя встретил…
Возникшее в салоне "Уазика" напряжение не проходило. Гарцев сидел с широко открытыми глазами, Жилкин потянулся к кобуре. За все пять лет, которые он проработал охранником, это был первый случай, когда машину так бесцеремонно останавливали. Одним взглядом Вася оценил обстановку: вековые деревья вдоль дороги, нестройные ряды одноэтажных домов — ничего подозрительного. "Случайность, — успокаиваясь, решил охранник. — Нужно быть полным идиотом, чтобы решиться ограбить машину на центральной дороге, когда мимо то и дело проносятся автомобили".
Жилкин переключил внимание на Макса. Тот перевел дух и продолжил:
— В общем, я нашел то, что обещал. Но возникло затруднение. Парень, у которого есть необходимая тебе микросхема, уезжает в отпуск. Через полтора часа у него самолет. Вернется не раньше, чем через месяц. Даже не знаю, как быть…
Бутырин равнодушным взглядом скользнул по машине и выжидательно замолчал. Назаров намек понял, он замялся, неуверенно произнес:
— Я бы с удовольствием тебя подбросил, Макс, но у меня сейчас срочная работа…
— Понимаю, — Макс с сожалением покачал головой. — Что ж, очень жаль. А я думал, что уже сегодня вечером смогу наладить твой телек.
— Досадно! — пробормотал Алик и неожиданно спросил: — А где живет твой приятель?
Это был тот самый вопрос, который Бутырин ждал, затаив дыхание. Силясь сохранить ясность взгляда, Макс небрежно бросил:
— Да здесь недалеко. У завода.
— У завода?! — удивленно воскликнул Назаров. — Но мы как раз туда и едем.
— Вот и отлично! — обрадовался Бутырин. — С вами я и отправлюсь. Он убрал руку с окошка водителя с намерением обойти машину и влезть в салон.
— Да, но… — остановил его Алик и, оглянувшись на Жилкина, задал вопрос: — Возьмем пассажира?
Брать людей категорически запрещалось. Вася заколебался. Если бы водитель был малознакомым, Жилкин действовал бы согласно инструкции, но Алик… Алик был приятелем, и откажи ему сейчас Жилкин, парень бы надолго обиделся. Вася посмотрел на Гарцева. Кассир снова прикрыл глаза, предоставив Жилкину самому принимать решение. Охранник перевел взгляд на виновника задержки. Доходяга… И на вид простоват. Такой вряд ли пойдет на ограбление. Ну, а если и пойдет, троих мужиков ему не одолеть.
— Ладно, поехали! — согласился Жилкин.
На лице Бутырина мелькнула победная улыбка. Макс хмыкнул и запрыгнул в "УАЗ". Усевшись на краю сиденья, осмотрелся. И без того стучавшее сердце, забилось сильнее: весь проход был завален небольшими мешками, опечатанными сургучом. Бутырин и не представлял, что денег будет так много. "Если не поинтересоваться, это может вызвать подозрение", — мелькнула мысль. Макс с иронией спросил:
— Сокровища везете?
— Последний раз любопытного в морг возили, — ответил Жилкин таким тоном, каким хотят отбить желание задавать вопросы.
Бутырин, конечно же, «обиделся».
— Ну и шуточки тут у вас — буркнул он и, отвернувшись, уставился в окно.
Машина свернула вправо — в яблоневый сад. Макс не придал этому значения, решив, что Алик избрал к кладбищу другой путь. Дорога была знакома с детства — по ней Макс в течение десяти лет ходил в школу, — но не был здесь с тех пор, как получил аттестат зрелости. Сейчас здание школы и двор показались ему жалкими и убогими. Наверное, потому, что все это уже далекое и чужое. Бутырин постарался отогнать эти мысли, переключиться. Сел, кажется, удачно — у Алика за спиной. Все действия шофера у него под контролем. До охранника приличное расстояние. Руки, а самое главное — кобура с пистолетом, на виду. Несомненно, парень с лицом простолюдина — самая опасная фигура в этой компании. Поэтому все внимание нужно сосредоточить на ней. Кассира Макс в расчет не брал. Он был уверен в том, что в нужный момент с одного удара вырубит коротышку.
Сад кончился. Машина круто свернула и въехала в ворота. Оставив позади несколько строений, на площадке с клумбами и фонтанами затормозила. Становилось жарко. Макс расстегнул на рубашке две верхние пуговицы и приоткрыл окно, но Жилкин, явно желая продемонстрировать, кто здесь главный, тоном приказа сказал:
— Закройте! Не положено!
Настраивать против себя охранника, а тем более ссориться с ним, Бутырин не хотел. Он послушно задвинул окно и с наигранным весельем произнес:
— Как прикажете, гражданин начальник.
Между тем кассир выбрался из "Уазика" и исчез в двухэтажном здании с большими, как витрины, окнами. Жилкин повременил и тоже вышел из автомобиля, размяться. С безразличным видом он стал прохаживаться вдоль машины, однако безразличие было деланным, Макс в этом не сомневался: он чувствовал, что охранник краем глаза наблюдает за ним.
— Здесь стоять недолго будем, — произнес Алик, закуривая и откидываясь на спинке кресла. — Разгрузимся и тут же уедем.
— Да, да, — рассеянно отозвался Бутырин. — Я никуда не тороплюсь.
Те три рюмки, что Макс выпил сегодня утром, уже давно выветрились, и сейчас Бутырин горько сожалел о том, что влез в эту машину. "Может быть, все бросить и уйти? — подумал он с тоской. — Вот так, взять портфель, сказать, будто пошел в туалет, и не вернуться. А что потом?.. А потом придут два жлоба с финками и потребуют вернуть карточный долг…"
