– Не хочу!
– Пейте, вам говорят! В вашем положении нельзя волноваться. Мы сделаем все возможное, чтобы ваш сын вернулся.
Его голос обладал какой-то магической силой. Во всяком случае, Людмила поверила Валерию, хотя сейчас Георгию казалось, что ей все равно не хотелось вмешивать в дело полицейских, даже опытных.
– Это так?
– А для чего мы здесь? – Он обнял ее за плечи. – А теперь идите в свою комнату. Сейчас мы с вашим мужем будем разрабатывать дальнейший план действий. Вы нам станете только мешать.
Она послушно повернулась и поплелась в спальню. Только теперь Георгий заметил незнакомого мужчину, тихо стоявшего в прихожей.
– Это Виктор, мой коллега, – пояснил Валерий. – Давайте пройдем в гостиную.
– Конечно. – Карпов сделал несколько шагов и упал в кресло. – Присаживайтесь. Может быть, чаю?
Костиков покачал головой:
– Это излишне. А теперь сосредоточьтесь и подумайте: кто мог очень сильно вас ненавидеть и придумать историю с похищением?
На лбу Георгия собрались складки.
– Я не знаю, – прошептал он.
Костиков недовольно взглянул на него:
– Думайте. Кто-то же это сделал.
– У меня нет врагов, – просто ответил Карпов.
Полицейские переглянулись.
– Враги есть у каждого. Думайте. Ваши уже показали когти.
Мужчина обхватил голову руками.
– Вероятно, имеется кто-то, недовольный какими-либо моими действиями… Но чтобы дойти до такого… Поверьте, я ума не приложу…
– А про недовольных вашими действиями давайте поподробней. – Валерий достал из кармана серой рубашки блокнот. – Называйте их, а я буду записывать.
Георгий вздохнул:
– Не могу. Я просто предположил, что они есть. Но кто конкретно…
– Ясно! – Костиков бросил блокнот на стол. – Не представляю, как с вами работать…
Вдруг Карпова осенило:
– У меня еще остались деньги, – проговорил он. – Я могу выступить по телевидению и пообещать солидную сумму тому, кто что-то видел и знает. Я помню, так делают. Пожалуйста, организуйте мне эфир.
Шмаков пожал плечами:
– А что, стоит попробовать. Если больше мы все равно ничего не придумаем, когда осмотрим территорию мусорозавода, отправим вас на телевидение.
Майор наморщил лоб:
– Передача должна пройти по центральным каналам. Сколько вы пообещаете в качестве вознаграждения?
– У меня на счете десять тысяч долларов, – прошептал мужчина. – Я отдам все. Мы с женой как-нибудь выкрутимся. Только бы Димка нашелся.
Виктор сжал кулаки.
– Я устрою, – пообещал он. – Если до завтра никто из похитителей не объявится, пойдете на телевидение с заявлением.
Они еще немного посидели в ожидании звонка и, ничего не дождавшись, ушли. Как только за ними захлопнулась дверь, появилась супруга:
– Ничего нового?
Лицо у нее было белее свежевыпавшего снега.
– Ты зря подключил их. Они только все испортят.
И Георгий впервые за все время испугался за нее:
– Это профессионалы, Люда. Надо довериться им.
Она скривилась:
– Надо было больше уделять времени ребенку.
Он встал, только теперь почувствовав, как болит все тело:
– Я пойду спать.
Женщина всплеснула руками:
– Как ты можешь…
Карпов ничего не ответил.
Когда врач и журналист снова навестили Георгия и выслушали его воспоминания, оба порадовались перемене, произошедшей в человеке. Взгляд Карпова стал осмысленным, речь поражала четкостью и логичностью. Перед ними снова был предприниматель, фирма которого считалась одной из самых успешных в городе. После очередного сеанса психотерапии Мальцев отозвал Клима в сторонку:
– Слушай, все идет гораздо быстрее, чем я думал. И я начинаю сомневаться, что амнезия вызвана психическим расстройством. Мне начинает казаться, ее создали искусственно, при помощи наркотиков.
– В клинике? – уточнил Панфилов. Валентин покачал головой:
– Раньше. Наверное, еще до его помещения туда. Возможно, он и не подозревал, что его пичкают наркотиками. В следующий раз мы расспросим его об этом. Меня интересует, как и когда он стал испытывать какой-либо дискомфорт.
Клим взглянул на часы:
– Он проспит до утра?
– Как всегда.
– Тогда я смотаюсь в редакцию и наконец закончу статью про Вавилова, – проговорил он, – а то наш главный шутить не любит. Поскольку благодаря повышению зарплаты военные снова завидные женихи, терять эту работу мне никак нельзя. А еще я собираюсь пообщаться с нашим третьим приятелем.
– Тимощуком? – сразу понял Валентин.
– С ним самым, – улыбнулся Панфилов. – Есть такие вещи, о которых Карпов нам ничего не скажет, потому что не в курсе.
– Ты прав. Ну, поехали.
Клим довез друга до дома, затем отправился в редакцию, где немного поработал над статьей и отнес ее главному. Тот, увидев журналиста, улыбнулся. Такая улыбка никогда не предвещала ничего хорошего.
– Решил поработать? – иронически поинтересовался он. Клим вытянулся по стойке «смирно»:
– Так точно!
– Не ори, – поморщился редактор. – Я тебе говорил, что ждал этот материал раньше. Почему ты его задержал?
Предотвращая грозу, готовую разразиться над ним, журналист честно признался:
– Мне попался более убойный материал. Вам понравится, когда наша газета выдаст такое, от чего придут в восторг все читатели.
Главный откинулся на спинку кресла:
– Да ну? Колись, о чем нарыл.
– Пока военная тайна.
Редактор поморщился:
– Тогда грош цена твоим заявлениям.
– А если это не только моя тайна? – миролюбиво поинтересовался Панфилов.
Главный хмыкнул:
– У офицера в твоем звании не может быть тайн от начальства. Но ладно, сегодня я добрый. Катись по своим делам. Статью принимаю. Завтра поручу тебе что-нибудь еще. А своей ерундой занимайся в свободное от работы время.
– Слушаюсь, товарищ капитан первого ранга! – Выбежав из приемной в свой кабинет, парень набрал Тимощука:
– Извини, друг, – начал он, – но без твоей помощи не справлюсь. Ты готов составить мне компашку в каком-нибудь кафе?
– Давай уж в «Караван-сарае», – согласился старший лейтенант. – И позаботься, чтобы нам подали такие же вкусные чебуреки. Я буду там минут через двадцать.
– Заметано.
Симпатичная Анечка снова встретила журналиста улыбкой, и он улыбнулся в ответ:
– Видите, мы снова увиделись, не прошло и года.
Девушка смутилась и покраснела:
– Я рада. Вам принести порцию чебуреков?
Капитан-лейтенант огляделся в поисках свободного столика. На его счастье, на веранде их оказалось несколько.
– Да, принеси то же самое, чем угощала меня и моего друга.
Анечка расцвела и кинулась на кухню, а Панфилов расположился за столом, накрытым плетеными салфетками. В маленькой вазе стоял букет искусственных фиалок. А из кухни, как всегда, доносились умопомрачительные запахи. Тимощук не заставил себя ждать. Он примчался, глотая слюну, и плюхнулся на стул.
– Все заказал?
– Останешься доволен.
На этот раз Анечка принесла уставленный закусками поднос гораздо быстрее, и друзья принялись поглощать пищу.
– Давай излагай свои мысли, – пробурчал Тимощук, наслаждаясь чебуречным соком. – Опять о Карпове?
– Ты угадал.
– Это нетрудно, – признался Андрей. – Так что тебя интересует?
– Видишь ли, я в курсе только того, о чем печаталось в газетах, – сказал Клим. – Мне интересно, какие мероприятия вы проводили. Расскажешь или это тайна следствия?
Тимощук с обидой посмотрел на него:
– Ты, приятель, скрываешь от меня правду, а сам хочешь, чтобы я с тобой был откровенен.
Журналист чуть не подавился чебуреком:
– С чего ты взял?
– Я знаю твою хватку, – проговорил Тимощук. – И вот что думаю. Ты знаешь, где прячется Карпов.
Капитан-лейтенант опешил:
– Откуда?
– Я не ясновидящий, чтобы угадать и это. – Андрей вытер губы салфеткой. – И если ты не станешь откровенничать со мной, я встану и уйду.
Панфилов закусил губу. Такого поворота он не ожидал, хотя давно знал, что Тимощук далеко не дурак. Но сейчас он не представлял, что делать. Если он разоткровенничается с Андреем, сохранится ли шанс у Карпова возвратиться к нормальной жизни? Тимощук понял состояние друга и добавил:
– Скажу тебе честно, когда Костиков уходил на повышение, мы разговаривали с ним о Карпове. Несмотря на то что Лапиков с удовольствием упек бы его за решетку, хотя сына Георгия мы так и не нашли, я сдержу обещание, данное Костикову. Я никогда не приведу в тюрьму этого человека, пока не буду убежден в его виновности, и не выдам Лапикову его убежище по понятной причине. Тот сразу определит его на нары. Так что можешь не бояться меня. Думаю, тебе не нужно клясться на Библии?
Журналист ничего не отвечал. Тимощук поморщился. Недоверие друга было ему неприятно.
– Ты затеял расследование, и я бы хотел помочь тебе по-настоящему, – продолжал он. – Без поддержки полицейского тебе не справиться. В общем, не стану тебя мучить. Либо я с тобой, либо мы сейчас прощаемся, и больше никогда мне не звони.
